Николай КОНОВСКОЙ. БУДУЩЕЙ ЖИЗНИ ЯЗЫК. Стихи

 

Николай КОНОВСКОЙ

БУДУЩЕЙ ЖИЗНИ ЯЗЫК

 

ТОЛЬКО БУРЯ И ВЕТЕР

…Заалеет не скоро в ночи за окошком восток.

Слава Богу, что мир равнодушен к тебе и жесток:

В нём не думай согреться.

Не с того ли, вперяясь глазами в кромешную тьму,

Жизнь листая, всё тщишься и тщишься понять – почему

Стало каменным сердце.

 

Слушай, слушай пронзающий душу неумолчный вой –

Мир, пустой и безлюдный, в котором и нет ничего –

Только буря и ветер…

Как золою холодной в ночи стал горящий огонь,

Как водою текучей ушла из ладони ладонь,

Жизнь прошла – не заметил…

 

ВЕСЬ  ЭТОТ  МИР… 
...Весь этот мир, ушедший в забытьё,
В напластованье мифов, в череду
Друг друга позабывших сновидений,
К которым лучше и не прикасаться,
Не вызывать в сознанье, не тревожить;
 
Все эти изумрудные дымы
Берёзовых весенних перелесков,
Плывущие в щебечущем пространстве,
Просвеченном незаходимым солнцем;
 
Весь этот дух, витающе-тревожный
Сырой земли, набухшей материнством,
Чернеющей томящеюся плотью;
Все избы эти, риги и плетни
С огнеподобным кочетом горластым;
 
И чёрствый хлеб земной, и руки эти –
Черней земли, сильнее испытанья,
Пришедшегося на мужичью долю;
И долгий свет беды и состраданья
В глазах, нутро видавших преисподней;
 
И эта жизнь, дорога, небеса –
Вся эта обжигающая русскость,
Порыв и свет, – чему названья нету;
 
Неведомо как уцелевший, чудом, –
Старинный храм на вещем пепелище;
И облака, и вечность – ощутишь,
 
Как ощущает кто-то через жизнь,
Протекшую  как воды безвозвратно, –
Доступный на мгновенье осязанью,
Напомнивший внезапно о себе –
Отъятый орган свой...
О Боже, Боже!.. 

 

СТАНЦИЯ ЛИСКИ, СТАНЦИЯ РОССОШЬ

Столичной неважною птицею

В сторону юга

Порой проезжаешь:

Вот сзади остался Воронеж;

Вот станцию Лиски

В скопленье товарных составов

Проследовал поезд;

Уж Дон с величавым теченьем

Остался под нами;

Вот справа уже Дивногорье

Застыло, незримое, где-то с его меловыми

Трудами ветров изваянными «дивами»;

Кельи,

Руками монахов в горах иссечённые;

Лики

Икон богородичных чтимых, –

Особо – «Расстрельной»,

Слезами кровавыми плачущей;

И «Сицилийской» –

Помощницы скорой в напастях, скорбях и болезнях.

Хоть не был давно там, и всё же, как благословенье,

Тот отсвет святыни беру я в дорогу с собой…

 

Вот так и смотрел бы, смотрел бы всю жизнь неотрывно

На эти поля, рассечённые рвами; низины,

Заросшие вербой; на дальний полёт ястребиный;

Вершины холмов, где живое всё выжжено солнцем…

 

Поклон мой тебе, долгожданная станция Россошь,

Что в детстве далёком казалась тогда из села,

Лежащего в часе каком-то езды от тебя, –

Огромного мира, всей русской земли средоточьем;

А ныне, напротив, души и судьбы средоточьем,

И русского мира, – я старое вижу село,

От станции Россошь лежащее в часе езды, –

Куда возвращает больная немолчная память,

Где близких могилы,

Где всё разметала беда,

Где воздух дрожащий пропах чабрецом и полынью,

А если б случилось вдруг как-нибудь встретиться с той,

Что летнего утра свежее была и прекрасней, –

Скорее всего, не узнали б мы с нею друг друга…

 

Там воды неслышные Чёрной моей Калитвы

Видением сонным, мелея, уносятся в Лету…

 

…Куда возвращает больная немолчная память,

И раненой птицей в своём безрассудном старенье

Отчаянно бьётся в закрытые двери былого…

 

И близок-то локоть, – подметили мудрые люди, –

А как ни пытайся – его все равно не укусишь.

 

НА БОЖЬЕЙ ЛАДОНИ

Водам иорданским причастье:

Душа ни жива, ни мертва…

Ах, это недолгое счастье

Крещения и Рождества,

Когда во Вселенной – ни вскрика,

Слеза на реснице дрожит,

 

И мир – как открытая книга

На Божьей ладони лежит!

 

ЗВОНАРЬ
Туманится, слезится взор:
В распахнутости безначальной –
Какое небо и простор –
Сияющий простор пасхальный!

И на ладони – вся Москва
В наитье голосов былинных!..
Что там за дивные слова
Таятся в медных исполинах!..

Путь крестный жертвенной Руси,
Ход крестный в шествии безмолвном.
Восстань, звонарь, и огласи
Отчизну радостным трезвоном!

Пусть мы гневили Божество,
И каялись, да вновь грешили, –
До воскресенья Твоего
Всё ж, слава Господу, дожили!

Восстань, звонарь, – твоя пора!
А он лишь горнему внимает,
И, звоны красные даря,
Как птиц – их в небо выпускает!

 

МЫС ФИОЛЕНТ
Чрез сколько бы ни было – даже чрез тысячу лет, –
Всё в памяти сгинет, и только один Фиолент –
Мыс, полный величья, не канет в забвенье и Лету.
Ты помнишь ли медный, звучащий над бездною глас,
Цикад песнопенье и не оставлявшее нас
Жарою и грозами жгучее крымское лето;

И море бескрайнее – высь, поглотившая ширь,
И, мира древнее, на самом верху монастырь
Святого Георгия; тихих свечей колыханье,
И камней громады, и слёзы плетущихся лоз,
И воздух, в котором смешалось дыхание роз
С разлитым над вечностью Божьим неслышным дыханьем...

 

НА ГРАФСКОЙ ПРИСТАНИ
Вот она, глазу отрада,
Словно была испокон, –
Сдвоенная колоннада
Царственных белых колонн!

Флота парады и смотры,
Моря волненье и рёв –
Всё здесь под строгим присмотром
Дремлющих мраморных львов.

Бухта огня и тревоги
Ныне тиха, и над ней –
Лестница маршей пологих
Из инкерманских камней.

Отобразится во взоре
Над суетою людской
Крымское небо и море
Да величавый покой.

И, повинуясь примете –
Что с захмелевших нас взять! –
Медную бросим монету
В маршей блестящую гладь,

Чтобы России акрополь,
Преодолевший года, –
Вечно стоял Севастополь!
Чтобы вернуться сюда!..

 

ОРЁЛ ИОАННА

Могучие крыла простёр,

Надземное имея кровом,

Всепобедительный орёл,

Плывущий над землёй сурово.

 

Споткнётся конь, устанет вол.

Всю вечность зрящий из былого

Орёл парящий есть символ

Апостола и Богослова.

 

Седой, вневременный полёт.

Не тающий на скалах лёд.

Ущелия в полдневной бронзе.

 

Творцом из твари лишь ему

Дано на свете одному

Глядеть – глаза в глаза –

На солнце.

 

РОМАНС

Божественных звуков роящихся раб

Лишь диск в комнатёночке тесной

Своей я поставлю – послышится храп

Коней, уносящихся в бездну.

 

В светящемся мраке задувши свечу,

Предсмертную чуя победу,

Закрывши глаза, обмирая, лечу

По долгому санному следу.

 

Лишь ветер, лишь громы промёрзшей реки,

Дыханье, признанье, рыданье

Лишь стиснутой насмерть горячей руки

Несчастной её – трепетанье.

 

С горящей, безумною язвой в душе

Мертвец, опадая всё выше,

Ни ангелов грозных не слышу уже,

Ни божьего света не вижу...

 

* * *

Сердце мое, ненасытное, злое увечье,

Окаменевшее, зрящее только себя!..

Милая, милая, на языке человечьем

Не описать мне, мой жертвенный ангел, тебя...

 

Ночью кромешною, зыбкой стезей роковою,

Тяжкой годиною невосполнимых утрат

За окаянною, бедной моей головою

Ровною поступью тихо спускаешься в ад.

 

ТЫ ДА Я

Снова вместе, ангел мой,

Ты да я, да мы с тобой.

 

Вместе – вот и весь наш сказ!

Посмотри, как много нас!

 

Век, который не объять,

Как пытался нас разъять,

 

Как пытался извести,

По вселенной развести!..

 

Смертной болью обожглись.

Повинились, обнялись...

 

Тихий-тихий свет лица...

Вместе будем до конца,

 

Терпеливый ангел мой –

Ты да я, да мы с тобой.

 

…И ХЕРЕС В БОКАЛЫ НАЛЕЙ
Вновь осень пахнула дыханьем холодных полей,
И жизнь обнажилась до дна, проходящая мимо…
Но ты не печалься и херес в бокалы налей –
Как отблеск далёкого благословенного Крыма.

Ты ныне печальна, но просишь с улыбкой: открой
Мгновенья ушедшие незаходящего лета…
Вот хлопнула пробка, и льётся огонь золотой
С отливом таинственным светло-зелёного цвета!

Взращённый в предгориях солнцем залитых земель
На почве суровой – старинным трудом винодела, –
Вначале бесстрастный, бросается в голову хмель
И сердца касается, кровь разгоняя по телу.

Мы светом миндальным, слепую сжигающим тьму,
Как время горчащим, – прогоним унынье и горе!..
Наполнены чаши – и вот мы с тобою в Крыму,
Где солнце и лето,
                              где плещет бессмертное море…

 

ПОСЛЕ ГРОЗЫ

Отгромыхала в безлюдном просторе гроза.

Медленно ожила и распрямилась лоза.

Травы запахли.

В дальнем овраге шумит ещё слабо поток.

Переливаясь, с листа на зелёный листок

Капают капли.

 

Дланью незримой небесный очистился свод.

Даль обнажилась, и тоненько стайка поёт

В зарослях сада,

В кронах взлохмаченных мокрого березняка…

Стихла покорно в руке дорогая рука –

Божья награда…

 

ЕСТЬ ВЕЧНОСТЬ, МЫ И МОРЕ

Гляди, как в споре с тьмою

Разлился зыбкий свет…

Есть вечность, мы и море,

А зла и смерти нет.

 

А всё, что власть имеет

Над нами, тяготит, –

Солёный бриз развеет,

И бездна поглотит.

 

Вскипает море пеной,

Волной о берег бьёт…

Нет мрака – есть мгновенный

К сиянью переход.

 

Но всё свирепей ветер.

Земную твердь трясёт…

К чему тебе всё это,

Зачем я это всё?

 

Ты слушаешь, теряя

Мгновеньям счастья счёт,

Как горлица рыдает,

Как иволга поёт.

…………………………

На роковом просторе

В передрассветный час

Есть вечность, мы и море…

Да Милующий нас.

 

ЗАПАХОМ КРЫМСКОЙ ПОЛЫНИ…

Солнце палящее. В девственной царственной сини

Время теряется и очертания гор.

Горькой усладою – запахом крымской полыни

Воздух напитан и весь поднебесный простор, –

 

Духом, врачующим ожесточенье и горе…

Ветер сгущается, гибкую клонит лозу.

Мир – словно вымер, и только бескрайнее море,

Вещее море шумит неустанно внизу.

 

Эхо далёкое длит нарастающий рокот

Передвигаемых дланью незримой громад…

Солнце да море лишь, да несмолкаемый стрёкот,

Страстное пение и упоенье цикад…

 

Вот и достигли мы верха скалистого мыса;

За руки взявшись, над синею бездной стоим –

Здесь, где божественный запах полыни разлился,

С вечностью слился и с ровным дыханьем твоим!

 

БУДУЩЕЙ ЖИЗНИ ЯЗЫК

Тает свеча восковая.

Прячется в тучи звезда.

Ветер шумит, не смолкая.

Старая дача – пуста.

 

Летние коротки ночи:

Вспыхнули – не уследишь!

Дождик о чём-то лопочет,

Ты что-то мне говоришь.

 

Сонного бора вещанье.

Птицы рассерженный крик…

Кто-то сказал, что молчанье –

Будущей жизни язык.

 

Даже не слушая, слышу…

Может быть, это – любовь,

Что созерцания выше,

И разуменья и слов?..

 

КАЛЕНДАРЬ

…Сначала – усладой забытых услад

Был тихий, как снящийся сон, листопад.

Срывались с деревьев, ложились листы

На землю, на давние чьи-то следы.

 

Затем, заметая дворы и дома,

Дохнула холодным дыханьем зима,

И призраком диким – до неба возрос

В пространстве мятущемся – снежный хаос.

 

А после морозов, ясна и красна,

Явилась завидная дева-весна:

Вода забурлила, запахла синель,

И мир огласила полночная трель

Певца, что умрёт от восторга вот-вот…

Потом – долгожданное лето придёт,

Как счастье – из горя, как солнце – из тьмы.

 

…А после – с тобою расстанемся мы.

 

ВЬЮГА

Третьи сутки – лишь холод и снег.

Свищет ветр, надрываясь и плача…

Что за мир, что за люд, что за век,

Что за лютая стужа собачья!

 

Выдувая из дома тепло,

Кружит вьюга в медлительном танце.

Замело тебя, Русь, замело –

Как в известном поётся романсе.

 

Дай мне весточку – что ж ты молчишь

В голосящей пустыне безбрежной!

Замело твой Воронеж до крыш,

И Москва моя – в пропасти снежной!..

 

Я лишь в снах твоих – чаемый гость,

А на большее – и не дерзаю.

Дай мне руку! – за тысячу вёрст

Как я страстно тебя осязаю!

...................................................

Ах, родная, в такой снеговей –

На крылечко, да в лёгоньком платье!..

Над душой, над судьбою твоей

Я навеки смыкаю объятья!

 

ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ СТИХИ

Трудно быть миру чужою,

Лишнею, и потому

Всей своей страстной душою

Ты потянулась к нему

 

Жертвенно, что было силы,

Прожитым вёснам вдогон, –

Бабочкою легкокрылой

На беспощадный огонь!..

 

Это – любимой сажая

На руку с неба звезду,

Мелет поэт и не знает,

Всё, что он мелет в бреду…

 

Краткого лета мгновенья,

Влажные листья ольхи,

Зыбкие, как сновиденья.

…Это всего лишь стихи.

 

О, СВЕТ ЗВЕЗДЫ!..

Спустилась ночь, утихли сердца битвы,

В один конец уже в руках билет.

Но полоснул опасный, словно бритва,

И ослепил – любви забытой свет!

 

И захлебнулись ливнем водостоки,

Затрепетал – сожжённый зноем сад!..

О, свет звезды – печальный и жестокий, –

Сгоревшей миллионы лет назад!

 

СЕРДЦЕБИЕНЬЕ

Полночь завьюжила путь,

Стала болящая грудь

Нежности схроном.

Смутно, как будто в бреду,

В лютую стужу бреду

Скованным Доном.

 

Чувствую сердце твоё:

Словно в ладони поёт

Солнечный зяблик.

Птахой над бездной вися,

Как ты измаялась вся!

Как ты озябла!

 

Сослепу б нам не упасть,

В дикой пурге не пропасть:

Дальше – могила...

Сердца трепещущий стих

Грею в ладонях своих –

Как ты просила.

 

Сердце твоё ли? родник? –

Жадно губами приник

К дивной кринице.

Благословенной беды,

Животворящей воды –

Пить не напиться!..

 

Это ль – не любящим рай –

Богом забытый твой край:

Сосны да ели...

Томно, который уж час,

Ветер баюкает нас,

Как в колыбели...

 

Всё утонуло во мгле.

Милая, здесь, на земле,

Жизнь – на мгновенье.

Вспышка – и вот мы летим

В страшную вечность – одним

Сердцебиеньем!

 

И ГОЛОС ТВОЙ СЛАЩЕ ВИНА

...И вновь – после стольких-то зим

И вёсен небесных –

По самому краю скользим,

По краешку бездны.

 

Минувшее превозмогли

Безвестные силы,

Что некогда нас развели...

И – соединили...

 

И вновь я тебе изолью

Всё горе и муку;

И вновь я целую твою

Прекрасную руку.

 

Ловя своё счастье, как дым,

Страстям потакая,

Я стал безнадёжно седым...

А ты – молодая!

 

И вроде бы заживлена

Давнишняя рана,

И голос твой – слаще вина

В предутренней рани...

 

Весь век, не мешаясь с толпой,

На чуждом нам пире –

О, как мы прожили с тобой

В жестоком сем мире?..

 

Но пахнет жасмин, и вино

В бокалах искрится.

И нам уж теперь – всё одно:

Скользить иль разбиться!..

 

ЛЕТО ГОСПОДНЕ

Под веянье широколиственных глав –

Забыться в свечении полдня!..

О, пышное великолепие трав –

Цветущая щедрость Господня!

 

Как будто бы дальние горы и лес,

Нависший над водною гладью, –

Весь мир поднебесный, простёртый окрест,

Пронизан Твоей благодатью!

 

И в ней – свиристенье, движение, жизнь,

Сплетение тени и света…

О, ливней мгновенная вечность, – продлись!

Продлись, долгожданное лето!

 

…Гляжу, как речная текучая сталь

В глуби растворяется горней…

И мнится – не минувшей жизни мне жаль,

А краткого лета Господня…

 

НА СТРАСТНОЙ НЕДЕЛЕ

…Ещё немая бездна пролегла

До светлого Христова Воскресенья –

От скорби той, от траурных одежд,

От храмовых коленопреклонений;

От Сада Гефсиманского, где предал

Владыку злочестивейший Иуда;

От ночи той и от того двора,

Где трижды убоится слов служанки

Апостол Пётр до пенья петушина,

И отречётся Господа; от криков

Безумия, Пилата превозмогших

Неистовством: «Распни Его, распни!».

 

«Свершилось!».

Миг – и надвое завеса

Разодралась в ветхозаветном храме.

--------------------------------------------------

Но что за чудо: словно бы светает

Среди вселенской неподвижной ночи,

Как будто – где-то ангельские звуки

Касаются измученного сердца,

И сердце плачет и обнять готово

В слезах любое Божие творенье…

А может быть, доносит ветр восточный

С собой благоухающее миро,

Что жены-мироносицы готовят

К помазанью Спасителя…

О Боже,

За что, скажи, Твоя любовь и милость

Твоё неистощимое терпенье

К созданью Твоему?..

Помилуй грешных.

 

УТРО ЯБЛОЧНОГО СПАСА

Томят минувшего руины.

Молчат полночные равнины.

Но лишь затеплится восход, –

Удержанное горней дланью,

Горé – незримое созданье

Над жизнью бренною поёт…

 

Пророчествует  и вещает? –

Вглядеться хорошо мешает,

Слепит случайная слеза.

Благой, а не земною страстью –

Непререкаемою властью –

Тебя возносит в небеса.

……………………………………

Крошатся дни. Мелеют реки.

Но верую: в грядущем веке

Предстанет – дивным бликом – мне

Спас яблочный: встаёт из праха

Россия; солнечная птаха

Звенит в небесной вышине!

 

И ВЕТР НОЧНОЙ...

Угрюмый дуб двужильный на холме,

И лик воды, и утренние чащи –

Когда-нибудь потом, в крови, во тьме –

Увидятся, как свет души болящей…

 

И ветр ночной безумный, и гроза,

И прах земной – в сверкнувшее мгновенье –

Вдруг зазвучат в тебе, как словеса

Миров, непостижимых разуменью…

 

ВРЕМЯ, КОГДА…

Время, когда пришли немощи и болезни;

Когда отвернулись все близкие и друзья,

И лишь одни ночные сквозняки и ветры

Посещают твоё обезлюдевшее жилище;

Время, когда лучшими собеседниками твоего одиночества

Сделались уныние и отчаяние, –

 

Оно – это долгое время богооставленности,

Оно – мой отдалённый двойник,

Мой маловерный брат –

И есть

Самое лучшее время для разговора с Богом,

Для молитвы…

 

РУССКАЯ ЗЕМЛЯ

Скудная эта землица,

Эта бескрайняя твердь,

Где суждено нам родиться...

Где суждено помереть.

 

Не доискаться печали,

Не примириться уму:

Эти морозные дали

Я навсегда обниму.

......................

Душу где бедную встретит

На перекрестье путей

Вечностью веющий ветер –

Русский до мозга костей...

 

МУКА СОПРЯЖЕНЬЯ

Ни слёз, ни дерзновения, ни страха,

А то, что возмущалось и рвалось, –

Земного обессилевшего праха

Взметённая зловещим ветром горсть.

 

Так!.. Смерти нет –

Есть вечное движенье,

Сражение –

За тех, кто нас простил…

Есть зной, есть хлад, есть мука сопряженья

С землей, водой, мерцанием светил!