Алексей ФИЛИМОНОВ 
Алексей ФИЛИМОНОВ
ЭЛЕКТРИЧКА
«МОСКВА – ПЕТУШКИ»
Памяти Венедикта Ерофеева
До Петушков благую электричку
Я досточтимо называю "Венечка" –
Она к неброской юности отмычка,
Для вечного бродяги – телогреечка.
Я поминаю ах-семидесятые
И девяностые с бандитской "стрелкой",
Там – перестройкой мужики распятые,
Охваченные жадной перестрелкой.
Портвейн молдавский и бычки в томате,
Интеллигентный ужин на прощанье
С восьмидесятыми, в дыму и мате
Нас ждут в аду, похерив обещанье
Счастливым сделать жителя Союза,
Но Венечка о счастье знал немало,
К нему сошла с лозой смешная муза
Безбрежности откинув покрывало,
Как в эЛТП, и он тверёз отсель,
Электропоезд жаждет повторения,
Летит сквозь сизый сумрак и метель,
Тень Венечкину унося в прозренье,
К гармонии почти венецианской,
Сквозь витражи чуть запотевших окон,
Где леденец на палочке цыганский
За пять копеек – ждёт бессмертья кокон.
* * *
Товарняк, прорыдавший в ночи, –
Помнишь, гвозди мы клали на рельсы?
Там ли зэков везут? Но молчи,
Не проси и на крест не надейся.
Гвоздь на меч закалённый похож,
В меру сплющен, готовый злословье
Пресекать, и вагонная дрожь
Мне в нём чудится средь суесловья.
Там увозят к распятью Христа
В пломбированном синем вагоне,
И звенит над мечом высота,
Превратив его в крест на перроне.
Ожидает рассвета толпа,
Что ворвётся лучами экспресса,
И мерцает к Голгофе тропа
Над костром и созвездием Беса.
БИЛЕТ НА ФУТБОЛ
"Спартак" – "Хаарлем" 20 октября 1982
Октябрьский сумеречный иней,
А через три часа футбол.
И тень крадётся пастой синей
Вокруг платформы, как Помгол.
Вон Ленин за колючей сеткой
И за оградой заводской –
Судье подобен – мячик меткий
Остановил большой рукой,
Указывая на ворота –
Врата горящих "Лужников".
Во мне заледенело что-то,
Внутри – подкова из полков.
И, размагничен волей рока,
Промерзший в тонких башмаках,
"Спартак!" я выкрикнул, и робко
Побрёл назад, провидя прах
То ли сгустившего смога,
То ль манны поминальной, и
Вослед кивали на треногах
Все марсиане-фонари.
И в зябкой памяти метельной
Сквозь крики будущих рабов
Меня преследует бесцельный
Стук обвинительных шагов.
Там крепко заперты ворота,
И в коридоре в никуда,
Под лестницей автопилота
Темна стеснённая руда.
БЕЗ ОСТАНОВОК
Бог знает, что себе представишь
В предвосхищении дракона,
И чем его ты обезглавишь
Иль восстановишь непреклонно,
Когда он измождённым оком,
Навстречу Оку Антирима
Тебя найдёт в раю жестоком,
Сойдя к платформе пилигрима,
Тогда откроет створки рёбер,
Впуская в чрево гул прилива,
И ты на миг в печали обмер,
Но ищешь место горделиво.
Обход начнёт седой кондуктор,
Стуча костяшками по душам,
Над ним причастия инструктор,
Что санитар над блюдом скучным.
Так переварит электричка,
Остекленив и обесценив
Твой поезд в будущность: привычка
Перерождения на сцене,
Средь пепла горнего алмаза
И летней зелени, влекущей
За отблески земного страза,
В безостановочные кущи.
СРЕДИ СТА ЛИЦ
Памяти Анатолия Передреева
Сатурн перелистнул земное время,
Минувшее как прах в степи развеяв.
Порою вспоминаю те мгновенья:
В вагоне Анатолий Передреев.
Красивый, статный, голосом протяжным
Всё заклиная: "Ай да по песочку!.." –
Казался великаном мне отважным,
Навеселе слагал за строчкой строчку,
С попутчиками до Электростали,
И стих его я повторю, из устья
Мы одного с ним будущность черпали,
Он весел был по-пушкински и грустен.
Тогда подросток, я не знал поэта,
А жил он по соседству в доме чинном,
За водкой, не снимая эполеты,
Стоял – непререкаемый мужчина.
И снег слетал на воронёный волос,
Он чуть хрипел, прокурено читая
Стихи народу, я запомнил голос,
Ворон в округе отзывалась стая.
Автобус подвозил до полустанка,
Буран стонал, витийствовала бездна,
И электричка, верная цыганка,
Нас возносила к небу безвозмездно.
* * *
Я родился меж строк
На железной дороге,
И некрасовский слог
Мне рыдает о Боге.
Среди блоковских тем,
Над откосами праха
Шпалы вне теорем
И луна – чья-то плаха.
Пастернаковский звук
И Есенина муки
Поезд, бездны паук,
Ткёт в предместье разлуки.
Рельсы – лестница снов,
Восходящая ало
До вокзала основ
И прощенья причала.
Там ликует народ,
И открыты объятья.
Да, какой ныне год?
Чьё сегодня распятье?
Блестяще!