Олег АЛИТИС 
Олег АЛИТИС
В СОЛНЕЧНОМ ТУМАНЕ
* * *
Затерянным в лугах возвышенных нагорий
Завидую простым я пастухам –
Их жизнь и до сих пор полна таких историй,
Какими жили Сим, Йафет и Хам.
Всё медленно течёт по распорядку,
Одобренному опытом отцов, –
Козлятина, лепёшки, чёрные палатки,
Беседы мудрые у блекнущих костров,
Заботы древние, чтоб умножалось стадо
И умножалось племя сыновей –
Помощников в трудах, седин отрада,
Защитников становищ и семей.
Им сфинксов вечности суровое упрямство
Давно наскучило, забыто и в пыли
Вне времени, но в ласковом пространстве
Шагают их верблюдов корабли,
Стада перетекают, как озёра,
Сметая травы на своём пути,
Вокруг собаки бегают дозором,
Мешая хищникам окрестным подползти.
Как прежде ничего не означают
Для них границы разноликих стран:
Их пастбища зовут и привечают –
Всё остальное – солнечный туман.
Они проходят сквозь пустые арки
Дворцов, разрушенных тысячелетия назад,
Где жили и судили патриархи,
Племён иных воспитывая сад.
Они, как дети, вдаль идут беспечно –
Бессчётно время, как дорог песок...
Незримый пастырь – золотая вечность
Их жизнь оберегает и пасёт.
ПОСЛАННИК
Непорочный, чистый,
от счастья светящийся
к нам летел миллионы лет
и с громом спустился в пустыне
злосчастия,
в облаках прочертив свой огненный след.
Остывая,
он светом смиренно радостным
привлекал к себе всех,
бродящих во мгле,
чтобы наделить их любовью
и братством
дотоле негаданными на земле.
Приближались тёмные, злые,
неверные
от далёких и ближних поселений и огней:
что здесь за Феникс
с огненными перьями
светит самовольно
среди наших камней?
Каждый прикасался к нему с опаскою
(может это Бог спустился с небес!) –
и тронутый сиянием
тёплым и ласковым
уносил частицу света в себе.
А потом уже не мог обижать слабых,
грабить, убивать, подличать, хитрить...
Так и зарождалась чудодейственная слава
Посланника с Божественной Благодатью внутри.
Ну а теперь он –
оправленный в золото камень –
краеугольный в «Каабе»,
в одном из рядов,
чёрный-пречёрный,
захватанный веками,
зацелованный губами грешных ртов.
И не отзывается на моления, намазы
Тот, чья Божественность оказалась мала
и не вместила грязные массы
порождаемого нами зла.
* * *
Тёмными сомнамбулы стопами
Слепо бродит своевольный сон
В бесконечных лабиринтах памяти
И не знает, где очнётся он...
Вот опять в таинственной аллее –
Долги тени, предвечерний зной,
Солнце за деревьями алеет,
Тихий смех под розовой сосной.
Сколько раз уже мне это снилось:
Как прилежно, словно ушлый вор,
Пиния над нами наклонилась,
Чтоб услышать тайный разговор.
Не слова – неровное дыханье,
Локонов и кожи аромат,
Глаз фиалковых призывное сиянье
О любви мне снова говорят.
Помнит только мирт, вьюнком увитый,
Как легко – спокойно и мила,
Ты волшебный пояс Афродиты
Мне без колебаний отдала.
И опять в объятиях воздушных
Я с тобою, страсти не тая,
Открывал душе своей послушной
Радостные тайны бытия.
...И звенели хорами цикады,
Да в долине засыпал наш сад...
Как мы были этой жизни рады
Три тысячелетия назад!
ПЕСНЯ
Ветер-странник разбил мне сердце –
Он унёс моей милой песню
От холмов цветущих, от родных палаток.
С той поры я лечу за ветром,
За судьбою своей, за песней счастья
И за светлым колдовским её словом.
Среди сотен родов цыганских
На дорогах четырёх империй
О слепой любви безответной
Я собрал столько девичьих песен.
Но всё нет той одной, заветной,
Что умчалась с восточным ветром
Из долины, где воздух сладок,
И пропала в безмолвном пространстве.
От тоски моей одно лишь средство:
Снова бегство, пыль дороги снова,
Танцовщицы усталой участье, –
И тоскует моя старая виола
О былом, о безвозвратной потере.
Поздно понял, что может статься
От мучений мне снадобья нет, –
Надо было рядом остаться
И запеть свою песню в ответ.
АКТЁР
Актёр творит: из жестов, поз, гримас
Он создаёт неповторимый образ,
А голос в паутине пышных фраз
К нам проникает в подсознанья область.
Он чувств огонь возносит через край
И зажигает зал энергией творенья,
Ведёт сквозь ад, чистилище и рай –
Наш вождь и жертва чудного мгновенья.
Вот рампой искажается лицо,
Глаза пусты, объемлют руки воздух...
В антракте: рассуждения глупцов
О пьянстве и о наигрышах злостных.
Но презирая сплетни, зависть, суд,
Используя всё мастерство своё и опыт,
Он лицедействует, творит, пока не лопнет
В мозгу его предательский сосуд...
Сбежится занавес, отрезав скрипы зала,
Недоумения столбняк и суету,
Догадки всхлип и гнев провинциала,
И бегство вон, и темноту, и немоту.
Потом его потоками цветов
Выносит из больших дверей театра
На улицу, в толпу, где катафалк готов,
Где публика, к восторгу телеоператора,
Отвергнув зависти и смерти торжество,
Аплодисментов не жалеет для него –
Скончался вместе с ним его творений мир.
Спи, бедный Йорик,
Гамлет,
мавр
и Лир!
* * *
Остановись!
Видишь, солнце слепое сползает за чёрные камни.
Гаснет отблеск последний зари, темнота обнимает руками.
Слушай песню вселенской пустыни и голос эфирный пространства,
Слушай музыку сфер и песков, перемен постоянства.
И как будто в награду за страсти твои и за эти скитанья
Звёзды неба к тебе снизойдут на ночное свиданье.
Не удивляйся, но небо богов ныне та же пустыня.
Ляг и на звёзды гляди, пока кровь не остынет, –
Станешь, как камень холодный, и чуткая эфа
Ляжет на впалый живот твой, не чувствуя эха
Жизни, затихшей по жилам, и слабого сердца биенья,
Мысли подспудных толчков, и боренья, и тленья.
Станешь пустыней и камнем у самого звёздного неба,
Где ни родства, ни любви, ни воды и ни хлеба,
Где ни пространства, ни времени нет – только пылкая вечность,
Где не понятны гуманность и бесчеловечность.
Ляжет под утро роса, и с трудом просыпаясь
Снова почувствуешь: ветер – мгновения пересыпает.
Путь свой продолжишь во тьме, чтоб привычно и просто
В будущем тёмном уснуть... и уже без притворства.
* * *
Бедолага, бездомный скворец,
Просвистевший короткую жизнь, –
Не скупец, не скопец, не мудрец,
Не борец, – так уж звёзды сошлись,
Так случилось: на ранней заре
Спела страшную песню беда
И засела в мозгу и пере
Эта песенка навсегда.
Трелью горлышко теребя
Ты отпугивал радостных птиц
Так, что гнали они тебя
От гнездовий своих и станиц.
Доверяясь инстинкту крыла
Ты в родимый взлетал окоём –
Но тревожная нота гнала
В даль за далью и в день за днём.
Где там Турция, Пакистан,
Где здесь Вологда и Мезень?
Сколько рощ, поселений и стран,
Где искал ты надёжную сень!
Перелётная жизнь, как тюрьма,
Обглодала надежды твои
И грядущего бледный туман
Ничего уже не таит.
Нет ни стаи родной, ни птенцов –
Только горький заливистый свист
И летишь ты в конец концов,
Словно сорванный ветром лист.
* * *
Не спи в пределах Гефсиманских
Под чёрной скинией небес –
Сегодня ночью скинут маски
И бог, и ангелы, и бес.
Сегодня символы раскроют
Пустые таинства свои –
Разбуженный по зову крови
Ты за собою не зови.
Пусть спят они, неколебимы,
И Брат и Камень и Печать –
Всем нелюбимым и любимым
Предписано ночами спать.
И встань один над вечной бездной
Без дна, без стен и без конца,
Прими в себя огонь небесный
Давно погибшего отца.
* * *
Цыганистая ведьмочка,
Курчавая коса,
Стройна, как ивы веточка,
Зазывные глаза...
Свистит, звенит безумная
За окнами весна,
Твоя улыбка юная
Сияет, как блесна.
Прекрасная евреечка –
Пушочек над губой,
Пришло, приспело времечко
Открыться нам с тобой.
Ты грудки напряжённые
Несёшь ко мне вперёд
И губки растворённые
Уже мой ищут рот.
Так нежно и безжалостно
Я льну к твоим соскам,
Чуть стоило прижаться мне
К курчавым завиткам.
Весенний ветер сладостный
Качает ветки так,
Как будто мир подладился
Под наш нехитрый такт.
Душа тобой ужалена,
Тобой уязвлена,
И наша страсть кинжальная
Взахлёб пьяным-пьяна.
Потом ты тихим зайчиком
По бледной по звезде
Укатишься трамвайчиком
К Немецкой слободе.