Василий ДВОРЦОВ. «БУДЕТ МНЕ СЫНОМ…». Фрагмент нового романа

 

Василий ДВОРЦОВ

«БУДЕТ МНЕ СЫНОМ…»

Фрагмент из романа

 

* * *

Место Сергею досталось идиотское – на колесе. Перегруженный «пежовский» микроавтобус напряжно тянул по узкой и давно не ремонтированной шоссейке местного значения, то притормаживая, то виляя в преодолении особо впечатляющих выбоин, так что болтало и трясло как в миксере. Рюкзак, едва расслабишься, подло сползал с колена, быстро наваливаясь на злобную старушку-соседку, а тут ещё и занемевшую левую ногу никуда не вытянешь. Короче – сел, не подумав.

За окном – бесконечный редкий забор не дающих тени пирамидальных тополей, за которым поля тёмно-зелёной кукурузы сменяли поля жёлто цветущего подсолнечника. Два довольно больших села, которые они проскочили, не сбрасывая скорость, неприятно удивили своей пустотой. Глухие заборы, запертые ворота, в яблонево-грушёвых кронах красно-коричневые, почти плоские крыши. И ни человека, ни собаки. Ни козы, ни коровы. Ни курицы.

Три-четыре встречные легковушки с узлами и коробками на багажниках, и – поля тёмно-зелёной кукурузы, сменяющие поля жёлто-цветущего подсолнечника.

Народ в «такси» набился не особо колоритный: в основном женщины от сорока и до…, по-крестьянски загорелые и полные, почти все в белых косынках и вышиванках, с корзинами с едой на коленях и безразмерно-бесчисленными сумками, забившими проход выше пояса. Только впереди, рядом с водителем, тряслась и раскачивалась молоденькая и тощенькая, на вид сама почти девчонка, но уже с малышом на руках. Из мужского пола, кроме Сергея, – двое парней на заднем сидении. Судя по нерасслабляемости, явно военные. Он на них ещё на вокзале обратил внимание: гражданские ветровки и джинсы не очень гасили ту особую энергетику месяцами напряжённых тел, пружинно заряженных на мгновенное действие. Один чуть повыше, второй поширше, но оба сухо накаченные, оба выцветше белобрысые. И потому, когда, втискиваясь в суетно копошащийся и по южному звонко перекликающийся салон, Сергей встретил оценивающие его из глубины прищуры, понял, что это удача. Удача – сразу же оказаться на одном борту с ополченцами. Или нашими русскими добровольцами. Жаль, что пробиться к ним поближе не было никакой возможности, сел куда сел, но это всё, как говорил Карлсон, дело житейское, мелочи, на первой же остановке он подойдёт и познакомится.

Сергей не сразу увязал пылевое облачко в подсолнечнике и хлопок, тряхнувший стёкла. Только когда бабы вокруг дружно завизжали, и автобусик, отчаянно хрястнув, перескочил мелкий кювет, до него стало доходить. Второй взрыв пыхнул как раз на том месте, где они должны были бы оказаться, не сверни водитель так резко в поле.

Двери намертво закупорили разом повскакавшие и с непрекращающимся визгом потянувшие свои вещи женщины. Водитель, что-то неслышно оря в ответ, пытался хоть как-то, хоть по частям выдёргивать слипшиеся тела и сумки снаружи. Сергей оглянулся: правый «ополченец», откинувшись другу на колени, лёжа, в несколько ударов каблуками вышиб окно, и парни, выкинув рюкзаки, ловко, ногами вперёд, выползли наружу. За ними потянулись, но тоже только лишь заткнули выход, отчаянно кричащие старухи.

Третья мина легла слева метрах в десяти, машина отпрыгнула и накренилась наперёд и направо. В звонко-звонкой тишине Сергей сгребал, скидывал с головы засыпавшее волосы крошево оконного стекла. И смотрел, как сидевшая впереди женщина, неловко скривив шею, пытается приподняться, а из-под сбившегося на виске платка в потолок толчками вырывалась тонкая струйка ярко-алой крови.

– Господи! Господи! Господи! – Сквозь звон к Сергею пробился звук собственного голоса. Не чувствуя тела он встал, с трудом перевалился через брошенную соседскую корзину с вывалившимися на сиденье подавленными яйцами.

– Подожди, тётенька! Подожди! Сейчас, сейчас я тебе помогу!

Раненая оказалась неподъёмно тяжёлой. Подхватив под мышки, Сергей лишь вытянул её в проход, но она тут же осела на пол, и сил, чтобы двигать обмякшее тело дальше, уже не хватало.

– Придержи голову! – Появившиеся вдруг парни слаженно подняли женщину и, зло распинывая цепляющиеся сумочные ремни, задом потянули к дверям. – И кровь зажми!

По железу ступенек из пробитой бутыли жирно стекало молоко. Поскользнувшись, Сергей едва не упал, и кровь брызнула ему в глаза.

– Господи… Господи…

Через пару минут уши немного отложило. В радостно жёлтом подсолнечнике притихшие женщины рассыпались группками, оказывая друг другу посильную помощь. Высокий ветерок накатами шелестел жёсткими листьями придорожных тополей, из поросшего меленькой ромашкой, кипчаком и отцветшими маками кювета наперебой стрекотали кузнечики. Господи, что это было? И было ли?.. Если б не захлёбно рыдавший где-то в глубине дурно пахнущих подсолнухов младенец… И не разбросанные около уткнувшегося бампером в пахоту микроавтобуса вещи…

– Я дозвонился на блокпост. «Скорую» пришлют, как только разведка пройдёт. – Цыганисто-чёрный шофёр, приглаживая грязными ладонями седые, давно не стриженые кудри, неотрывно смотрел, как раненой забинтовывают и забинтовывают голову, но каждый новый слой тут же кругло промокал.

– Она вряд ли дотянет. Артерию зацепило. – «Ополченец», что повыше, встал, отряхнул колени. – Вы тут ождайте, а нам некогда. Прости, батя. Или чем-то ещё помочь?

– Нет, спасибо, ребятки. Спасибо, я бы без вас с бабьём не справился. Вот горе-то, сучий случай, такое всем горе выпало…

Сергей едва не упустил момент, когда парни, разом вскинув рюкзаки, двинулись вдоль тополёвых посадок. А у него, как назло, плечевой ремень оторвался.

– Эй! Постойте! Погодите! Можно, я с вами? Вы же ополченцы?

Они так же разом обернулись. Через левое плечо:

– Тебе куда?

– Я бы хотел… Я слышал: есть православный батальон. Я бы туда хотел попасть. Добровольцем. Помогите найти.

–  «Православный»?.. – Парни перестрельнули взглядами. – А… Да, есть такое. Есть по соседству.

– Поможете? Меня Сергеем зовут.

– Без проблем. Держись рядом, Сергей.

 

* * *

Парни оказались настолько неразговорчивыми, что Сергей очень скоро устыдился своей восторженности: вот – воины реальные, а вот – навязчивое трепло. Единственное, что удалось узнать за три часа пути, что зовут их Олег и Игорь. Олег – повыше, Игорь – пошире. И что к обеду будут на месте.

Не покидая лесополосу, они споро прошли вдоль пустынного шоссе километров пять и завернули на грунтовку, огибающую огромное, в горизонт, пшеничное поле. Ещё через пять километров грунтовка опять вывела на асфальт, поуже и поубитее, чем тот, на котором они попали под обстрел. Зато здесь пошли не скрываясь, прямо посередине.

Солнце палило нещадно, а проклятый рюкзак из-за оторванной лямки наливался косой тяжестью с каждым шагом. Да что же такого Сергей в него напихал? Вроде бы всего по минимуму. Может, не стоило брать книги? Хватило бы походного молитвослова, а уж Гумилёв и Волошин… Ну, да, стихи лишние. Как и резиновые сапоги, и старый ноутбук. И многофункциональный фонарь с заряжающимся от розетки аккумулятором.

На каждом двенадцатом шаге пот с бровей и носа скапывал на асфальт промеж ног, и всё более горбившийся Сергей щурился, в мельчайших подробностях представляя, как он осчастливит местную библиотеку, и товарищей по… палатке? или казарме? А, всё равно, где расположаться, главное, что фонарь, при котором можно читать и писать ночи напролёт, многих порадует.

За неожиданно для пустынной местности крутым, почти в девяносто градусов поворотом в жидкой тени акации белела растопыренными дверками «мазда-три». Заразительно позёвывая, из-за руля выбрался крепко загорелый коротыш в новеньком НАТОвском камуфляже без знаков различия и с большим, похожим на «маузер», пистолетом Стечкина:

– Здоровеньки буллы, браты. Где застряли-то?

– Под раздачу попали. – Олег и Игорь по очереди приобнялись с коротышом, толкнувшись плечами. – Знаешь, как там у миномётчиков: «На кого Бог пошлёт»…

– А это кто?

– Доброволец. С нами прокатится.

– Сергей.

– Мм… Михайло.

Вяло пожав руку Сергею, Михайло, опять позёвывая, забрался внутрь легковушки, потянул рычажок:

– Скидывайте рюкзаки в багажник. Ваши стволы на сиденье. И погнали, а то верняк голодными останемся.

Разобрав короткоствольные «калашниковы» и попарно стянутые чёрной изолентой рожки, Олег – на переднее, Игорь – на заднее правое, неспешно втиснулись, покряхтывая и притираясь. Сергей, в приливе адреналина от такой близости настоящего оружия, хлопнул левой дверкой излишне сильно. Увидел в зеркальце, как морщится водитель или хозяин «мазды», и ещё больше устыдился своей позорной неопытности.

Кондиционер быстро нагнал холода. Михайло включил сидишник и накрутил звук. Опа-на! Это же «Лестница в небо» «Led Zeppelin»! Качественные колонки выдавали такие низы, что желудки вибрировали. Ну надо же, а коротыш-то, оказывается, тоже поклонник классики серьёзного металла! Круто! Будет, о чём поговорить.

 

Дорога была какая-то совсем обводная. Может, по ней когда-то ходили грузовики с углём? Насколько возможно прижимаясь к окну, Сергей жадно смотрел на пропускаемые вдалеке сёла и хутора, опоясанные яблоневыми садами, на напоминающие пирамиды или курганы старые и новые терриконы с остатками шахтовых конструкций. На квадратные пруды в оправе камышей, на поля кукурузы, пшеницы, подсолнечника, опять пшеницы… На разряженные метёлки придорожных пирамидальных тополей…

Теряя скорость, поднялись на округлое плато могучего вздутия-холма – Господи, какие же дали! Какие же здесь просторы! До чуть слезящегося сизой дымкой горизонта – вал за валом, мягко окатистые, делимые заросшими балками и оврагами, зеленовато-бурые холмы, холмы, холмища…

Только представить, как когда-то в древности русские витязи Святослава и Владимира скакали этими же путями. И ветер, разогнавшись над горячей неоглядной землёй, трепал сухотой гривы их коней. И свистел оперением стрел в полных заплечных колчанах…

 

Медленно вывернули на полевой съезд. Потихоньку, на первой, перевалили через какие-то древние, поросшие акациями глинистые валы, и по непредставимо пылящей грунтовке покатили к группе одинаковых серых одноэтажных зданий, за которыми Сергей разглядел ряды прикрытых камуфляжной сеткой бэтээров и длинноствольных танков. А ещё дальше – пятнистую радарную тарелку и многочисленные, тоже камуфлированные фуры. Ого! Прибыли?

– На обед успели? – Ну, кто его опять за язык потянул!

Олег в медленные вполоборота закосился на болтуна, и торкнул Михайло в плечо:

– Тормозни тут. Облегчимся по-малому, чтоб сортир не нюхать.

Сергей отошёл от всех подальше, вытянул завалившийся за подкладку «Samsung» – чтобы в подвох не села батарейка, он уже четыре дня телефон не включал. Ну и? Есть связь! Лиза, ты моя красавица, первая:

– Привет! Да, я. Подожди, солнце моё, мало времени, потом всё выскажешь. А сейчас просто запомни: я в Новороссии, в православном батальоне. Так надо. Не знаю. Да, так я хочу искупить вину. Иначе я сгорю. А Тому передай: я брату расскажу, где сундук. Всё расскажу. Пусть достают, и пусть не парится – брату ничего не нужно. Ничего. И ещё, что бы ни случилось, помни: я люблю тебя. Просто так надо. Мне искупить надо, иначе как жить?..

Удар за ухо буквально срубил Сергея, он завалился, раскинув руки, и телефон отлетел, рассыпаясь далеко-далеко.

Ещё не понимая, Сергей попытался приподняться, оглянуться, но сразу два берца вбились в рёбра:

– Ты куда звонил, сучок?! В ФСБ? СВР? ГРУ?

– Ватник? А? Наёмник? Российский шпион? Колись, щур кремлёвский!

Удары, удары ногами в голову, в рёбра, в плечи, в закрывающие лицо кисти рук.

– Доброволец? Колись, москалюка! Колорад!

– Колись! Колись! Колись!

В сознание он пришёл в машине, опять не сразу поняв, почему не может вытащить из-за спины руки, почему приоткрылся только левый глаз, а слипшийся рот заполнен горячим и солёным. Господи? Господи…

И всё разом заболело. Господи!!

 

Посмотреть на «пленного» набежало почти полбатальона. Хохотали, дразнились, подначивали тащивших в камеру обмочившегося от страха москаля насчёт премии СБУ и звёздочек. На гам вышел даже пан майор в сопровождении новой «полевой женки».

Юная выпускница львовской иезуитской школы изумрудного камуфляжа ящеркой прильнула к глыбе выпирающего тяжелыми мышцами из майки-тельняшки светло-волосатого тела, гибко потянулась и лизнула ухо своему герою:

– А если я тебе вечером станцую? Как Саломия? «Семь покрывал»? Подаришь мне его голову?

Несколько суток не просыхавший майор даже сквозь слежавшийся шлак спирта с кокаином уразумел и крупно вздрогнул:

– Так не шути. Бога побойся.

– Ого, ты, оказывается, всё-таки чего-то боишься! Трепещешь?

– Приткнись, курва. Его все трепещут.