РЕЦЕНЗИЯ / Юлия МЕДВЕДЕВА. СОЛНЦЕ В КЛАДОВКЕ. О поэзии Льва Гольдина
Юлия  МЕДВЕДЕВА

Юлия МЕДВЕДЕВА. СОЛНЦЕ В КЛАДОВКЕ. О поэзии Льва Гольдина

 

Юлия МЕДВЕДЕВА

СОЛНЦЕ В КЛАДОВКЕ

О поэзии Льва Гольдина

 

«Солнце в кладовке» – первая книга Льва Гольдина, вышедшая, когда автору исполнилось 26 лет. И от этого еще более удивительная. По обилию парадоксальных образов этот сборник, пожалуй, можно сравнить со стихами Николая Заболоцкого. Ради чистоты эксперимента попробуем открыть «Солнце в кладовке» наугад:

Ты рядом шла, моя подружка,

И словно с ножками избушка,

Не уставал я от ходьбы,

Бревенчатый от худобы.

 

Еще разок:

И каждый маленький предмет

Уткнулся рыбкой серебристой

В родную тень. Я буду бриться

И буду все-таки шуметь…

Находки следуют одна за другой: «И как мычанье из коровы,/ Я вырывался на шоссе», «Пугалом важным распахнута ночь», «Бабочкой мертвой цветет огурец», «Сложил я руки на груди,/ как забивают ставни накрест./ Как плясовой медведь в театре…», «Что, утро чуткое, краснеешь плавниками?», «И я, словно лыжа, стою на балконе…».

Все эти «изыски» – не просто отдельные занимательные акценты, а смысловые стержни, на которых держится композиция. Вот, например, строки из стиха «Василь Иваныч Тригуб»:

Ему при встрече были рады

Друзья повсюду на земле.

И руки, красные, как раки,

Лежали на пивном столе.

Это – перевертыш, ведущий от общего к детали. Руки, красные как раки, словно соразмерны Земному шару, будто на нем, а не на обычном столе они лежат. Так образ становится не просто тонким наблюдением, а наделяет Тригуба титанической силой.

В поэме «Побег из Пушкинских гор, или Прощай, практика» воображаемые гусли, превращающиеся в воображаемые же санки, лучше любых эпитетов передают лихое настроение героя:

Рассвет летел, как Пересвет,

И умирал, не зная грусти.

Кусты шипели, словно гуси,

Вытягивая шеи вслед,

И если за спиной, в мешке,

Звенели бы тихонько гусли –

Вприсядку шел бы, а на спуске

На них бы ехал, налегке.

Вообще, гусли, пугала, «сараи-лягухи», скоморошьи песни и пастушьи бичи – все эти атрибуты деревенской жизни постоянно насыщают поэзию Гольдина. Как и леса, огороды, реки – природа равноправный участник человеческой жизни, прорастающий в нее и из нее. Люди у Гольдина, например, – что деревья, а деревья – как люди. И те и те одинаково зависят от стихии: неважно, страстей или урагана…

Сосной, расколотой грозою,

В траву легла передо мною,

И, вся внутри обожжена,

Сказала: «Я твоя жена».

Ветер падает в лес,

Так с разбега ныряет мальчишка.

Поднимаются брызги, волнуется мелкая рябь.

И деревья стоят,

Словно парни, хватившие лишка,

О пропавшей одежде своей

Целый день говоря…

Как и Заболоцкий, Гольдин идет в своем обращении к природе еще дальше. Это не просто сельские реалии, естественная близость к ней крестьянина или дачника. Это соединение через природу с тайнами мироздания, причастность к трансцендентальному.

Разве тебе хоть слово сказала молния?

Как ощутить всю радость ее безмолвия?

Как передать все то, что на сердце вызрело?

Может быть, мы и сами – подобье выстрела…

Что до рожденья было? – не темно,

А словно за спиной – ни тьмы, ни света.

И никакого не найти ответа.

Как воздух – ветром, что-то стало мной.

И все же мир Гольдина – это, конечно, не мир-близнец Заболоцкого. Он более камерный, защищенный, вертящийся вокруг переживаний героя и его семьи… Не выход в космос, а наблюдение звезд с крыши. Не открытие тайны, а лишь предчувствие… К тому же в сборнике немало отсылок и к раннему Пастернаку, и дань Хлебникову, которая, правда, выглядит надуманно и бледновато на общем фоне:

Соловьются в хрустах трепенцы, древенцы,

И во взвезднутом доме дремница блествы…

               («В сумерках». Посв. Велимиру Хлебникову)

А вот там, где заумь примеряет на себя скоморошьи бубенцы и бабушкины присказки, получается и ярче, и задушевнее:

Ревулицы гремучи,

А выше, выше –

Кошастые мартучи

На серой крыше.

Бодались с отражением летяне,

По тарелкам ходили трепетане

И некоторые тонули в сметане.

Поэтому интересно понаблюдать, как дальше будут развиваться стилистика и философия автора – кажется, у него есть все шансы дорасти до масштабной фигуры в поэзии.

 

Комментарии