Игорь СМОЛЬКИН. ПАСХАЛЬНАЯ СЛУЖБА 19 АПРЕЛЯ 2020 ГОДА. Рассказ

 

Игорь СМОЛЬКИН (ИЗБОРЦЕВ)

ПАСХАЛЬНАЯ СЛУЖБА 19 АПРЕЛЯ 2020 ГОДА

Рассказ

Воскре́с Иису́с от гро́ба, я́коже прорече́,
даде́ нам живо́т ве́чный…

 

Суббота 18 апреля. 22 часа 30 минут. Еду по пустынным улицам Пскова. Машин мало, пешеходов еще меньше. И здесь, в салоне авто, чувствую напряжение в окружающем пространстве, словно некто схватил полотно воздухов с разных сторон и тянет на себя, а оно трещит, оно вот-вот лопнет, и что хлынет в городские пределы из открывшихся прорех? – Фобос и Деймос? Коронавеймос…

Отгоняю от себя наваждение крестным знамением, впереди главный погост города… Центральные ворота кладбища заперты по случаю ограничений, вызванных моровым поветрием. Поэтому сворачиваю в сторону деревни Орлецы, по улице Окраинной въезжаю в северные ворота кладбища.

Впереди, рассеивая тьму, вздымается к небу купол храма Воскресения Христова, давно ставшего самой большой и важной частью моей жизни, лучшей частью… Свет фар, рыскающий вверх-вниз и по сторонам из-за дорожных колдобин, выхватывает из темноты надмогильные камни и кресты, двигает их из стороны в сторону, приближает ко мне. На мгновение вспоминаю милашку Савелия Крамарова и его вошедшее в историю «А вдоль дороги мертвые с косами стоят, и тишина».

Но тут же забываю – впереди кто-то сигналит фонариком, соревнуясь с дальним светом моей Ауди. Смешно! Я переключаюсь на ближний, подъезжаю, останавливаюсь. Человек в полицейской фуражке делает знак опустить стекло. Опускаю. Он представляется: подполковник полиции такой-то. Спрашивает, откуда я тут взялся? В голосе сквозит удивление. Мой черед представиться. Объясняю, что являюсь старостой храма и прибыл на пасхальное Богослужение. А удивление в голосе от того, что полицейский ничего не знал о северном въезде на кладбище, в его представлении моя машина появилась откуда-то из глубины города мертвых, словно колесница смерти… Но все прояснилось.

Поодаль, полускрытый мраком, стоит еще один полицейский. Моросит дождь, и я предлагаю им укрыться в притворе храма. Вежливо отказываются: мол, не положено! Что ж, у каждого своя планида. Моя ведет меня в храм… А он пустынен, тих и робок, как школяр. Ему, помнящему сонм предыдущих пасхальных служб, непривычно видеть эту пустоту. Я буквально чувствую, как он недоуменно пожимает плечами каменных сводов…

Но вот все в сборе: клир, в лице священника отца Василия, церковнослужители в составе пономаря Элизбара и старосты, т.е. меня, грешного имярека, а также работницы храма Фотинии. На клиросе – бессменный регент Раиса и певчая Мелитина. Весь на сегодня церковный собор. Хотя нет. Лики святых, обратная перспектива, пристальное внимание инобытия… Наша скудость и немощь приумножена полнотой Церкви.

И все-таки грустно… Грустно от нынешнего Крестного хода, у которого нет ни сил, ни полномочий выплеснуться за порог храма… Крестного хода, в котором за священником следуют лишь три христианина, три голоса чуть слышно славят Христа: "Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небеси, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити".

У меня мелькает мысль о войне. Мы словно на войне, шествуем к горнему, пригибаясь от вражеских стрел к земной юдоли… Может быть правы некоторые церковные проповедники, говорящие, что война уже идет, очередная мировая?

Все! Пропет, словно выпит до дна, Пасхальный канон, завершена литургия, освящены куличи и яйца… Отчасти, все как и прежде, но в остальном – все не так! Словно за церковными стенами опять стоят воинства Диоклетиана, готовые схватить и тащить на арену, где звучат еще отголоски страшных в своей силе и правде слов святителя Игнатия: «Я – пшеница Божия. Пусть измелют меня зубы зверей, да сделаюсь чистым хлебом Христовым».

Господи Воскресший, дай хоть каплю такой веры! Тогда что моры и глады, что лютые страхования и угрозы? Но и в нашей малости есть надежда и есть уверенность. Ведь Господь с нами и Он Воскрес!

Воистину Воскресе Христос!