Евгений КАЛАЧЁВ. ЗМЕИНЫЙ БРАСЛЕТ. Рассказ

 

 Евгений КАЛАЧЁВ

 ЗМЕИНЫЙ БРАСЛЕТ

 Рассказ

 

 В тот день, Леха проснулся как обычно в семь часов утра, соскочив с кровати, быстро прошлёпал босыми ногами по узкому длинному коридору в ванную, щелкнул выключателем, включив яркий свет над большой белой раковиной, взглянул в зеркало. Из зеркала на него смотрел сосредоточенный бледный мальчик, которому скоро, через пару месяцев, должно исполниться девять лет. Леха включил кран, подставил под струю воды зубную щетку, потом выдавил из тюбика пасту и начал энергично чистить зубы. Быстро прополоскав рот, он включил душ, начал регулировать температуру воды. Обычно в это время в ванную заглядывала мама, приносила чистое полотенце. Но сегодня ее почему-то не было.

 Леха невольно задумался об этом. И тут до него дошло: «Так сегодня же первый день летних каникул!».

 От этого открытия у него мгновенно изменилось настроение. Он заулыбался. Движения у него стали не такими четкими, отработанными до автоматизма за два года учебы в школе в первую смену. Но энергии прибавилось.

 Он выключил душ, выскочил из ванной комнаты и вбежал на кухню.

 – А вот и наш третьеклассник, – сказал папа.

 Мама улыбнулась:

 – До третьего класса еще целых три месяца каникул. Правда, Леха?

 Для Лехи не особенно было важно – второклассник он еще или уже третьеклассник, а вот то, что его ждут три месяца свободной жизни, – это было здорово! Он даже сразу попытался представить, сколько же он может всего сделать за это время? Сколько раз погулять во дворе, сколько раз сгонять в парк, покупаться в протоке, сбегать на реку, поиграть с мальчишками в футбол… Даже воображения не хватало. И он, махнув рукой, улыбнулся:

 – А я забыл, даже зубы почистил.

 – Ну, зубы чистить и умываться надо каждый день. Даже в каникулы… Я приготовила омлет. Ты сам позавтракаешь? А то мне надо твою сестренку еще в садик завести, и на работу, – сказала мама.

 – Конечно, – улыбнулся Леха.

 – Эх, мне бы три месяца каникул! Да еще и летом, – засмеялся папа.

 Когда дверь за родителями захлопнулась, Леха отодвинул недоеденный завтрак, быстро оделся в футболку, спортивные штаны, кеды. На голову накинул новую синюю бейсболку с длинным козырьком, и выскочил из квартиры.

 Сбежав по лестнице, он, распахнув дверь, выскочил из подъезда и всеми фибрами души ощутил, что во дворе уже началась новая летняя жизнь. Казалось, всё детское население двух длинных четырехэтажных шестиподъездных домов, стоящих друг к другу под прямым углом и образующих закрытое дворовое пространство, вышло погулять.

 У дальнего забора, на зеленом подстриженном газоне стояли девочки. Они о чем-то весело болтали, потом, когда от подъезда отъехал автомобиль, перешли на асфальт и мелом стали рисовать классики.

 Левее Лехиного подъезда кучковалась малышня, которая уже выпустилась из детсада, но еще не ходила в школу. Леха с легким презрением взглянул на их мягкий резиновый мяч, которым они собирались играть в футбол.

 По тротуару вдоль дома, взявшись под руки, прогуливались три старшеклассницы.

 Они громко что-то обсуждали, хихикали, но, увидев Леху, тут же выжидательно замолчали, и с высоты своего роста и возраста стали пристально смотреть на него. Лехе они были неинтересны, он повернул голову.

 Правее, прямо в центре двора, стояла группа Лехиных ровесников. Над ними возвышалась голова второгодника Горшка. Леха решил направиться к ним, но в это время увидел Манзая, который вышел из арки соседнего дома. Он пошел навстречу.

 – Привет! – сказал Манзай. – А я думал, что ты еще спишь?

 – Привет! – сказал Леха. – Не до сна – каникулы!

 Они засмеялись, поглазели по сторонам.

 – Что это Горшок там показывает? – спросил Манзай.

 – Пойдем, посмотрим, – предложил Леха.

 

 – Вот смотри, можно брючный ремень внутрь просунуть. И будет у тебя ремень из гадюки. Ни у кого такого в мире нет, а у тебя будет, – говорил Горшок пацану из второго подъезда, у которого отец был пилотом самолета. – Или, смотри, какой браслет можно сделать, – Горшок обернул змеиной шкуркой свое запястье. – Смотри, как переливается на солнце… Бери, пока отдаю за копейки.

 – Змеиный браслет! Вот это здорово! – воскликнул Манзай. – Дай примерю?

 Горшок был старше Манзая на целый год, но учился с ним в одном классе и, почувствовав острый интерес к своей реликвии, снял шкурку с руки, сунул ее за пазуху рубашки.

 – Сначала деньги – потом змею… Да и мы с Санькой уже договорились. Правда, Санька?

 – Семка, – поправил его сын пилота.

 – Значит, не дашь? – переспросил Манзай.

 – Нет, – сказал Горшок. – Иди сам попробуй поймать гадюку. Да смотри – у нее сейчас самый смертельный яд!

 – И поймаем! – вступился за Манзая Леха. – Ишь, напугал!

 Горшок посмотрел на Леху, перевел взгляд на Манзая. Понял, что силы стали неравными.

 – Пойдем, Семка. Я тебе объясню, как можно сделать застежку на браслет…

 Заскочив домой, Леха взял отцовский складной нож с рукояткой в виде лисицы.

Манзай заценил нож: открыв его, он поскоблил ноготь большого пальца острым лезвием.

 – Хороша, «лисичка»! – похвалил он.

 Они пошли вдоль протоки, с тихой зеленоватой водой, мимо центрального входа в парк, за деревянной белой аркой которого сразу начинался пешеходный мост через протоку. Дошли до дамбы, свернули на нее.

 Дамба отгораживала протоку с островами, на которых привольно раскинулся огромный естественный городской парк с огромными старыми тополями, зарослями черемухи, краснотала. Но в парке не рос тальник, который был сейчас нужен Лехе с Манзаем. Поэтому они спустились с дамбы с другой стороны от протоки и, перепрыгивая через небольшие, неглубокие ручейки, направились в сторону основного русла реки, которая за много лет из песка, принесенного с верховья, образовала песчаный остров. Все его называли – Островок. На левой оконечности Островка росли густые заросли тальника.

 Песок здесь был всегда влажным, потому что в этом месте Островок только чуть-чуть возвышался над стремительной многоводной рекой, воды которой и пропитывали этот песок насквозь. А высыхать поверхность песка от жаркого солнца не могла, потому что тальник рос плотной стеной – ствол от ствола сантиметров в десяти не более – и густая листва пятиметровой высоты заслоняла солнце.

 Леха был поражен увиденным. Он ступил на узкую извилистую тропинку, ведущую в самую чащу этих непроходимых джунглей, сделал шагов десять, остановился. Это был совсем другой мир: сырой и темный. Не слышно было даже щебетанья птиц. И только глухой мощный рокот еле слышно доносился с реки. И звук шел не по воздуху, а по влажному песку.

 Леха открыл складной нож, внимательно посмотрел под ноги.

 «Вот это место, где водятся опасные, смертельно ядовитые змеи!» – подумал он.

 Леха внимательно вглядывался в окружающее пространство, но видимость ограничивалась двумя метрами, не больше.

 – А, вот ты где! – к нему по тропке пробирался Манзай.

 Остановившись, Манзай тоже осмотрелся, прислушался, сказал:

 – Здесь мы нарежем из тальника рогатин. Он легко режется, прямой, без лишних сучков. И рогаток на нем много. А змей здесь нет, – сказал Манзай, но все-таки внимательно посмотрел под ноги, потом на ветки тальника.

Вырезав две полутораметровые палки с рогатинами на конце и ошкурив их для легкости, они как индейцы с копьями наперевес двинулись по берегу реки вверх по течению. За час обошли парк с тыльной стороны, где Леха ни разу не бывал.

 – Нам туда, – показал рогатиной Манзай на крутую высокую гору, которая гигантским динозавром возвышалась над рекой.

 – Мы поплывем? – удивленно спросил Леха. Гора была на другом берегу.

 – Конечно, – улыбнулся Манзай. – Но не сейчас.

 – А ты уверен, что там есть змеи? – спросил Леха.

 – Конечно. Я, правда, там тоже не бывал, но взрослые пацаны рассказывали, что там есть Змеиная тропа. Если есть тропа с таким названием, значит, и змеи там есть, – сделал умозаключение Манзай.

 Парк закончился, и они спустились совсем близко к воде. На низком берегу, который затапливался во время весеннего паводка и после проливных дождей, росла ярко-зеленая низенькая, как стриженый газон, трава. На траве лежали вытащенные из реки деревянные и дюралевые лодки, которые были примотаны цепями к огромной лесине, приплывшей с верховья в половодье.

 Леха все это видел впервые. Оказывается, мир не ограничивается его двором, школой, парком и даже Островком с его тальниковыми джунглями. Мир гораздо шире, интересней, многообразней. Леха все ждал, что Манзай скажет, что вот поплывем на ту сторону на этой или той лодке. Но Манзай все шел и шел молча. Потом сказал:

 – Это уже Восток. Слышал, про такой?

 – Район такой, – кивнул Леха.

 – Можно идти дальше вдоль реки до самого парома. Но это еще километров десять. А можно от Востока до Речного поселка доехать на автобусе. А там и до парома рукой подать, – сказал Манзай.

 – Ты там бывал? – спросил Леха.

 – Пацаны рассказывали, – сказал Манзай.

 Леха почувствовал в голосе Манзая легкую неуверенность. Спросил:

 – А в автобус нас с палками пустят?

 – Конечно, – успокоил Манзай. – Сейчас же часов двенадцать – они в это время полупустые ходят.

 

 На автобусной остановке «Восток» Леха и Манзай выпили по стакану холодной газированной воды. Она показалась такой вкусной, что захотелось еще, но в это время подошел автобус. Леха и Манзай зашли в автобус, выбрали хорошее место у окна и стали рассматривать окружающие пейзажи.

 Город закончился через две остановки, началась степь. Степь простиралась от реки до низких гор из песчаника, больше похожих на гряду холмов. И единственным украшением этого пейзажа была огромная спутниковая антенна в виде большого радара, и офисное двухэтажное здание рядом. Потом автобус остановился в Речном поселке, состоящем из нескольких одноэтажных деревянных домов. А дальше была земля неизвестная – Терра инкогнито.

 Они шли по утрамбованной грунтовой дороге. Солнце уже пекло нещадно и была такая сушь, что чувствовалась еле уловимая влажная прохлада, которая указывала на то, что река уже рядом.

 Леха увидел ползущего вдоль дороги огромного, полосатого как зебра жука с длинными жесткими усами.

 – Это стригун, – сказал Манзай.

Он аккуратно ухватил его двумя пальцами за бока. Жук вырывался, работая всеми шестью лапами и мощной челюстью, но жесткий панцирь, за который держал его Манзай, не давал вырваться.

 И еще одним сегодняшним открытием для Лехи был паром.

 Когда Леха с Манзаем подошли к реке, Леха сразу увидел медленно приближающийся к берегу большой деревянный плот, на котором стоял грузовик и две легковые машины. Плот был необычным: высоко возвышался над водой и был прикреплен толстым металлическим тросом к еще одному тросу, натянутому над рекой. Леха понял, что трос не дает быстрому течению унести плот, а вот как движется плот от одного берега к другому берегу, он не понял. Леха сначала подумал, что у плота есть мотор, но над рекой стояла тишина. Потом он стал смотреть внимательно, что происходит на дальнем борту плота. Но людей с веслами он не увидел. И только когда они с Манзаем загрузились на причаливший к берегу паром, Леха понял, что никаких гребцов на пароме нет. Кроме того, вблизи Леха хорошо рассмотрел конструкцию: это были две огромные деревянные лодки, борта и дно которых от протечек были обработаны черным гудроном, а сверху они были накрыты прочным деревянным настилом. Настил имел деревянные ограждения, к которым были прикреплены красно-белые спасательные круги, деревянные же, отполированные погодой и людьми лавки и небольшое помещение из досок для капитана этого судна – паромщика. На стене этого сооружения были прикреплены багор, топор с длинной ручкой и ведро. Все эти предметы были ярко-красного цвета. А в помещении, дверь которого была распахнута настежь, стоял большой круглый штурвал.

 Грузовик и две легковые машины съехали с парома на берег – паром, освободившись от их тяжести, приподнялся из воды. А когда с него сошли на берег пассажиры и на него начали заезжать с берега другие автомобили, паром опять глубже погрузился в воду.

 Лехе понравились эти всплывания и погружения, он с интересом смотрел за борт, на прозрачную, стремительно протекающую мимо бортов воду, на въезжающие на паром автомобили, мотоциклы. И вот наступил самый интересный момент. Паромщик закрыл шлагбаумом въезд, зашел в рубку и, глядя в боковое окошко, плавно повернул штурвал. Сначала ничего вроде бы не произошло: не было никаких звуков, ни движения. Но вдруг Леха увидел, что паром оторвался от берега и медленно поплыл к середине реки. Трос, за который крепился паром, вдруг покатился – Леха рассмотрел на его конце небольшое колесико – по тросу, натянутому через реку.

 – Я все понял! – радостно сказал Леха. – Паром движется за счет течения реки, а управляет им руль.

 – Точно? – спросил Манзай. Он тоже пытался понять – как паром без мотора и без гребцов мог двигаться от берега до берега. И потому так же, как и Леха, с любопытством смотрел на все происходящее.

 Они облокотились на ограждающие перила, стали смотреть на пузырящуюся под килем прозрачную воду и вдыхать прохладный воздух, идущий от реки и пахнущий растаявшими снегами на вершинах дальних высоких гор.

 

 Сойдя с парома, они ощутили себя в полном одиночестве: с одной стороны текла широкая река, с другой стороны извивалась, уходя вдаль по подножию горы, пустынная грунтовая дорога. И вдалеке цепь гор, которые закрывали весь горизонт. Стояла звенящая кузнечиками и саранчой тишина.

 – Может, окунемся? – спросил Леха.

 – Можно, перед дальней дорогой, – Манзай посмотрел на крутой, выжженный солнцем голый склон с редкими кустиками жесткого карагатника.

 Они шли вниз по течению реки, выбирая подходящее место для купания. Река была здесь с быстрым течением, со страшными, утягивающими на глубину воронками, с крутым, резко уходящим вглубь дном. Они не спешили с купанием, потому что даже идя по берегу, они приближались к цели своего путешествия – Змеиной тропе. Это было по пути. Здесь даже было идти удобнее – по ровной поверхности, и было не так жарко – от реки веяло прохладой.

 Примерно через километр река стала шире. Потекла по мелкому перекату, а у берега образовался небольшой затон. Вода была здесь поглубже, чем на перекате, и не с таким быстрым течением. А берег и дно были песчаными.

 – Ну что, поплаваем? – спросил Манзай.

 – Давай, – согласился Леха.

 Они разделись, вошли в воду по щиколотки. Вода после жаркого воздуха показалась ледяной. Манзай наклонился, черпанул пригоршней воду, брызнул на Леху. Леха взвизгнул, прыгнул в сторону, уворачиваясь. Манзай опять черпанул пригоршню. Леха ногой, словно по мячу, ударил по воде. Фонтан брызг полетел на Манзая. Манзай радостно вскрикнул и, чтобы спастись от ледяного душа, прыгнул рыбкой в воду.

 – Вода – родник! – крикнул Манзай, вынырнув на поверхность.

 Леха на мгновение остановил свой взгляд на чистых, переливающихся на солнце блестящих песчинках, которые поднялись из-под ног Манзая и медленно поплыли в прозрачной, как стекло, воде, – и метнулся в реку. Нырнув, он ушел с головой под воду. Все тело обожгло, словно крапивой, он поспешил на поверхность, вынырнул. Боли не было – была невероятная свежесть, и он радостно закричал:

 – Ледник!

 – А поплыли к перекату! – прокричал Манзай.

 – Так мы одежду не взяли! – крикнул Леха.

 Манзай оценил шутку:

 – Домой нам еще рано, нас ждет Змеиная тропа!

 Они опять нырнули. Леха под водой открыл глаза. В кристально чистой воде была видна каждая песчинка на дне. И он увидел стайку крупных пескарей, которые в песке своими усатыми мордочками искали пищу. Он вынырнул, крикнул Манзаю:

 – Пескари! Вот такие ломти! – Леха показал руками.

 – Где? – Манзай нырнул в направлении Лехиной руки.

 Леха тоже ушел под воду с головой. Пескари дружной стайкой медленно плыли против течения. Леха попытался плыть за ними. Тоже против течения, усиленно работая руками и ногами. Но побороть течение было сложно – Леха, словно на беговой дорожке, плыл на месте.

 Выйдя на берег, решили больше не терять времени: натянули на мокрое тело и плавки штаны, надели кеды, бейсболки, взяли в руки рогатины и футболки и сразу полезли в гору. Несмотря на то, что гора была крутой, двигаться вверх было легко из-за того, что они получили заряд бодрости, искупавшись в ледяной воде. Помогали и рогатины, на которые Леха и Манзай опирались. Мешали быстрому движению колючие кусты карагатника – их приходилось обходить – и плоские неустойчивые камни, попадающие под ноги – на них наступать было нельзя, потому что можно было упасть.

 Но примерно на середине подъема они наткнулись на тропку, которая вела на вершину горы, и они пошли по ней. Идти стало легче: колючие кусты оставались в стороне и ненадежных камней было намного меньше.

 На тропе они надели футболки, немного перевели дыхание и рванули вверх.

 На вершине остановились. От крутого и быстрого подъема не хватало кислорода. Леха и Манзай тяжело дышали, пот катился градом по лицу, по телу. Но из-за жары футболка даже не успевала промокнуть – все испарялось мгновенно. Когда немного отдышались, Леха повернулся, посмотрел назад.

 – Что это?! – удивленно воскликнул он.

 Манзай тоже посмотрел назад.

 Словно с высоты птичьего полета они увидели под собой блестящую ленту реки, зеленый лес на островах, город с белыми игрушечными зданиями, с крошечными, словно божьи коровки, движущими медленно, как во сне, автомобилями. Узенькие зеленые улочки, по которым бесшумно двигались машины и на которых не было людей – то ли от жары все попрятались, то ли такими маленькими стали, что без бинокля не рассмотреть.

 – А вон мой дом! – воскликнул Леха.

 – А вон мой! – закричал и Манзай.

 – Где? – спросил Леха.

 – Да за деревьями!

 – А-а, вижу!

 Леха и Манзай видели такую удивительную картину первый раз, потому и стояли долго, завороженно. Потом Леха посмотрел в небо.

 Практически прямо над головой в потоках восходящего горячего воздуха парили огромные коршуны. Можно было разглядеть и зоркий глаз, и острый крючковатый клюв, и коричневые перья, и вытянутые, прижатые к телу мощные когтистые лапы.

 Леха толкнул Манзая. Манзай тоже стал смотреть на коршунов. Потом негромко сказал:

 – Они нас приняли за своих, потому и не боятся.

 

 С вершины тропа уходила резко вправо и вниз, где гору разрезало глубокое ущелье. Леха и Манзай подошли вплотную к ущелью, тропа здесь шла еще круче, но резко заканчивалась. Как ни пытались, они не смогли рассмотреть, куда же исчезала тропа? Поколебавшись, Леха и Манзай все же начали спуск. Почти на корточках они сползали по тропе вниз, и только спустившись метров на двадцать, поняли – почему тропа заканчивалась. Оказывается, она не заканчивалась, а уходила под нависший каменный козырек.

 На четвереньках, а кое-где ползком, они преодолели пятидесятиметровое пещерное пространство, после которого тропа вынырнула на поверхность и плавно, уже нестрашно, уходила вниз, немного отступив от все еще крутого ущелья.

 – Теперь я понял, почему тропа называется Змеиной, – засмеялся облегченно Манзай, когда они выбрались под небо.

 – Почему? – не понял Леха. – Змей, вроде мы не встретили?

 – Как не встретили?! Две только что проползли по тропе! – опять засмеялся Манзай.

 – А-а, – сообразил Леха и тоже засмеялся.

 Они немного отдохнули. Здесь была тень от горы, но было все равно душно. И, главное, здесь уже было не так интересно, и они решили повернуть назад.

 Обратно ползти и карабкаться в полупещерном пространстве было совсем не страшно. Леха с интересом рассматривал нависшие над головой каменные своды, прикасался ладонями к теплому камню, выглядывал в ущелье, в которое весной с шумом падал поток воды от таявшего снега. А поднявшись на верх горы, они опять посмотрели на свой маленький городской мир, раскинувшийся там внизу как на ладони.

 

 И тут случилось то, к чему они готовились весь день.

 Они увидели ее. Огромную серую гадюку. Извиваясь всем телом, она быстро и бесшумно скользила по склону горы, ловко маневрируя между шатающимися камнями и кустами карагатника.

 Бесшумными прыжками Манзай и Леха бросились за ней – Манзай чуть правее, Леха чуть левее, зажимая ее в клещи. Манзай первым нагнал ее и прижал к земле. Змея извивалась всем телом, но голова, прижатая рогатиной, была неподвижна. Леха подобрал большой камень, подошел поближе и начал целиться, чтобы размозжить ей голову. Змея, почувствовав это, начала извиваться еще упорнее, обхватив хвостом и телом палку. Ее тело на ярком солнце переливалось перламутром, вспыхивало яркими, какими-то веселыми блесками.

 – Красивая! – сказал Леха. – У Горшка – серая, тусклая.

 – Да этот Семка через два дня ее вообще выбросит, – сказал Манзай, крепко держа рогатину.

– Почему? – спросил Леха. Он прижал горячий от солнца камень к груди, потому что держать его на весу было нелегко.

 – Змея красивая – пока живая. И птицы, и рыбы – тоже.

 Леха сделал шаг назад, перебросил камень в правую руку:

 – Манзай, тебе нужен змеиный браслет?

 – Нет, – ответил Манзай.

 Леха, как спортивное ядро на физкультуре, толкнул камень. Пролетев несколько метров, он упал и покатился вниз.

 – Отпускай! – сказал Леха.

 – Ты точно решил? – спросил Манзай.

 – Нафиг мне этот браслет нужен! – сказал Леха.

 Манзай сделал шаг назад, приподнял рогатину. Гадюка метнула освободившуюся плоскую голову к рогатине, вцепилась в неё ядовитыми зубами, но в следующее мгновение соскользнула и стремительно, не веря в свое освобождение, упругим рывком рванулась вниз по склону.

 Манзай и Леха молча смотрели, пока она не скрылась за желтеющими от зноя кустами карагатника.

 Манзай размахнулся и бросил подальше рогатину с капельками змеиного яда на ней.

 

 Домой возвращались тем же путем. Только от Востока доехали тоже на автобусе, а не шли вдоль реки и по парку. Их лица, шеи и руки потемнели то ли от солнца, то ли от пыли и пота. Хотелось пить, но несмотря на усталость в теле появилась необычная легкость. Казалось, ноги сами несли их в город.

 У Лехиного дома Манзай пожал Лехе руку:

 – До завтра?

 – До завтра! – ответил Леха.

 Манзай направился в сторону своего дома. Леха смотрел ему вслед, пока он не скрылся в темной прохладе арки, и думал: «А все-таки молоток Манзай, что отпустил змею».