Александр ЛОГИНОВ. Я ВЗОЙДУ НА ОБРЫВ… Стихи

 

Александр ЛОГИНОВ

Я ВЗОЙДУ НА ОБРЫВ…

 

* * *

Опричники и скоморохи.

Стальная ночь. Каленый лед.

В России жить не так уж плохо —

Не каждого сбивают влет.

 

Когда смежит ресницы вечер

И полночь распахнет глаза,

Взлетают стаи птичек певчих.

И голоса, и голоса!..

 

Они не прятались по схронам

В руинах рухнувшего дня.

Над душами непокоренных

Бессильна власти пятерня.

 

И пусть грозна ее десница,

Но в роковой священный час

С врагом Отечества сразиться

Придется каждому из нас.

 

Забыты старые обиды,

Коль честь и слава за спиной.

И впереди Денис Давыдов —

С гусарской саблею шальной.

 

А вороные и гнедые

Несут наметом нас туда,

Где песен свитки золотые

Рождает русская звезда.

 

* * *

Он загадан чуть дальше

Окаянных времен.

Этот маленький мальчик

Не закатан в бетон.

 

Он еще не расплющен

На асфальте ночном

Этим веком бегущим,

Обреченным на слом.

 

Не распят на решетках

Ледяных площадей

И не числится в сводках

Похоронных вестей.

 

Он еще не пришпилен

Рифмой к песне-строке.

Убаюканный штилем,

Вниз плывет по реке.

 

Этот маленький Беринг,

Открыватель миров,

Скоро выйдет на берег

Разрывных моих снов,

 

Где огонь девяностых

Плавит красный гранит

И слышны отголоски

Поминальных молитв,

 

Где, уйдя от охоты,

У последней черты,

Он меня спросит: «Кто ты?».

И отвечу я: «Ты».

 

...Вот и семьдесят. Грозно

Молоточек стучит.

Прибиваются звезды

На небесный мой щит.

 

Мы вдвоем. Остывают

Угольки костерка.

С резвой чайкой играет

Молодая река.

 

Все вокруг голубое,

Утро пьет тишину...

Уплываем с тобою

В глубину, в вышину.

2018

 

* * *

Помню, в детстве, как только ступлю за порог,

Золото солнышка течет по вискам.

Засмотрюсь на небо:  а где ж там Бог?

Поклонюсь в пояс ромашкам и василькам.

 

И по росному полю к оврагу, где

Изойду слезами под черемухой белой-белой...

Выплачусь в одиночестве. И при первой звезде

К дому огородами — тихий, несмелый...

 

Жутко мне, жутко. Уханье сов.

На крылечке мамка. Улыбается горько:

«Много ли изловил, сынок, ночных светлячков?».

Выверну карманы, а там гнилушки — и только.

 

«Завтра из дому ногой ни-ни!

И учти, на засов тебя запирать не стану.

Солнечных зайчиков будешь ловить — они

Тебя не обманут».

 

По утреннему туману ушли и отец, и мать.

Вычернились цветы и новые дали всходы.

А я все ловлю, ловлю солнечных зайчиков...

                                                    И не могу поймать.

Зимы проходят, весны... Годы.

 

На вечернем крылечке, по осколкам собрав зарю,

Как младенца ее на груди, возле сердца, прячу.

И всю ночь напролет в суровую даль смотрю,

Перед словом заветным склоняя чело,

                                                                  плачу.

 

НОЖИЧЕК

Прошел обильный дождичек.

Достал папаня ножичек.

На наборной рукоятке —

Чернью «Логинов Егор».

Нож в порядке.

Жизнь в порядке.

Значит — в лес,

В сосновый бор.

Я не знаю,

Что за думы

У батяни в голове.

Но он любит черный юмор,

Выпить стопку

Или две...

Но зато в грибные дни

Чист душой,

Вина ни-ни.

Для него грибы все в лицах.

Каждый гриб

Как лицедей,

Что мечтает воплотиться

В представителя людей...

У отца характер добрый.

Лес ему — родимый дом.

Отступают все хворобы,

От восторга в горле ком:

«Хорошо-то как,

Сынишка!

Ты дыши себе,

Дыши!

Погляди,

Попался — ишь ты! —

Царь грибов в лесной глуши».

Ножик — вжик!

Мой папка смел.

Воевал. И отсидел.

В сорок третьем снайпер вывел

Пулю-дуру сквозь прицел.

И — сквозь голову —

Навылет.

Не задел мозг.

Папка цел.

Он сейчас цыгарку скрутит,

Пустит в небо дым густой.

И над ним

Из всех орудий

Залп ударит грозовой!

Пестерёк наш полон. Можно

По домам. И ножик — в ножны.

…День к закату.

Смолкли птицы.

«Эй, сынок,

Шагай живей!

Сварит мамка нам грибницу

Из министров и вождей».

 

* * *

Музыка. Легкий рой пчел.

В сотах мед. Солнце осеннее...

Помню, я запоем прочел

«Жизнь Арсеньева».

Неужели так можно —

Жить, мечтать,

Не ходить на завод,

Не пить горькую?

А до Бунина я читал «Мать»

Максима Горького.

И такая горькая мысль

Душу мою прожгла,

Сожгла.

Она и теперь во мне,

Как барабан револьверный,

Крутится.

Возможно, вот так и произошла

Русская революция.

 

СНЕГИРИ

I

Ух ты! По речке мороз пробежал.

С гулом из трещины ринулся жар.

 

Там, в глубине, закипела водица.

Можно теперь и бурлящей напиться.

 

Стынью немою заходит спина.

Грудь геркулесова жара полна.

 

Руки раскину. Эй, птички-зверушки,

Быстро ко мне! Здесь тепло, как в избушке.

 

Падает с ветки тяжелый снегирь.

Снег закипает. Каков богатырь!

 

Чу! Да к тому ж ты еще голосист.

Слышу тревожный в груди твоей свист.

 

Сколько ж ты боли в себе сохранил!

Хватит ли, друг ясногрудый, нам сил

 

Чашу страданий до донца испить,

Зиму железную переломить?..

 

II

Я впервые увидел их

В тех еще, восьмидесятых,

В пору сладких речей,

Когда меченный тайным клеймом

Искуситель манил

Всех нас в рай европейского сада

И хозяину клялся

Он сердцем России — Кремлем.

 

Я не главный герой

Был в задуманной дьяволом драме,

И мой голос тогда

Не вплетался в восторженный хор.

Я над русской рекой,

На обрыве, продутом ветрами,

Снегирей северов

Запускал в леденящий простор.

 

А с московских дерев

Опадали последние листья,

Из всех пушек ударил

По Родине капитализм.

Снегири моих чувств

Не смирились,

Но в воздухе мглистом

Почернели их крылья —

Явился беспалый Борис.

 

Наша жизнь как пустырь

На пути между тьмою и светом.

Было тошно смотреть,

Как, пускаясь в безудержный пляс,

На поминках страны

Проповедник ножей и кастетов

Нам смеялся в лицо

И крестился на иконостас.

 

Как пылали они

В ту лихую и лютую зиму,

Когда я, молодой,

С непокрытой стоял головой!

Опускались снега

Беспощадно и невыносимо,

И бесславья туман

Занимался над русской землей...

 

И сдавило мне горло,

И сердце сковало испугом,

И ослепло — живое! —

И кануло в белую мглу...

А когда развиднелось

И сгинули бесовы слуги,

То остались лежать

Снегири на кровавом снегу.

 

И расплавили снег,

И ушли на такие глубины,

Где живой нет воды,

Только мертвая, мертвых мертвей...

Я люблю эту жизнь,

Ее грозы и ливни лавиной!

Только вот не хватает

Мне нынче моих снегирей.

 

Я в совиные ночи

Ищу их в глубоких оврагах,

В самоцветной горе

Проход пробиваю кайлом,

В сталактитовых недрах

Блуждаю без пищи и влаги.

И все мнится, вот-вот

Промахнут они алым крылом.

 

И, конечно, на Русь

Полетят заревыми полками,

И реку моей юности

Грозный взорвет ледоход.

Я взойду на обрыв

И вдохну их морозное пламя,

Снегирей отправляя

В могучий свободный полет.

2012

 

ЛУННЫЙ ЛИВЕНЬ

Лунный свет померк над Русью,

До земли не долетел.

И теперь взираю с грустью

Я на черный беспредел.

 

Как подстреленные птицы,

Тонут в небесах больных

Плачущие вереницы

Русских мельниц ветряных.

 

Бедный рыцарь из Ла-Манча,

Одинокий и седой,

Я стою, как одуванчик,

С непокрытой головой.

 

Вспоминаю лунный ливень,

Как я сеял зерна слов

На печальной русской ниве

Среди мертвых васильков.

Странник тихий и нестрогий,

Наблюдал я ход планет,

Над разбитой вдрызг дорогой

Созерцая лунный свет...

 

Но, гармонию разрушив,

За рекой зажглись огни,

Как потерянные души

И растраченные дни.

 

Там включают мониторы,

Застилает окна жуть.

И за сомкнутые шторы

Никому не заглянуть...

2018

 

РАЗГОВОР С ДРУГОМ

Адрес мой? Да, право, и не знаю...

Я ведь жизнь бродячую веду.

Здесь нередко письма пропадают,

Я и сам, возможно, пропаду.

 

Помнишь строчки Блока о поэтах,

Как под утро рвало бедолаг? —

Оттого, что что-то в жизни этой

Господом устроено не так...

 

Господи, прости! Я темен, грешен...

Если б только мог вернуть назад

Время цвета вишен и черешен —

Воскресил бы яблоневый сад.

 

Ах, как цвел он в жизненном пространстве

Беглых слов и самых бедных рифм!

Не в краю далеком, не на Марсе —

Цвёл в душе товарищей моих.

 

Это, братцы, вам не трали-вали.

Помню порт Одесса, сухогруз...

Из трюмов мешками поднимали

Тростниковый сахар. И на вкус

 

Проверяли греческий арахис

И узбекский солнечный изюм.

Сбрасывали потные рубахи,

Покидали полутемный трюм.

 

В угольные шахты опускались,

Напрягали мышцы и крестцы.

Молотки отбойные вгрызались

Дробью в серо-черный антрацит.

 

Были мы тогда еще нестары,

Словом, брали жизнь на абордаж.

Прихватив поющие гитары,

Отправлялись в путь — на Ардыбаш.

 

Харьюзов серебряные стрелы,

Золотые россыпи песков,

Горных мхов духмяные постели

И певучий ветер у висков...

 

Вспоминаю славные путины.

Нарезали сейнеры круги,

Поднимались из морской пучины

В пенных брызгах рыбьи косяки.

 

Принимай, советский пролетарий,

В бочках беломорскую треску!

... Но уже со свистом пролетали

Поезда колбасные в Москву.

 

Отзвучали бравурные песни,

Захирела вера в коммунизм.

Заскрипел предательски и треснул

Прежде безотказный механизм.

 

Я первопроходец-долгожитель.

Признаюсь тебе, мой старый друг,

И тогда звучало: «Вы держитесь...».

Только б трос не вырвался из рук!

 

Доносил солдатскую пилотку,

Шерстяной отцовский пуловер.

Может быть, пора все бросить в топку,

Где дотла сгорел СССР?

 

Всё, что было наше — всё сгорело.

Только переплавились в металл

Наши души певчие и тело

Получило огненный закал.

 

Что в ответ ты смотришь так угрюмо?

Не нужны нам больше доктора.

Ну-ка вспомни горы, шпалы, трюмы...

Не пора ль из своего ребра

 

Смастерить назло Аэрофлоту

Сказочный бессмертный самолёт,

Чтобы сквозь любую непогоду...

Чтоб не прерывался наш полет!..

 

Пусть другие складывают стансы,

Продают за строчку по рублю.

И взрывает звездное пространство:

«Родина! Я так тебя люблю!».

 

Запираю двери в старом доме.

Что, дружище, значит, снова в путь!

Все слышнее гул аэродрома.

Весточку отправить не забудь.

 

Пусть нас, как и прежде, догоняют

Письма самых близких и родных.

Нет, слова любви не пропадают —

Пропадают мужики без них.

 

Знать, пришла пора вскрывать нам схроны,

Где стихов убойных арсенал,

Чтоб рассвет на хмурых терриконах

Яблоневым цветом закипал.

2017

 

ДОРОГА

Какая странная дорога

Ведет через пустырь в леса...

Полуразваленные дроги,

На дрогах ржавая коса,

 

А чуть левее, на пригорке,

Останки крыльев ветряных.

И — посвист, жалобный и горький,

Ветров утробных ледяных.

 

Пониже, в русле пересохшем,

Расколотые жернова.

И там, где раньше были пожни —

Седая мертвая трава

 

И кукла с выдавленным глазом...

Какой чумою моровой,

За что был русский мир наказан?

Ответь нам, Разум Мировой!

 

Ответа нет. А перспектива

Дорожная ведет туда,

Где сквозь репейник и крапиву

Сияет красная звезда.

 

Какие пламенные речи,

Какие цели здесь цвели!

Теперь же всем пятиконечьем

Она врастает в плоть земли.

 

Разрывы рельс, обломки шпилей —

Все скопом списано в багаж.

Ах, чья б душа перекрестила

Такой убийственный пейзаж!

 

Погасли фейерверков гроздья,

И, ввинченное в шар земной,

Торчит ракетное охвостье.

И тот же вихорь ледяной

Свистит над мертвою промзоной...

Горбатится угрюмый лес.

Но встал, просвеченный до звона,

Один как перст поклонный крест!

 

И перед ним, объятый стужей

И злобным граем воронья,

Застыл дикорастущий ужас,

Зеленым пламенем горя.

2019

 

* * *

Дети в цинковых гробах,

Неизбывный плач стеною.

У детей печать на лбах:

Похоронены войною.

 

Похоронены в земле,

Той единой, неделимой,

Где лежать и вам, и мне

Навсегда в посмертном гриме.

 

Между Волгой и Днепром —

Ковыли, леса, овраги,

Гром небес, и пушек гром,

И простреленные флаги...

 

Похоронен где-то здесь

Брат мой, равным среди равных.

На его могилке крест —

Деревянный православный.

 

Дух его среди оград

Тихо бродит, ищет света.

И кричу ему я: «Брат!».

Но от брата нет ответа...

 

Огнедышащие дни.

У войны свои законы.

Территория войны —

Терриконы, терриконы...

 

Дьявол свой ведет отсчет.

Верные его холопы

Ждут, когда же прорастёт

Свастика в груди Европы.

 

Кровь по утренней росе.

Свод небесный багровеет.

Бьётся насмерть Пересвет

В лютой схватке с Челубеем.

2020

 

ЛЮДИ-КОРАБЛИ

Мы люди-корабли с пробоиной в борту,

На уровне сердец залатываем дыры.

И нас устали ждать давно в родном порту —

Вздыхают у бойниц седые канониры.

 

Плывем из века в век, заложники штормов,

И нас несут ветра к земле обетованной.

Но что нам этот рай без отчих берегов,

Без дедовских могил и русской славы бранной?

 

Наш порох отсырел и потускнела медь

Расколотых стволов всех корабельных пушек.

И нам не суждено в сраженьях умереть

За близких и родных, оставленных на суше…

.

...Но что это вдали? Смерч огненных шаров,

Кипящая вода, треск палубных надстроек!..

Последний бой ведет там Федор Ушаков.

Держись, наш адмирал! И мы чего-то стоим.

 

Эй, у штурвала, брат! А ну-ка, левый руль!

Закончился наш дрейф. Идём в родную гавань.

Сердца пронзает шквал девятибалльных бурь.

Для русских моряков еще не соткан саван.

 

Пусть порох отсырел, но на последний залп

Найдется для одной из корабельных пушек.

Мы сверили наш курс. Держись, наш адмирал!

Мы люди-корабли, и дух наш не порушен.

 

Нет, не поглотит нас времен водоворот.

Восходит к небесам гул колокольных звонов.

К бойнице, канонир! Нас Севастополь ждет,

Защитники его бессмертных бастионов.

2018

 

* * *

Иногда мне снится замерзший Стикс,

Печальный Харон и обледенелая лодка,

И я, ползущий по льду, совсем старик.

За туманом берег желанный. Соткан

 

Мир моих грез из таких вот снов,

Из разверстых ртов... ртов и глаз молящих,

Серого безмолвия ночных стихов

(Знал бы, не открывал Пандоры ящик).

 

Сколько же их там, между тем и этим

Берегом, вопиют и плачут!

Этот вечный лед никогда не растопит лето,

Навсегда останутся в безвременье, не иначе.

 

Но порою что-то идет не так

Даже в мире мертвых. Поднимаю веки.

И летит стремительный мой кулак.

И дробится лед. И вскипают реки.

 

И по радуге — лётом! — красный конь.

Что же ты, возница, упустил поводья?

Дорого обошлась тебе мёртвая сонь.

Спящая моя Родина взорвана половодьем!

 

И на Стиксе тоже яростный ледоход,

И разбита в щепки лодка Харона.

И распалось время. Идет подсчет

Душ умерших комиссией похоронной.

 

А они плывут по волнам летейских вод.

Одиноким зверем Харон ревет.

Я шепчу, усталому сердцу вторя:

«Да пребудет с каждым надежды плот.

А к какому берегу вас прибьет —

Не моя печаль, а Господня воля».

2019

 

ДИКТАТОР

Я застрял на границе тумана,

Днем и ночью по кругу хожу,

Но пространства, народы и страны

В кулаке еще крепко держу.

 

Может быть, я и впрямь заблудился

Между двух параллельных миров:

С этим, видимым, не распростился —

В тот, тревожный, уйти не готов.

 

Я погиб, потерял себя. Стужу

Чую мозгом спинным и кричу:

«Возврати мне пропащую душу,

Без души пропадать не хочу!».

 

Но Земля, ее суша и воды —

Все дрожит в предвкушеньи зари...

Беспощадная жажда свободы

Разрывает ее изнутри!

 

Где вы, ангелы — свет мой небесный?

Но в глазах лишь погибельный мрак.

...Низвергаясь в кипящую бездну,

Разжимаю железный кулак.

 

РУССКИЙ ИСХОД

«Россия вспрянет ото сна...» —

Сбылось. И грянул залп «Авроры»!

И содрогнулись небеса,

Леса и горы.

 

На всех шести материках

Труба победная запела.

И солнце плавилось в руках,

И кровь кипела.

 

В бурлящий дней водоворот

С рассветом пепельно-багровым

Вонзился «Ледяной поход» —

Исход суровый.

 

Мы истоптали сапоги.

Ах, как тогда мы были лихи!

Но время отдавать долги

Подкралось тихо.

 

Как уголья в слепой золе,

От Аргентины до Харбина

Нас разметало по земле —

Везде чужбина.

 

Дух страждущий блуждал впотьмах

И голос Родины державной —

В неумирающих стихах

Поэтов славных.

 

Но источали серебро

Крест, осеняющий дорогу,

И шепот матери:

«Всего у Бога много».

 

Без вас неполны Дом и Храм.

Отчизна ждет сестёр и братьев.

Не верьте лживым языкам:

«На всех не хватит...».

 

Встречай сынов, святая Русь!

Уже встаёт во мгле родимой

Маринин придорожный куст —

Неопалимый.

 

По зову кровного родства

Духовную исполни требу!

...Рассвет. Последняя верста.

Заря в полнеба.

2020

 

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Бледный конь в слепящей тьме. Кашляет дорога.

В клубах пыли вдалеке призрак старика.

Кто-то тихо попросил: «Подожди немного».

Подождал... И вот он здесь. Минули века.

Бледный конь копытом бьет. Треснула подкова.

Каплю крови пожрала вихревая пыль.

И хотел старик сказать покаянья слово,

Но спросил его Господь:

                                       «Где ты прежде был?»

 

«На развилке двух дорог был нелегок выбор.

Я своей пошел тропой. Пытки да острог.

Зверем в чаще путь торил, в синем море — рыбой.

Через горные хребты вел меня Сварог.

 

И когда спустился с гор, он меня покинул.

Потерял опору я, и отпала плоть.

Приняла болезный дух русская равнина».

«Так чего же хочешь ты?» —

                                                  «Помоги, Господь.

 

У меня был верный конь. В яростных сраженьях

На ремни пластала нас нечисть, и не раз.

Нет теперь покоя мне. Нет мне утешенья.

В смертной битве роковой я коня не спас».

 

От звезды к звезде течет Млечная дорога.

Чаша лунная полна белого огня.

Кровь ко крови, к свету свет! Подожди немного...

...Ближе, ближе стук копыт бледного коня...

 

...Светлый всадник на коне огненном над кручей.

В ураганных небесах бесовской замес.

Жгучей молнией копье разрывает тучи,

И восходит над землей озаренный Крест.

2020

 

ПОЗДНЕЕ ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ

I

Теперь, когда свободен я,

Ежевечерне, ежечасно

Круги земного бытия

Открыли мне свой смысл ужасный.

 

Еще глубок свободы хмель,

Из памяти твой лик не вычтен,

Еще поскрипывает дверь,

Еще тепло в моем жилище.

 

Но как сдержать душевный стон,

Как пережить твое молчанье,

Как выдержать накал и тон

Элегии полупечальной?

 

Все в мире рвется и трещит,

И гонит огненные волны...

Совсем не кукольные войны

Опустошают мир.

                                На щит

 

Суровой Родины моей

Поднимем гордый дух славянства,

Чтоб одиночества коварству

Не разобщить сердца людей.

 

Я руку нежную твою

Сожму своей ладонью жесткой.

Довольно слов, пустых и плоских.

Молчи!

             Я для тебя пою...

 

II

Камнем иду ко дну.

Вот бы сейчас влюбиться

Снова в тебя одну.

Так ведь бывает.

Птицы

Клином идут на юг,

В шорох пустынь,

В безлесье.

Небо — надежный друг

Всем окрыленным,

Если

Ты не бумажный змей,

Словом, марионетка.

Градус души замерь

Ветром,

Соленым, крепким.

Это морей седых

Северное дыханье,

Это летящий стих

В новое мирозданье.

Пусть же бурлят ключи,

Камни со дна вздымая.

Имя мое в ночи

Выдохни, дорогая...

 

* * *

                                    Рите

Ты прости мои ошибки

И уж больно не брани.

Я вообще мужик не хлипкий,

Как меня ни поверни.

 

Нас тогда любовь настигла —

Сколько было-то всего! —

Словно рекрутов постригла,

Отпустила — одного.

 

Долго шел унылым полем —

Ни кусточка, ни огня.

Ты нашла по доброй воле

Непутевого меня.

 

Я бы сгинул в снежной сече

На скрещении дорог,

Человечек-человече,

Развоздушный мотылек!

 

Я твоей любовью выжил,

Я тобой спасен стократ.

Я ведь, как и ты, пострижен —

Ты солдатка, я солдат.

 

Так давай с тобой дослужим,

Хлеба с солью пожуем,

Перетерпим, перетужим

И — себя переживем.

 

СЛОВО

Истрепанное слово

Отныне не броня —

Мишень для острослова

На линии огня.

 

Обычай безболезнен,

Когда под барабан

За словом мы не лезем,

Как говорят, в карман.

 

Вот умник слово тащит,

Как шлюху, в кабинет.

Дурак глаза таращит —

С него и спросу нет.

 

Невзрачный замарашка,

Бессмысленный зрачок —

Он комкает фуражку

И смотрит в потолок.

 

Моргает бестолково

И плачет оттого,

Что погибает слово —

Спасение его.

 

БУКВАРЬ

Одни оглашают.

Другие соглашаются.

Вот что значит —

В одной упряжке.

А твердый знак с мягким

Подвыпили и шатаются

По улицам темным.

И думает каждый:

«Как же история прихотлива!

Все буквы в сговоре,

И только нам здесь

Зубами от холода клацать».

...А ночь плодоносит

И падает к ногам

Черным наливом.

Сейчас твердый с мягким

Начнут брататься.

Чем же закончится

Братание двух антиподов —

Чтобы понять,

Не надо быть

Младшим Сенекой Луцием.

...И будет утро

С похмельем, с бранью.

И в букваре —

Революция.

Шипы, свисты, рыки...

Согласные — несогласные.

Уши заткнули гласные.

«Уа!... Ау!..

Долой клику!».

...И, нервно хихикая,

В уголке украдкой

Икает И-краткое.

Донос шифрует

В высшую канцелярию:

«Если кратко,

Дело плохо.

Запахло гарью.

Переругались собаки.

Верните знаки!».

 

КОЛЬЦО

Закатилось кольцо обручальное в щель.

Половицы запели печальное.

Зол, как зверь,

Дом по бревнышку весь раскатал,

Пол взломал.

Блестит обручальное!

То-то, милая, мы заживем —

Блеск да шик.

Вдруг возьмись ниоткуда

Мышка с мышом,

И с колечушком — шмыг.

«Расковыривай землю, —

Жена говорит, —

За лопату берись».

А сама — аж горит.

Осерчал я на жизнь.

Как пробьет грудь земли

Вдруг чья-то рука:

«Только тронь,

Так испробуешь, брат, кулака!

Потеряшка вернулась домой —

До земли, до родимой.

Ты, я вижу, не промах,

Мужик с головой.

Не огня бойся — едкого дыма,

И пыльной бури

Пуще жениной дури.

 

ПРОЩАНИЕ С ПАРИЖЕМ

Русский аттракцион —

Колка дров под Парижем.

Эйфелева башня, ау!

Где вы, ваше высочество ажурность?

Где-то там, в предместье

Булонь-Бийанкур,

Я, с мускулистым торсом

И крепкими руками,

В березовом белом пламени

Играю стальным топором —

Второй поэт

После Райнера Марии Рильке,

Что когда-то под Берлином

«В синей русской рубахе

С красным орнаментом»

Колол дрова

В честь божественной

Лу Андреас-Саломе...

Но я предпочел Париж.

Уж слишком черна

«Европейская ночь»

Под Берлином.

Зёзды над Рейном

Коричневой дышат чумой,

Гете распят.

А в Париже хмельная весна,

И каштаны

Осыпают цвет

К ногам гуляк.

И скандалиста Артюра Рембо

«Пьяный корабль»

Бросил свой якорь

В одной из кафешек Монмартра.

Здесь и Мане Эдуард,

Ренуар и Сезанн.

А вот и Эмиль Золя,

Чьи романы

Пахнут землей

И сочащейся плотью.

И на каждом столике —

Рассыпанные Бодлером

«Цветы зла».

Ах! Какие бесшабашные

Аттракционы,

Помимо колки дров,

Устраивал я

Этой шпане,

Этим дрянным мальчишкам.

Все они теперь

На горе мучеников

В прямом её смысле.

И только я,

Переживший время утрат,

Смотрю,

Как под несокрушимую Марсельезу

Под Триумфальной аркой

Проходят полки парижан.

Но отчего так темны

Их арабские лица?

Прощай, парижская хмельная весна!

Аттракцион закончен.

В Россию!

В Россию!

2015

 

* * *

                            Михаилу Анищенко

С утра до вечера складирую

Все, что мыслишки нахарезили —

Стихи с прорехами и дырами,

Так и не ставшие поэзией.

 

Раскладываю их по полочкам

И посыпаю солью буден.

Пусть обо мне напомнят, сволочи,

Когда мы в мир другой убудем —

 

Неприбранном и полупьяном

От словаря весны-распутницы,

Подснежниковыми полянами

Бредущем вдаль за рыбой-утицей.

 

Под талым снегом океанится

Другая жизнь — не поле минное.

Лишь почки вешние взрываются

Да песню слышно глухариную

 

С прищелкиваньем, следом жаляще:

«Дзе-дзи» — как оселок по лезвию.

И хочется кричать: «Товарищи,

На токовище! Здесь поэзия!».

 

Здесь зажигают игры брачные.

Бросаю, словно в печь плавильную,

В костер любви все мысли мрачные.

Назад — шагами семимильными

 

Иду, восторгом ошарашенный.

Прости-прощай, зима-привратница!

А солнышко яичком крашеным

За мною вслед по тропке катится.

 

И чуть поодаль рыбы-утицы,

Русалки прочие и лешие...

Пускай они еще потрудятся,

Пускай заслужат утро вешнее.

 

Дверь раскрываю. Вот каналия!

Творится в доме вакханалия.

Танцует стол. И для порядку —

Мой колченогий стул вприсядку.

 

И, словно витязи, сняв броники,

Приветствуя весну-красавицу,

Сидят стихи на подоконнике

И мне навстречу улыбаются.

 

ГОРБУН

Когда без видимых потуг,

И не случайно, и не вдруг,

Земля очерчивает круг

И замыкает круг,

 

Является на свет горбун

С заоблачных высот.

Хромой, усталый, на горбу

Он шар земной несет.

 

Кричу, туда-сюда сную:

«С дороги не сверни,

И ношу тяжкую свою,

Смотри, не урони!».

 

Он молча подошел ко мне

(Уже мели снега),

Вздохнул, и дальше в полумгле

Дорога пролегла

 

Через поля, промерзлый лес...

И у подножья гор

Сверкнул под солнцем и исчез

Его гигантский горб.

 

И этот сон который год

Преследует меня.

Как тот горбун, спускаюсь с гор.

Хрустят осколки дня.

 

Блуждаю в сумрачном лесу,

По наледи скользя.

Огромный шар земной несу.

И уронить — нельзя.

 

ПЕРЕХОД

Чтобы не сдохнуть в этом мире,

Или с ума чтоб не сойти,

Быть надо уровня Шекспира

Или Толстого превзойти.

Или безмолвно, как амеба,

Залечь на дно, искать союз

В среде рептилий и медуз...

Не нравится? Тогда попробуй

Войти нутром в подкорку почвы,

Стать тканью мозговой травы

И зеленью ярчайшей, сочной

Прельщать прохожих. Но, увы!

Вдруг явится мужик с косою,

Возможно, трудник иль монах,

И с первой утренней росою

Тебя он скосит.

                           Сенный прах

Однажды спелый снег покроет,

И в черноземной тишине

Услышишь, как упорный крот

Подземный роет переход

Из этой жизни в ту, другую,

А может быть, наоборот.

Ответа дать я не рискую.

Скорей к окну! Вглядеться в мир

Полночных шорохов и вздохов.

Да, были времена... Эпохи!

Нас ни Толстой и ни Шекспир

Не пригласят уже на пир,

Где слова плоть весома, зрима.

Ведь лики их в посмертном гриме.

...В окно змеей вползает «...изм» —

Неизлечим, как лунатизм.

«ВсЁ, занавес!» — в кровать ложась,

Вздыхаю я, перекрестясь.

И вот плыву в волнах эфира,

И льётся Божья благодать.

Передо мной картина мира,

Которую не описать.

2017

 

* * *

Подходит осень, ждет за копнами.

Скучна, сонлива стынь реки.

Но истово всю ночь под окнами

Горят мои черновики.

 

И, заколоченная досками,

Изба крестьянская молчит.

Пред ней рябины августовские —

И больше, в сущности, ничьи.

 

О, силы крестные, Господние!

Бессмысленные жернова —

Бумажки с бахромою огненной,

Скукожившиеся слова...

 

Нет, этот миг в строку не впишется,

А если впишется — сожжет

Стихи и тех, кто в слове пыжится,

Перед самим собою лжет.

 

Я только гость на этом пиршестве

Бурьяна, взявшего в полон

Усталый Русский Север нищенский,

Вцепившийся в полярный склон.

 

И потому уже не надобно

Над рукописями трястись,

Из вязких слов, подобно снадобью,

Выдавливать по капле жизнь.

 

Одно бесценно — мысль свободная!

Сижу, вжимая ночь в виски...

И до утра во мгле под окнами

Горят мои черновики.

 

* * *

Солнце. Зенит. Время

Льёт за волной волну.

Брошено в землю семя,

В чёрную тишину.

 

В землю ушёл оратай —

Время плетёт венки.

Семя нашло собрата,

Рядом лежат они.

 

Утро. Рассвет звонок.

Неба шатёр высок.

Гибок, прозрачен, тонок,

Землю пробил росток.

 

Солнце. Зенит. Сухо.

Пахнет большой грозой.

Чуткое ловит ухо

Ветер и громобой.

 

Встаньте! Да будет жатва,

Дети большой семьи!

Вот вам рукопожатье

Из глубины земли.