Нина СТРУЧКОВА. БЕССМЕРТНИК НА ХОЛМЕ. Стихи

 

Нина СТРУЧКОВА 

БЕССМЕРТНИК НА ХОЛМЕ

 

ВЕРНОСТЬ

Бабке Наталке не снятся счастливые сны.

Бабка Наталка доныне ждёт мужа с войны.

Смейтесь, кому эту женщину вовсе не жалко –

Светлую, добрую, верную бабку Наталку.

 

Вслух не стенает и слёз горемычных не льёт.

Годы проходят, полвека и долее – ждёт!

Время – работе, заботе, печалям и мукам,

Дому, соседям, но только не детям и внукам.

 

Вроде на людях, а ночью – одна и одна!

Просит поставить кровать у седого окна:

– Старая стала, не слышу, а может случиться –

Муж мой законный, хозяин, в окно постучится.

 

Вот он, усталый, измученный, к дому придёт,

Стукнет, а я не услышу, и скажет:

                                                    – Не ждёт!

Бабка Наталка, зачем ты так чутко ночуешь,

Если вернётся, так ты его сердцем почуешь!

 

Бабка Наталка, ты жди и надейся, и верь:

Ветер ворвётся в твою незакрытую дверь,

Явится муж твой – души одинокой опора,

Встретишь, обнимешь, прижмёшься –

                                                      теперь уже скоро.

 

МОЛИТВА

Богородице, прости!

Богородице, помилуй!

Благодатного пути

Дай моей Отчизне милой!

 

Не позволь устам неметь,

Утоли моя печали,

Чтобы пушкам не греметь,

Чтобы музы не молчали.

 

* * *

Холмы за деревней неброски –

Колючки, бессмертник седой,

Да краешком поля – берёзки,

Да возле – полынь с лебедой.

 

С древнейших времён и поныне

Считается – Боже ты мой! –

Что ветка сушёной полыни

Укажет дорогу домой.

 

Родительский дом и ограда,

И пение звёзд по ночам…

Я знаю, родня будет рада

Моим сладкозвучным речам.

 

И мне никого нет дороже.

Но всё же – зачем сквозь года,

И душу, и память тревожа,

Я рвусь одиноко туда,

 

Где осень, наследница лета,

Готовит природу к зиме,

И родины сирой примета –

Бессмертник растёт на холме?!

 

* * *
Ища спасенья от беды,
Ты снова в детство загляни-ка.
Какие там шумят сады,
Какая зреет земляника!

В лугах у ласковой реки
Стеной разросся дождик спелый.
Траву скосили мужики,
А дождик – так и не успели.

Но, чтобы высохли луга,
Трудолюбивый и летучий,
Он сам тогда сметал в стога
Свои разорванные тучи.

И свежесть каждого цветка
Все объяснит легко и просто.
Какое счастье, что пока
Еще мы небольшого роста!

И, босоногие, в поля
Вбегаем, словно по ступеням.
И красоту свою земля
Нам открывает постепенно.

Душа наполнится сама
Избытком радостного вдоха.
…До земляники – три холма
Да поле сладкого гороха.   

МАТЕРИ
Ну в чем твоя тяжелая вина,
За что так жестко жизнь тебя карала?
Суровая, нещадная война
Украла твою молодость, украла!

А после – разве было до красот? –
Стирай, вари и дом держи в порядке,
Дрова руби, выпалывай осот,
Окучивай картофельные грядки.

Молись, чтоб детям Бог удачи дал,
Чтобы мечтали, радовались, пели…
А слезы – их никто и не видал, –
Они в твоих глазах перекипели.

Года бегут как волны по реке,
А сердце как платок по ветру бьется.
Любой непосвященный по руке
Судьбу твою прочтет – не ошибется.

Осенний цвет зима сожгла дотла,
Лишь в печке угли меркнущие тлеют…
Я знаю, как душа твоя светла.
Но волосы – зачем они светлеют?

 

* * *

Ведя неторопко простую беседу,

Семья за столом собиралась к обеду.

 

Суров, седовлас и опрятно одет,

Сидит под иконами старенький дед.

 

А рядышком с ним – хлопотливая бабка,

Она всё хворает, ей знобко и зябко.

 

По правую руку, заботы итожа,

Сидит работящий их сын и надёжа.

 

Легка и проворна, тиха и нежна,

По левую руку – сыновья жена.

 

Доносятся с улицы звонкие звуки –

Вбегают, смеясь, опоздавшие внуки.

 

Извечная прелесть картины такой –

И людно, и ладно, и мир, и покой.

 

Но вот, распростившись с невечной наградой,

Семья собралась за могильной оградой.

 

Суров, седовлас и нарядно одет,

Лежит, упокоившись, старенький дед.

 

А рядышком с ним – хлопотливая бабка.

Она всё хворала, жилось ей несладко.

 

По правую руку, судьбу подытожа,

Лежит постаревший их сын и надёжа.

 

По левую руку – сыновья жена,

Была она очень добра и нежна.

 

В тиши раздаются негромкие звуки –

Приходят на кладбище взрослые внуки.

 

Поплачут, помянут, поправят кресты,

И будут слова их печально просты.

 

Простятся почтительно, по одному,

И вновь за столом соберутся в дому,

 

Где ждут-дожидаются малые дети…

Хочу, чтобы так продолжалось на свете.

 

* * *

Я верю простому печному огню,
Печальную музу из дома гоню,
Довольно печали на свете!
Но светлая муза не явится мне,
И радости искорки тают в огне,
Да радость ли – искорки эти?

Не стоят и строчки вражда и война.
Душа нестареющей болью полна,
Белеют пустые страницы,
И их покрывает вечерняя мгла,
А мне, чтобы я унывать не могла,
Весёлая мама приснится.

Я маму не помню весёлой такой.
Утешит, погладит прохладной рукой,
Заставит меня улыбнуться.
Тогда я поверю в спасительный свет,
Где места печалям и горестям нет,
Где вечные строки поются.
И матери наши смеются.

 

РУССКАЯ БАБА

Мужик опять в загуле,

А было – гладь да тишь.

Но как грозу в июле

Загул не отвратишь.

 

Терзают детки-бедки,

А ты им песни пой!

…Ночуешь у соседки –

У мужика запой.

 

И будешь бестолково

Побитое латать,

Любя его такого

Каким он мог бы стать.

 

Его же песня – спета!

Он будет пить и злеть.

А ты его за это –

Жалеть, жалеть, жалеть…

 

* * *

Светла просторная изба –
Моё надёжное наследье,
И троеперстие у лба,
И колыбель, и кров последний.

Пусть этот кров не будет пуст,
Пусть поколенья собирает,
Как тот библейский древний куст,
Что и горит – и не сгорает.

Хоть не отмолена вина,
Что жизнь порой носила мимо,
Избы святая купина

В душе моей – неопалима.

 

* * *

Ты, пожалуйста, долго живи!
Но о чувствах своих не божись.
Испытательный срок у любви –
Это целая жизнь.

А когда мы исчезнем с земли,
Пусть увидят в стихах между строк,
Как мы выдержать вместе смогли
Испытательный срок.

 

* * *

Во время обид и взаимных проклятий

Обычай вайнахов припомнит знаток –

Для мира и лада, для братских объятий

Бросать меж дерущихся женский платок.

 

А ныне враждуют славянские братья,

А люди чужие – на главных ролях.

Доносятся взрывы и сходятся рати,

Смертельны объятья на бранных полях.

 

Мне больно! Мне снятся кровавые маски

И чёрные маки, и окна в огне! –

Я бросила светлый платок без опаски,

Но кто его видит на этой войне?

 

И я подымаюсь над пламенем выше,

Лечу я на запад, лечу на восток,

Но рвутся снаряды, взметаются крыши,

А я всё бросаю, бросаю платок…

 

ЖЕНА ПОЭТА
Счастливей доли этой нет –
В твою судьбу вошел поэт
(Как будто ветер дунул)…
Его покрепче обними

И все, что он сказал, пойми,
Пойми, что он подумал.

На первый зов его спеши,
Когда он пишет – не дыши,
Не говори ни слова.
Не потревожь и не задень…

А завтра будет новый день –
Все повторится снова.

Вот привели его стопы

На суд восторженной толпы.
Уйди! Не засти света!
От слов его земля дрожит!
И не тебе принадлежит

Теперь душа поэта.

Оставь его для всех сейчас,
Но жди, что твой наступит час.
Когда поэт печален,
Омыв его нетрезвый лик,
Скажи ему, как он велик,
Любим и гениален!

Но вот он умер. Ты – вдова.
Так повторяй его слова,
Стихи и ощущения.
И все равно ты не права,
Что умер он, а ты жива.
И нет тебе прощения!

 

* * *

Вот фотографии военные.

На них, ещё не убиенные,

На фоне дыма и огня

Заснята вся моя родня.

 

Они, кто ныне упокоены,

Все были пахари – не воины.

Хранит их память много лет.

А мирных фотографий нет.