Николай БЕСЕДИН. И МЕЧА ЛИШЬ НИКТО НЕ ПОДНЯЛ... Стихи

 

Николай БЕСЕДИН

И МЕЧА ЛИШЬ НИКТО НЕ ПОДНЯЛ...

 

* * *

К Есенину, в деревню, под Рязань.

К Оке сбегают выселки отлого,

В грачах и лужах старая дорога,

В неярком свете лютиков Елань.

На церковь, на колхозные дворы

Глядит, прищурясь, серенькое небо,

И пахнет свежевыпеченным хлебом,

Как будто той, есенинской поры.

Здесь тишиной поля и лес полны

И тем забвеньем, что сродни прощенью.

Здесь по-сиротски бродит вдохновенье,

Любовь не отделяя от вины.

У нас поэтом так легко прослыть.

О Русь! Как многих нынче величают!

Но кто из тех, кого теперь венчают,

Твою тоску сумел бы полюбить?

И кто из них, оплаканных судьбой,

По-своему талантливых и рьяных,

Зализывал твои живые раны,

Как твой певец и забулдыга твой?

Кто из «великих русских», как теперь

Их называют – рыцарей упрёка,

Сумел, как он, спалив себя до срока,

Злом не попомнить горести потерь?

По той земле, где плакали навзрыд

Осенние дожди под смех гармони,

Спешат туристы, словно бы в погоне,

Запечатлеть за видом новый вид.

И от дорог избитых в стороне,

Где так привольно от ржаного света,

Там Русь встречает своего поэта,

Как мать когда-то в старом шушуне.

 

ПОСЛЕДНИЙ ВЕТЕРАН

Когда умрёт последний ветеран

Не от войны, а от душевных ран,

От горькой мысли, бьющей наповал:

Не за такую жизнь я воевал.

И не за тех, кто предал ту страну,

Которую я защищал в войну,

Не за богатства кучки подлецов,

А за надежды дедов и отцов,

Что с каждым годом будет лучше жизнь

Для всех людей – пускай не коммунизм.

Он приходил туда, где шли бои,

И забывал про раны все свои.

Он снова шёл в атаку в полный рост,

Чтоб захватить тот проклятущий мост.

А после пил за павших и живых,

Как и тогда в окопе пил за них.

Он в комнатке ютился на втором,

Ходил во двор, дружил с дворовым псом.

А где-то сын и дочь вполне себе

Неплохо жили, радуясь судьбе.

Порой пиджак он старый надевал,

Сидел у дома и родимых ждал.

И гладил пса, медалями звеня:

– Такая жизнь. Видать, не до меня.

Ему вручали в юбилей медаль,

Пятьсот рублей и в сахаре миндаль.

И обещали в дом переселить,

Где будет он совсем отдельно жить.

…Когда везли солдата на погост,

Лишь дворник провожал его. И пёс.

 

* * *

Незнакомые мрачные дали,

Как ни смотрим – ни зги не видать.

Мы дорогу свою потеряли

И не можем её отыскать.

Мы живём обещанием рая,

Мы на голос лукавый идём.

Нас всё меньше. Мы близких теряем,

Мы давно потеряли свой дом.

Мимо мёртвых домов и заводов,

Мимо брошенных нами полей

Мы уходим всем русским народом

От небесной России своей.

Мы сберечь на сумели Победу.

Впереди полыхает закат.

Нас уводят по ложному следу,

И никто не вернётся назад.

 

САРАНА

                                                                             Лоре

Цветёт сарана. На исходе июнь. Меркнет лето.

Словно в белых чалмах, горы сонно стоят в облаках.

Цветёт сарана. Ах, какая скромная лепта

В цветовые рулады неслышимый шёпот цветка.

На зелёном зелёный, он пахнет дождями и скалами.

Ты сорви, ты возьми его нежно в ладонь

И почувствуешь, как между листьями малыми

На мгновенье засветится тёплый огонь.

Ты тревожно посмотришь, и сам я не знаю ответа.

Может быть на тропинке, что нас увела,

Это день отгорел, это чьё-то расплавилось лето,

Это вспыхнула жизнь, что надеждою робкой жила.

 

* * *

Я заблудился в могильных крестах,

Не нахожу я могил своих близких.

Долго я не был в родимых местах,

Мёд не отведывал в глиняной миске.

С квасом ячменным не ел черемшу

И не испробовал шаньги с калиной.

Господи! Только одно я прошу:

Высвети тропку к могилке родимой.

Видно ещё не прошло на земле

Горькое время разбрасывать камни.

Первые звёзды мерцают во мгле.

– Не закрывайте, хозяюшка, ставни.

Буду на шкуре медвежьей лежать,

Буду смотреть на безлунную темень.

Отблеск реки будет сонно мерцать

Там, где выходят таймени на стрежень.

Мысли уйдут, растворяясь в тишине.

Вскрикнет какая-то птица пугливо.

Разве я не был здесь счастлив вполне,

Разве не видел лихих и счастливых?

Утром хозяйка нальёт молока,

Словно нечаянно взглянет укорно.

– Днесь покидаешь? Ну что же, пока.

Вот на дорожку воды животворной.

 

Молча простился. Мне снились в пути

Дом и пропахший кедровником ветер.

Но и во сне не сумел я найти

Крестик, что всех мне дороже на свете.

 

* * *

Мы, к сожалению, бессмертны.

Иных времён иные ветры

Не изменили матерьял.

Мы разделили плоть и души,

Любви гармонию разрушив,

Какую в нас Господь создал.

Бессмертны мы в своих пороках

И в легковерности пророкам –

Своих поводырей-слепцов,

В гордыне, в жажде наслаждений,

Земным кумирам поклоненьи,

В ниспровержении отцов.

По той или другой статье

Уходим мы в небытие.

Но на путях познанья Бога

Дана нам милость – умирать,

Чтоб воскрешение принять,

Встав у небесного порога.

 

НИТЬ АРИАДНЫ

Сколько было дорог, сколько песен

Под немеркнущей красной звездой!

Целый мир нам, казалось, был тесен,

И его мы любили с тобой.

Отцвели наши годы лихие,

И погасли вдали маяки.

Мы на ощупь идём, как слепые,

Будто пьяные вдрызг моряки.

Вроде всё – как и было когда-то,

Те же лица – и всё же не те.

И другая назначена плата

За того, кто распят на кресте.

Что-то стало с надеждой и верой.

Где наш путь на земле? Как нам жить?

И тогда из невидимой сферы

Дали нам путеводную нить.

По-змеиному след оставляя,

Эта нить повела за собой.

Мы увидели отблески рая

У себя далеко за спиной.

Русских мест потерявшие виды,

Мы узнали вселенскую власть.

И тогда содрогнулись, увидев

Минотавра звериную пасть.

Кто-то звал нас вернуться обратно,

И к смирению кто-то взывал:

– Возлюбите врага словно брата.

И меча лишь никто не поднял.

 

* * *

Ветер пляшет, ветер скачет

По московским площадям,

Этот ветер нас дурачит,

Превращая правду в хлам.

Закрываются ворота,

В окнах тёмная тоска,

Говорит о вере кто-то

Под рекламой кабака.

А за городом на воле

Ветер дремлет в деревнях,

Гладит брошенное поле.

Рвёт просветы в облаках.

Сядут бабы у сусека

В старых шляпках набекрень

Из неведомого века,

Из безвестных деревень.

Подсчитают все убытки,

Подметут сусек метлой.

Пёс пролает у калитки,

Словно скажет: «Я живой!».

Ничего, что жизнь собачья,

Ничего что пуст сусек,

Затопили печь, а значит –

Жив он – русский человек.

Прокричит петух. И ветер

Отряхнёт заклятье сна.

Поживём ещё на свете,

Как положено, сполна.

Закрома зерном наполним,

Наберёмся новых сил.

И обиды не попомним,

Как ведётся на Руси.

 

* * *

Покидают птицы города –

Воробьи, синицы и сороки,

Не находят места для гнезда

Средь бетонов мрачных и высоких.

Покидают древний свой приют,

Оставляя нас в плену прогресса,

На рассвете песен не споют,

Не напомнят волхованье леса.

Улетают в рощи и поля,

Там, где милосердная природа,

Где осталась вольная земля

Для всего пернатого народа.

И когда отчаянно в любви

Станет одиноко и тоскливо,

Мне не прощебечут воробьи,

Что однажды буду я счастливым.

 

* * *

Мне сказала старушка из тьмы,

Поднимая тяжёлые вежды:

Только после суровой зимы

Возвратится в Россию надежда.

Сколько зим талым снегом ушло,

Растопилось в январских циклонах?

Только злее становится зло,

Неподвластное сонным законам.

Кто ответит на русский вопрос:

Почему мы себя позабыли?

Ах, скорей бы ударил мороз,

И снега всю Россию укрыли…

 

* * *

                                Памяти АПЛ «Курск»

Выходим в последний поход.

Высокое небо над нами,

Под флагом Андреевским флот

Святится друзей именами.

Растают причалы вдали,

Погаснут огней вереницы,

И сладостный запах земли

В солёных ветрах растворится.

Целует форштевень волна,

Крик чаек прощальный всё глуше,

Пропахшая морем весна

Ласкает бессмертные души.

Мы плавно идём в глубину,

Не знаем на день иль навечно.

Сквозь сумрачных дней пелену

Горят поминальные свечи.

 

* * *

Ветер качает и треплет деревья,

Стылую морось бросает в окно.

Лошадь понуро стоит у харчевни,

Крутится, крутится веретено.

Щами дохнуло из глиняной миски,

Светлые лица глядят со стены.

Вот и закончился путь мой неблизкий,

Вот и сбылись мои вещие сны.

Милая Родина, радость высокая!

Сколько бы ни было горестных лет,

В роще кукушка по-прежнему окает,

Пахнет похмельем осенний рассвет.

Дров наколоть, и воды из колодца

Старым ведром до краёв зачерпнуть…

Что же кукушке так долго неймётся,

Или ещё не закончился путь?

 

* * *

Ещё снега неотвратимы,

Ещё весеннее тепло

Едва заметным волглым дымом

Струится робко над селом.

И на еланях не пробилась

Нетерпеливая трава,

Ещё черна лесов бескрылость,

Предельна неба синева.

Но там, где горбят буераки

Свои опавшие бока,

Затрепетали, словно флаги,

Ростки упрямого цветка.

В лесу, в застылой глухомани,

Где снег по-зимнему высок,

Вдруг сладким запахом поманит

В берёзах забродивший сок.

И там, где роща раскололась

По старой сонной колее,

Уже звенит синичий голос,

В весну поверивший вполне.

И я всё жду ещё приметы.

Мне мало первого тепла,

Чтобы поверить, будто лето

Заря над полем разожгла.

 

КОМИССАР

Товарищ комиссар, не уходи, помедли.

Ещё не подошли к нам красные бойцы.

Ещё жива вражда и ненависть соседей,

И властвуют ещё над хижиной дворцы.

Давно уж нету тех, кто шлемы и шинели

Носил с достоинством, как носят ордена.

Ещё о Родине мы песен не допели

С великим именем – Советская страна.

Товарищ комиссар, скажи мне, как случилось,

Что предали народ сидящие в Кремле,

Что сила не спасла, и братство развалилось,

И продана земля и всё, что на земле?

Когда же началось предательство Державы?

Мелькают имена, реформ невнятный ряд,

И тот, с отметиной, трусливый и лукавый,

И пьяный президент, жизнь превративший в ад.

А может быть с того, кто бредил кукурузой

И культ развенчивал, свой создавая культ.

Да мало ль развелось хулителей Союза,

Которых до сих пор аки святошей чтут?

Сжигая и гноя немалые запасы,

Иуды партии плодили дефицит.

И колбасою измеряли классы

Социализм, что кровью был добыт.

Теперь всё есть: колбасы и кредиты,

Владельцы яхт, заводов и полей,

И бродят нищие и правят бал бандиты,

И молит о спасении народ у алтарей.

Товарищ комиссар, где те слова святые,

Что позовут людей на правую борьбу,

И приведут к могуществу Россию,

И каждый обретёт счастливую судьбу?

Мне старый комиссар ни словом не ответил.

Стоял ноябрь. И ветер был. И мгла.

Седая голова, и весь он был так светел,

Как будто бы над ним звезда побед взошла.