Владимир ПРОСКУРЯКОВ 
Владимир ПРОСКУРЯКОВ
ОН ТЯЖКО ПАЛ ЗЕМЛЕ НА ГРУДЬ…
* * *
Я смогу по стеклу босиком?
А с разбегу в омут – не струшу?
А ударить правдивой строкой,
Не позоря молчаньем душу,
И без страха земную юдоль
Прошагать, пусть – не самым первым,
Измордованной Родины боль
Ощутить оголённым нервом?
Ты на подвиг во славу Руси
Вдохнови меня, моя муза!
Я всю жизнь, не жалея сил,
Сам в себе убиваю труса.
СТРАННИК
Вслепую, без поводыря,
Бредёт он, нищий и убогий…
Куда ты, странник? Может, зря
Мозолишь ты босые ноги?
А ведом ли тебе твой путь,
И не пора ль остановиться,
Оставить посох, отдохнуть,
Встречая ночь уставшей птицей.
О, Русь! Какая же звезда
Ведёт тебя, слепую, ныне
В истёртом рубище Христа
По мрачной каменной пустыне?
Кто за собой тебя зовёт,
Врагу ты веришь или другу?
Куда идёшь ты с ним – вперёд
Или по замкнутому кругу?
Истории изменчив ход,
Но верю я, как верят в Бога,
Что, наконец, тебя найдёт
Твоя счастливая дорога,
Что ты, прозревшая, шагнёшь
Рассвету доброму навстречу –
И станет этот мир хорош,
И зашумит, как прежде, рожь
На ниве в тёплый летний вечер.
* * *
Пришёл я, древнего Кавказа
Незваный гость,
Набив обоймы до отказа,
Гранату в горсть.
Нет, на судьбу я не в обиде,
Но как же так –
Я и в лицо его не видел,
А он мой враг!
Хребта суровая громада
Закрыла свет,
Гляжу сквозь мушку автомата:
«Джигит, привет!».
Опять за дымным пепелищем
Блеснул прицел,
Голодный пёс поживу ищет –
А я всё цел!
К своим короткой перебежкой,
Не оплошал,
Вчера земляк мой чуть промешкал –
А тот попал.
Бронежилет свинцом прошило,
Огнём прожгло,
Всего-то двадцать парню было –
И всё прошло.
Ну, где ты там укрылся в скалах,
Противник мой?
Мне друга очередь настала
Везти домой.
Да покажись хоть на мгновенье –
Я врежу влёт,
Отметит День поминовения
Гранатомёт.
И сам я стою здесь немного,
Гроша не дам,
Коль привела меня дорога
К твоим следам.
Но буду я стрелять как надо,
Не в небеса,
Случись – придёшь ты с автоматом
В мои леса.
ЖУРАВЛЬ
Здесь тишиною душат вечера,
Не слышно петухов разноголосья,
Не режут плугом поле трактора,
Не клонятся от тяжести колосья.
Здесь у колодца пусто поутру,
Изъела плесень сруб морёный, древний,
Скрипит журавль и плачет на ветру
По умершей, заброшенной деревне.
Скрипит-скулит и в ливень, и в мороз,
Тоску излить иначе не умея,
Как изгнанный состарившийся пёс
С оборванной верёвкою на шее.
* * *
Морозным розовым дымком
Скользнул рассвет по пышной ели.
Под шаловливым ветерком
Засеребрились, заблестели
Своей холодною красой
Нерукотворные игрушки;
И солнце огненной лисой
Прошло заснеженной опушкой,
Встревожив сказочных зверей,
Оцепеневших в буйном беге,
Согрев румяных снегирей
На мёрзлом ивовом побеге.
Синичек редкий перезвон
Из-за рябин почти не слышен.
У леса очень чуткий сон –
Не разбуди его, потише!
Зимою лесу сладко спится,
Он тих, мечтателен и строг,
Ему весны дыханье снится
И первый робкий ручеёк.
* * *
Земля от жажды тосковала,
Ждала дождя... И наконец
Полнеба чёрным покрывалом
Накрыл, расщедрившись, Творец.
Внезапный шквал с позёмкой пыли
Деревья гнул, стелил кусты,
Порывы злые в окна били,
Ломали шифера листы...
Утихла бешеная гонка,
Казалось, шквал лишился сил,
Но вдруг удар по перепонкам
И оглушил, и ослепил.
В испуге съёжилась округа,
Смиренья робкого полна,
И грозно двинулась по лугу
Дождя белёсая стена.
СТАРЫЙ ТОПОЛЬ
Вонзая блещущее жало
В его могучий древний стан,
Пила прожорливо визжала,
И дрожь катилась по листам.
Грачи испуганно кружили,
Был страшен тот последний путь –
Под треск древесных сухожилий
Он тяжко пал Земле на грудь.
А через час его не стало,
Работы для пилы – пустяк.
Кряжи четыре самосвала
Украдкой сбросили в овраг…
Зачем, за что его убили?
Не знаю, но пронёсся слух,
Что люди просто не любили
Его летящий белый пух.
* * *
Сосна нависла над рекой,
Склонясь зелёной головой,
Обрыв – отвесный и высокий.
Но, с неизбежностью борясь,
Корней спасительную вязь
Сосна мне бросила под ноги.
И, кажется, уже настиг
Её последний страшный миг,
Вот-вот над ней сомкнутся воды,
Но времени споткнулся бег –
Стоит сосна и в дождь, и в снег,
Стоит и месяцы, и годы…
А если вдруг подстережёт
Меня опасный поворот,
Судьбы смертельная страница,
То я б не милости просил –
В последний шанс хватило б сил
Вот так же намертво вцепиться!
* * *
Какое счастье – просто жить,
Без хитроумного расчёта,
Без зависти, что, может быть,
Тебя сейчас обходит кто-то,
Жить не во имя кошелька,
И не рублями мерить счастье,
Благодарить судьбу, пока
Над ней не хмурится ненастье,
В беде – достойно пережить
Её нелёгкие страницы,
И каждый новый день любить,
И без печали с ним проститься.
Быть может, жизнь твоя летит,
Как лошадь взмыленная скачет,
И ты безжалостно в пути
Бьёшь не изведавших удачи,
И сам удара в спину ждёшь,
Страшась потери нажитого…
Подумай, тем ли ты живёшь,
Не оценив совсем иного!
За той ли, не жалея сил,
Охотишься ты синей птицей,
А если ты её добыл –
Удастся ль ею насладиться?
КОШЕЛЁК
До пенсии ещё немало дней.
Неловко ковыряется на дне
Затёртого годами кошелька
Старушечья дрожащая рука.
Помятый старомодный кошелёк
Невзрачен, невелик и неглубок,
Извечно к магазину в нём несли
Трудами обретённые рубли.
Судьбой ему отмерен долгий век –
С ним и умрёт трудяга-человек,
Бумажника в карман не положа
За жизнь ценой не более гроша.
ПОСЛЕДНИЙ ПОЕЗД
Мелькают дни, проходят годы...
Давно грохочет мой состав.
Ни звёзд, ни славы не сыскав,
Я мчусь в ночную непогоду.
Под стук колёс роятся думы:
А мной ли избран мой маршрут?
А может быть, меня везут
Совсем не там, где я задумал,
Не те назначены стоянки...
Попутчик мой вчера ушёл,
А мне с ним было хорошо,
Но он сошёл на полустанке.
Однажды в сумрачном рассвете
И я покину свой вагон,
Сойду на призрачный перрон,
Вокруг живой души не встретив.
Уйдёт состав... Движенье вечно,
И вновь какой-то пассажир,
Жалея, что не так прожил,
Ждать будет станции конечной.
* * *
Ночь крадётся чёрной кошкой,
Ловит свечки зыбкий свет,
В незашторенном окошке –
Стройный женский силуэт.
Смотрит месяц из-за крыши
В чуть пригубленный бокал,
И кружит всё выше, выше
Лёгкий снежный карнавал.
Нераскрытый томик Блока,
Полумрак и тишина,
Неподвижна, одинока
Незнакомка у окна…
Через снежные вуали
Только месяц видеть мог:
У окна вдвоём стояли,
Рядом – женщина и Блок.
* * *
От корысти, обмана и лжи
Я умчусь в чужеземное лето
Одиноко и мирно дожить
На неведомой точке планеты.
Островок от всего вдалеке,
Настоящая глушь, без изъяна –
Сладок бархатный сон в гамаке
Под размеренный шум океана.
Я бесплатно бунгало сложу,
Заживу дикарём, без квартплаты,
Одиночество – это не жуть,
Если в обществе был ты когда-то…
И в костре на ночном берегу,
У ворот заповедного рая
Я бумажник и паспорт сожгу,
Возвращаться назад не желая.
КЛЕНОВЫЙ ЖУРАВЛИК
Вот и осень за окном, вот и осень...
Старый парк одежды пышные сбросил,
Заметелила листва, закружила,
Будто инеем виски заснежила.
Надо мною беспокойная осень
Листья клёна, как журавликов, носит,
Я на тот, что выше всех, загадаю –
Пусть ведёт свою кленовую стаю
В дали дальние, где солнце теплее,
Ветер ласковее, люди добрее,
Где сумеют и понять, и поверить,
Где для путника распахнуты двери.
Лист кленовый – перелётная птица!
Мысль моя за ним в просторы стремится.
Может, я и сам улыбчивей стану
Там, где песни – от души, а не спьяну.
Но журавлик мой кленовый, я вижу,
Опускается всё ниже и ниже,
Вот и всё… И стало грустно мне что-то –
Так хотелось продолженья полёта!
БЕРЁЗОВЫЙ ДЫМ
Мир в снегах утонул – не пройти,
Заметёны к избёнке пути,
Из сугроба два мутных оконца
Немигающе смотрят на солнце
Да чернеют четыре венца.
След вчерашний к колодцу с крыльца
Да сегодня чуть-свет за дровами
Дед прошаркал больными ногами.
Это утро он встретил живым –
Серебристый берёзовый дым
Заструил над заснеженной крышей,
Поднимаясь всё выше и выше.
Дед ладонью прогреет окно,
Он глядеть приучился давно
На деревню с утра и под вечер –
Все ли нынче затоплены печи…
* * *
Я вас узнал – и в тот же миг
Вы на меня взглянули строго…
Не беспокойтесь, ради Бога, –
К седым вискам бесстрастный лик
Давно примерил я и вида,
Что мы знакомы, не подам.
Те сумасбродные года
Достойно нами пережиты –
Без обвинений и обид,
Без суесловия и сплетен,
А их так любят в нашем «свете»,
Немой – и тот поговорит!
Ну, подыграйте ж мне, мадам! –
Сейчас меня представят вам…
ДАМСКАЯ ПЕРЧАТКА
В телеэкране крупный план:
Азартные мужские лица,
На ринге бьются две девицы
И каждая – страстей буран!
Сверкают яростно глаза,
Расквашен нос, распухли брови,
Перчатки в ярких пятнах крови,
Победной радости слеза…
Пригрезились, быть может, мне
Те очарованные годы,
Пруда серебряные воды,
И строки Гейне при луне,
И рандеву в тенистом парке,
Перчатки вашей нежный шёлк…
Тогда я рядом с вами шёл,
А день был солнечный и яркий.
Я помню чудный локон ваш
Под лёгкой дымкою вуали…
В какие призрачные дали
Умчал вас быстрый экипаж?
Дай Бог – не в наш жестокий век,
Где изуродованы нравы,
Где в пошлых поисках забавы,
Наживы и дешёвой славы
Так опустился человек!
СЕНОВАЛ
Вечер багряный недолог,
Сгинул заката пожар,
Бьётся о марлевый полог
Тонко звенящий комар.
Сено под самую крышу –
Мягок ночлег и упруг,
Стихло шуршание мыши,
Замер в окошке паук.
Яблок душистая грудка,
В кружке угасла свеча…
Слушает сумерки чутко
Женщина возле плеча.
* * *
Постой, приятель, не спеши,
Присядь на лавку у порога!
Куда зовёт тебя дорога
Из чар берёзовой тиши?
Неужто жаворонка трель
Тебе наскучила изрядно,
И за деревней – луг нарядный,
И древняя старушка-ель
На взгорке, над речушкой звонкой?
Там, ты же помнишь, с давних пор
По вечерам искрил костёр,
Визжали в темноте девчонки.
Не в лад пиликала гармошка,
А мы, босые пацаны,
В Настёну были влюблены,
Причем совсем не понарошку…
Да… всё прошло! Утихли страсти,
На улице – крапива в рост,
И ждёт заброшенный погост
Последней гостьей бабку Настю.
Ну, что ж, пора… Забита дверь,
Закрыты ставни, доски – накрест.
Схожу проститься с бабкой Настей –
Уж не увидимся теперь…
ВЕРХНИЕ ЧИЖИ
По селу под вечер, не спеша, пройдусь –
Как преобразилась лапотная Русь!
Высятся коттеджи в пойме у реки,
Зорко сторожат их чьи-то мужики.
Пролегла дорога, есть газопровод,
Катят иномарки мимо круглый год.
На развилке – «маркет», рядом – ресторан…
Заходи, деревня, кто ещё не пьян,
Выпей полстакана за помин души
Родины с названьем Верхние Чижи!
Помяни ржаные волны на полях,
Скирды на покосах, избы в тополях,
Пёструю корову, запах молока,
В зареве вечернем чудо-облака,
Звёзды в чёрном небе словно фонари,
Пробужденье сонной утренней зари.
Вспомни, как плескали в речке голавли,
Как парили комья матушки-земли,
Поднятые плугом к радости грачей,
Вспомни милый шёпот в тишине ночей…
Стой, односельчанин, на – держи стакан,
Я и сам когда-то вышел из крестьян.
Выпьем молча, стоя, за помин души
Родины с названьем Верхние Чижи!
* * *
Всё весомей невидимый груз,
Всё длиннее годов вереница,
Я всё больше и больше боюсь
Опоздать, не успеть, припоздниться
Потаённую встретить мечту,
Написать свою лучшую строчку
И уйти не в больничном бреду –
За ушицею, звёздною ночкой…
Пусть давно серебрится висок –
Не жалея о выпавшей доле,
Всё ищу свой заветный цветок
Я в бескрайнем ромашковом поле.
г. Волгореченск Костромской области