Елена ИВАНОВА-БРЯНСКАЯ. ВЕДЬ ГДЕ-ТО ДЫШИТ ГЛУБЬ МОРСКАЯ… Стихи

 

Елена ИВАНОВА-БРЯНСКАЯ

ВЕДЬ ГДЕ-ТО ДЫШИТ ГЛУБЬ МОРСКАЯ…  

 

НЕНАШИМ

Вы, в ком  отравленная кровь

Течёт по воспалённым жилам;

Вы – те, кто к Родине любовь

Зовёт химерою постылой;

 

Вы, кто в стихах взял на учёт

Осинки наши и берёзки,

Чтоб припечатать словом броским

Нас, воспевателей красот,

Родных нам, как дочурок коски, –

Лукавцы! Нам не парьте мозги,

Вы все – нерусский вы народ!

 

Откуда только вы взялись?

Уж точно, не от этих пашен,

Где колоски лелеет высь,

Собой венчая даль и близь,

Где обелиски вознеслись

В их память, за Отчизну павших;

Вы, кто есть разложенья слизь,

Подите прочь, вы все –

                                      НЕНАШИ!

 

Пусть тот, кто дал вам ваш Завет,

Как в старину, так и отныне

Ещё проводит сорок лет

Вас по безжизненной пустыне.

 

Когда ваш золотой телец 

Вновь не спасёт вас от напастей,

Поймёте, может, наконец,

В чём человеческое счастье.

 

И  в поколенье лучшем, новом,

Небесный воссияет свет,

Что музой русскою воспет,

Которого в вас нет как нет.

Не вам вручил Создатель Слово.

Вам русский говорит поэт:

Прочь, прочь –  

                          от чуждого вам крова!

 

НЕЗНАКОМОМУ ЧИТАТЕЛЮ

Не станет муха ввек орлицей,

Удержит небо лишь Атлант.

Той сущности, что поместится

В душе, равновелик талант.

 

Мир может удивить калека,

Чей дух возвыситься сумел.

Растить большого человека

В себе – таков творца удел.

 

О том была моя забота,

Как говорят, с младых ногтей.

И вот один нашёлся кто-то,

Кто чутко лире внял моей.

 

Как отзыв автору ни лестен,

Но возноситься до небес

Не повод, коль ты интересен

Кому-то. Сам же интерес

 

Мне дорог. Гением родиться

Мне не судил, как видно, Бог,

Но если стих мой пригодится

Тебе среди больших дорог –

 

Да будет он благословенен!

И что бы ни было в судьбе,

Я без уныния и лени,

Читатель чаянный, к тебе

 

К душе твоей тропу продолжу,

Тебе отдав тем самым долг:

Во мне ты силы преумножил,

В мой дар поверить мне помог.

 

Так пусть и он тебе поможет,

Как путеводный огонёк,

Коль, очутясь на бездорожье,

Вдруг ощутишь во мгле тревожной,

Что в мире этом одинок.

 

* * *

Улица Пикетная, рядом Эскадронная –

Вот куда под занавес жизни занесло.

Только не казачка я – старою вороною

У окна нахохлилась, не гожусь в седло.

 

Каменной оградою дворик окороченный,

За оградой высятся не дома – дворцы.

А соседи наши-то умные, знать, оченно:

Жили так бояре лишь да знатные купцы.

 

Вкруговую зенками с каменными веками

Смотрится свечение настенных фонарей.

«Сплю ли я иль грезится?» – про себя кумекаю,

Говорю себе самой: «Ну, очнись скорей!».

 

Смысла нету прятаться мне за занавесками,

Очевидность дикая сбила напрочь сон.

Кобелюки бесятся прямо-таки зверские,

Не татары ль новые брать идут в полон?

 

Улица Пикетная, рядом Эскадронная,

Коммунаров улица тоже где-то есть.

И окно – бойницей мне. Словно оборону я

Всё держу, прицелившись в барственную спесь.

 

А те ханы властные – кто они, которые

Под охраной стражников преспокойно спят?

Я умом ли тронулась иль сама История –

На дыбы – и с храпами повернула вспять?..

 

Что, когда случилось так? Словно бы в осаде мы,

Труженики скромные, тут и там – везде.

Скачет время тёмное с безголовым всадником,

Кованой подковою звякнув по звезде.

                              18 марта 2019, станица Ессентукская

 

* * *

Это только стожок

От привычных ворот,

Как послушный телок,

Далеко не уйдёт.

 

А меня на заре

Разбудили ветра:

– Поскорее, скорей!

Собирайся, пора!

 

И взревел, точно зверь,

Паровозный гудок:

«Расстоянья измерь!

Путь далё-о-о-к!

Путь далё-о-о-о-к!»

 

И в вагонном окошке,

Той дороги обочь,

Точно козочек ножки,

Ну, как ножки точь-в-точь,

 

Всё бежали берёзки,

Быстро так, как могли,

Растрепав свои коски,

И исчезли вдали…

 

Из последних бежали

Из силёнок своих.

И до слёз было жаль мне

Их, сестрёнок моих…

 

Точно выстрелил в бездну

Мною этот состав!

До конца быть железным

Путь мой не перестал.

 

Только чистая сила

От родимой земли

Тайно душу хранила

В бесприютной дали.

 

Средь пустого простора

Сиротливо душе,

И как будто бы скоро

Пункт конечный уже.

 

Воротиться б я рада,

Да найду ли стожок?

Мне дорогу обратно

Позасыпал снежок.

            

ЛИРИЧЕСКОЕ

Он за косицы дёргал: «Ленка-пенка!..»,

Но обижаться было не с руки.

Вдвоём примеры мы на переменках,

Спеша, решали наперегонки.

 

Когда мели суровые метели

И пальцы жёг сквозь варежки мороз,

Сосед по парте сразу два портфеля,

Идя из  школы, терпеливо нёс.

 

Припомнилось, как в свитерочке сером

С горы крутой отважно друг съезжал.

Лыжню всегда прокладывал он первым

И всех, чуть не во всём, опережал.

 

Однажды он в мальчишеском азарте,

От любопытных заслоняясь плечом,

Два нацарапал имени на парте,

«Плюс» пресловутый был тут ни при чём.

 

И помнится, как на стекле морозном

Нарисовать вдруг захотелось мне

Два сердца. И без знака. Коль серьёзно,

То только так: два пишем – «плюс» в уме.

 

Вот жизнь прошла… А что-то всё неймётся:

В пустынном сердце обводнить бы сушь.

Нет, зря мы снисходительно смеёмся

Над единеньем детских чистых душ.

 

Чего-то всё ждалось из лета в лето,

Да сбыться было, знать, не суждено.

Все песни оказались не допеты,

Которые двоим пропеть дано.

 

А позади… Там столько бурелома!

Угас он, упоения восторг.

И сознаёшь: лишь там мы только дома,

Где непорочный тот любви исток.

 

И не с того ль мы памятью к Началу

В душе прильнуть стремимся хоть на миг,

Что там, незамутнён и беспечален,

Безгрешных чувств покоится родник?..

 

* * *

Боюсь не смерти я. О нет!
Боюсь исчезнуть совершенно.
                                 М.Лермонтов

«А я живу, не думая о ней!» –

Так говорят иные, но поверьте:                                                          

Нам расставаться с жизнью тем трудней,

Чем воды её глубже и полней.

Кто мелок, точно, не боится смерти.

 

Вот угнездился иней на висках,

И думы мне не избежать угрюмой…

Какая нестерпимая тоска –

Жить среди них, бесчувственно-бездумных!

 

И видеть скорбно, как они влачат

Тела, отягощённые с годами

Недугами… И жить – хотят, хотят!

Не думая о смерти, не гадая.

 

Так не страшатся черви и кроты.

Не каждого печалью удостоит

Прощальный свет закатной красоты.

Глупцов бесстрашье ничего не стоит.

 

Никто не знает, сколько ему дней

Всевышний оставаться здесь назначил.

Живу и я, не думая о ней,

Но как-то всё ж не думая – иначе.

 

Не оставляет мысль меня одна,

В ней, безответной, всё моё мученье:

Зачем была мне эта жизнь дана?

Своё я угадала ль назначенье?

 

И хоть молчит загадочная высь,

Нам заглянуть в неё небесполезно.

«Открой мне тайну, Небо, отзовись!» –

Молю в ночах взыскующую бездну.

 

* * *

Жизнь прожита. Мне думать в утешенье,

Что дважды не проходят этот Путь.

Пусть остаются камни преткновенья

Другим. Пора повыше мне взглянуть!

 

Пора читать учиться Неба знаки,

Чтоб не сгубила смертная тоска

В неведеньи, что́ звёзды Зодиака

Душе уготовляют на века.

 

Но тайна скрыта тёмною завесой,

И это вам не маленький секрет.

Наш ум холодный, подстрекаем бесом,

Нас искушает: «Может, тайны нет?..».

 

А если так, к чему пережитое –

Борьба страстей и поиски Пути?

И может быть, в растительном покое

Нам дни свои разумней провести?

 

Но в эту жизнь, растительную, вникни:

Всё пережил, как ты, заречный луг –

Грозу и вьюгу. И судьба травинки –

То не твоя ль судьба средь гроз и вьюг?

 

Не мудрствуя, последую примеру

Живой Природы – матери родной,

Что принимает Вечное на веру,

И смерть её обходит стороной.

 

ПУШКИН – ЛЕРМОНТОВ     

ОНИ и МЫ

О русские гении! Тесной стезёй

Прошли они, кровью свой Путь оросили.

Они очистительной стали грозой

На сонных просторах дремучей России.

 

Их мыслей и чувств раскалённый металл,

В изложницы Слова струёю стекая,

Горячие брызги презренья метал

В сановные медные лбы истуканов.

 

Когда вдохновенья горела свеча,

Совсем незаметно, на самое темя,

К ним Ангел слетал, заклинанья шепча,

Иль, бурю пророча, – неистовый Демон.

 

Блистательный свой и язвительный пыл

Фонтаном они расточали. И что же?

Гадайте теперь: свет ли, рок их убил? –

В обличье шагнувших к барьеру ничтожеств.

 

Во цвете погублена Пушкина ветвь.

А Лермонтов только зачал свою завязь.

К Творцу Самому подступал он: ответь!

Но Пушкин стихал, перед Богом смиряясь.

 

По-разному было отпущено дней

Тому и другому. Знать, Высшая Сила,

Оценку давая заслуг перед ней,

За дерзость поручику годы скостила.

 

А мы… Нам небесный огонь ни к чему?

Мы, верные слуги благоразумья,

Взыскующий дух заточили во тьму,

И путь наш бесславный вполне предсказуем.

 

Ещё лицемерно мы память творим

Светилам, возносим их пламень прекрасный,

А сами свечою чадящей горим,

Что нашему лишь очагу и опасна.

 

Свой Дом во хмелю мы сумели спалить,

В прошедшем родном ничего не жалея.

Ссучил сатана ту кручёную нить,

Что стала верёвкой, обвившей нам шею.

 

ОНИ вопрошали: «Быть или не быть?» –  

Быть – или не быть на земле Человеком.

А МЫ размышляем: «Убить? – Не убить?» –

Ужасные дети ужасного века.

 

В ночи безотзывной, где нет ни огня,

Пройдём мы безликою серою тенью,

Как будто нечистой мы силе родня,

Стяженья апостолы и насыщенья.  

           

* * *

Мир требует хлеба, и зрелищ, и крови!

Кипит всё страстей человеческих рой.

Чем выше и твёрже твой дух, тем суровей

Сквозит одиночество чёрной дырой.

 

И та же трагедия всё на подмостках:

Там с Истиной борется наглая ложь.

И не серебра на весах уже горстка,

А медный помятый затасканный грош.

 

Мечтанью о счастье возможно ль предаться?

Где сердце отыщет отрадный приют,

Когда фарисеи и христопродавцы

Кругом сатане аллилуйя поют.

 

Пусть бесы грозятся погибелью света,

В болото их я запустила голыш.

Последней, конечной, ступенью ракеты,

Судьба моя, ты в бесконечность летишь.

 

Всё есть на земле, справедливости кроме,

И гибнет в борьбе благородный герой.

Чем выше и твёрже твой дух, тем суровей

Сквозит одиночество чёрной дырой.

 

ПОЭТУ

Бери, поэт, доспехи для похода –

Бессмертного во Имя – и вперёд!

Высокое безумье Дон-Кихота

На подвиг жизни пусть тебя ведёт.

 

Хотя уже не росинант рысистый –

Крылатый конь Пегас тебя помчит,

Не рыцарское воинство, но свинство

Всё то ж тебе всё так же предстоит.

 

Какие ныне и сердца и души! –

Крутой Прогресс ковал из века в век.

Лоснящихся авто кабаньи туши

С утробным рёвом свой вершат пробег.

 

Кто у руля, тем книги как вериги.

Мотор стальной у каждого в груди.

И вещее перо ведь не ярлыга.

Так: стадо стороною обойди!

 

Оно твоих не стоит откровений.

Всё не рождён достойный Гражданин –

Оруженосец твой. И зря ли гений

Сказал тебе: «Ты царь: живи один».

 

* * *

Вот смехота, хоть падай, хоть держись

Иль думай, не конец ли это света?

Уж под себя они подмяли жизнь,

Ещё и славу  дайте им поэта!

 

Им, Богом почитающим барыш,

Считающим под лунным светом прибыль, –

Глупцам вот этим – разве объяснишь,

Что рак-отшельник – всё-таки не рыба.

 

И что он лишь напрасно теребит

Клешнёй души лирические струны.

Поэт… да это ж – океанский кит,

В которого гарпун летит со шхуны!

 

* * *

                     В России две беды: дураки и дороги.
                                            Гоголь (предположительно)

А у нас, между прочим (не так мы просты!)

Золотые дороги, золотые мосты.

Ну, а где же, скажи мне, ломаем мы ноги?

Да на том же мосту, да на той же дороге.

 

Я по этой уже заключаю примете,

Что у нас дураки ныне числятся в нетях.

Если нет казнокрадам ни в чём укороту,

Честным быть дураку лишь пристанет охота.

 

И поэтому умников – целое море,

От излишков ума нам сегодня и горе.

 

Меньше умников было бы, были б дороги

Дешевы и приятны по параметрам многим.

И мосты то и знай не трясли бы казну.

Не обидно ли вам за родную страну?..

 

В МАРШАЛЫ – ИЗ МАРКИТАНТОВ

Я не склонен к аксельбантам,

Не мечтаю о геройстве.

Я б хотел быть маркитантом

При огромном свежем войске.

                            Давид Самойлов

Коль жребий иной им не сужен –

Флаг в руки давидам умелым!

Пускай маркитантами служат

При воинстве Русского Дела.

 

Они так приятны, любезны,

И так расторопны к тому же.

И только лишь маршальских жезлов

Давать им, конечно, не нужно.

 

Но вот, услужив кому надо,

Уже маркитант – в лейтенанты,

А далее звёзды, награды –

Дождём уж кропят благодатным.

 

Всегда раздают их полезным,

Приближенным к телу, по-свойски.

Убавилось маршальских жезлов

Для жуковых и рокоссовских.

 

Кому их и сколько раздали

Сегодня им, тем маркитантам,

Кто скажет?.. Но вижу, взнуздали

Расеюшку их аксельбанты.

 

Какая прекрасная тяга!

Получше, поди, реактивной.

«А ну, шевелись-ка, коняга!» –

И двинет савраска ретиво.

 

Но всё как-то мимо амбаров

Народных, как будто бы в нети.

И трудится чуть не задаром

У русских, считай, каждый третий.

 

Обзор у «савраски» зашорен,

Бредёт себе, землю копытя.

А что утекает в оффшоры,

Кто знает про эти событья?

 

Вот как маркитанты умело

Управились в наших пределах.

Спросить бы теперь я хотела:

Кто делает Русское Дело?..

 

РУССКИЙ МЕДВЕДЬ

Россия моя, для тебя не зазорно ль,

Что мёд не тому достаётся из сот?

Что всё исчезает в оффшорные зоны

Добро, кое робит рабочий народ?

 

И что уж земля ему как бы чужая –

Родимая, кровная? Словно батрак,

Кладовые недр её опустошая,

Живёт он, хозяин земли, абы как.

 

Когда ж разогнёт он и выпрямит спину –

С костями изломанными богатырь?

Какую устроили нынче малину

Во благо себе кровосос и упырь!

 

Когда же насытятся эти пиявки

И сами от тела его отпадут?

Притом всюду слышишь, что с печки на лавку –

За выпивкой только – Ивану не в труд.

 

И всё же строкой к топору призывать я

Не стану его, простодушный народ.

Ему и враги, «на троих» если, братья.

А ежели что – он в ручищи возьмёт

 

Ствол дуба, его своротив прямо с корнем!

И станет дубиной охаживать вас,

Воров представительных, то есть законных.

Покуда ж народа не слышится глас.

 

Хоть тянут добро из-под носа мешками,

Всё ж русский медведь отощал не совсем.

Он может без мёда прожить – корешками,

А «бортники» нагло смеются меж тем.

 

* * *

Проистекаю… Отсекаю

Все связки дел пустых и дружб.

Ведь где-то дышит глубь морская,

А здесь – лишь блюдца мелких луж.

 

Простор морской, простор небесный!

Пред ними мелкое не в счёт.

Что необъятно – интересно,

Что недоступно – то влечёт.

 

О, жизни нашей быстротечность!

Нам в ней иного не дано:

Одни впадают судьбы в Вечность,

Другим – болото суждено.

 

А чья – куда, неправомочен

Судить, пусть дожил до седин

Ты, брат. И это дело, точно,

Рассудит только Бог один.

 

Проистекаю и смекаю,

Что жизнь не всякая – обман,

Ведь где-то дышит глубь морская

И в высях – неба океан.