Григорий БЛЕХМАН. ЗЕМЛЯ – ЭТО БЕРЕГ НАДЕЖДЫ… О сборнике стихов Геннадия Иванова «Избранное»

Григорий БЛЕХМАН

ЗЕМЛЯ – ЭТО БЕРЕГ НАДЕЖДЫ…

О сборнике стихов Геннадия Иванова «Избранное»

 

Заглавием этой отзыва моего стала строчка одного из стихотворений Геннадия Иванова, которое поэт включил в сборник:

Таинственно и безбрежно

Шумит мировой океан.

Земля – это берег надежды,

И он неслучайно нам дан.

 

Мы здесь наполняемся верой,

Мы здесь открываем исток.

И сущим живя, не химерой, –

Ложимся лицом на восток.

 

Ложимся, закрыв свои вежды.

Проснёмся в хоромах Отца.

Земля – это берег надежды.

Надейся и верь до конца…

 

Когда-то мастер лаконичных определений Вадим Кожинов сказал, что «произведение писателя – это рентген его души». И всякий раз, когда читаю очередной поэтический цикл Геннадия Иванова или перечитываю его сборники, вспоминаю это стихотворение и слова Кожинова. Потому что для меня «рентген души» этого поэта – в его строчках: «Земля – это берег надежды. Надейся и верь до конца…».

В одном из своих ранних стихотворений, размышляя на тему вечную, он написал:

… Надо жить, хотя так трудно верить

В лучший смысл земного бытия,

Надо приходить на этот берег,

Чтоб тоска развеялась твоя.

 

Ведь уже не раз такое было:

Так же сердце от неверья стыло,

А потом, откуда ни возьмись,

Начиналась, продолжалась жизнь.

 

Каждый из нас время от времени сталкивается с таким «откуда ни возьмись», которое вдруг может развернуть твою жизнь, в очередной раз показывая её многообразие и непредсказуемость. Поэтому, когда читаешь, – такое ощущение, будто сам написал. 

Иногда бывает – обычный эпизод: ты плывёшь на корабле или теплоходе, смотришь на воду, о чём-то думаешь. Потом забываешь об этом. А у поэта тем временем возникают ассоциации и образы, которые обладают магией притяжения, и не отпускают его, пока не выльются в слова, которые потом не сложно забыть:

Когда погас на горизонте свет

И от миров повеяло кочевьем,

Я всё глядел на уходящий след

При свете кормового освещенья.

 

И думал я, что жизнь, как этот след,

Недолго вьётся, мчится и играет,

Что чуть подальше – и его уж нет,

И он в волнах бесследно исчезает.

 

Но всё хотелось на него смотреть…

Работал винт, поток воды толкая,

И нёсся след – исчезнуть, умереть,

И смысл, и очертания теряя.

 

Если человек рождён поэтом, он – философ, и многое услышанное или увиденное трансформируется его сознанием в объединяющее начало, как, например, возникшее вроде бы из мимолётной фразы четверостишие:

Говорят, что ласточки – из рая.

А цветы? А дождика вода?

Всё из рая то, что, умирая,

Нам хотелось видеть бы всегда.

 

Просто, но КАК ёмко и точно сказано. Такая простота приходит не сразу, а через глубинные размышления и – пережитое. А умение сказать ТАК, конечно же, даётся природой – свыше.

И в продолжение этих философских размышлений и обобщений поэта ещё и такие строки Геннадия Иванова:

Торопиться неохота,

Жизнь так хороша!

Поле, речка и болото –

Любит их душа.

 

Любит ветер, дождь и вьюгу,

И тепло в избе…

И лететь не надо к югу,

Как скворцу, тебе.

 

Насколько же поэт отличается от простого смертного: рассказывая о себе, он невольно рассказывает и о нас обо всех. Ведь, когда на душе хорошо, то хорошо везде и «неохота» что-то менять. И хочешь поделиться этим состоянием, рассказать всем и каждому, как после пережитого возникает вновь чувство, которое звучит просто и точно: «И снова – жизнь!»:

Белые хлопья каштанов цветущих

С розовым цветом внутри…

Мыслей не надо угрюмых, гнетущих.

Всё расцветает – смотри!

 

И одуванчиков жёлтые краски,

Зелень и листьев, и трав…

Все они сбросили снежные маски.

Всякий ликующий – прав!

 

Было безумно, но мы дотерпели.

Вот и наградою нам

Тонко, свирелисто птицы запели!

Сердце прильнуло к цветам!

 

Наша весна – это Божия милость.

Дивно в родной стороне.

Бог не оставил – и жизнь заструилась

В реках, полях и во мне…

 

Казалось бы, ЧТО ещё надо, чтобы жить в гармонии с природой, частью которой являешься и ты. Но почему-то мы развиваемся так, что всё больше нарушаем её законы, не задумываясь, насколько неправомочны это делать. Жизнь тебе дарована свыше, поэтому пройди свой путь земной достойно и благодарно.

И поскольку поэты – «люди без кожи», они особенно чутки к происходящему:

Мы люди последних времён.

Нам выпала доля такая:

Земли и воды слышать стон,

К ним собственный стон прибавляя.

 

Мы люди последних времён.

Опоры надёжные сбиты,

И катится всё под уклон.

Помогут ли чьи-то молитвы?

 

Помогут ли наши труды?

Задумано – так и случится:

Рассеются наши следы,

И только дымок будет виться…

 

Галактики гибнут, а тут

Какая-то мелкая сошка –

Земля; этот замысел крут,

И ждать нам осталось немножко.

 

Но замысел есть и другой:

Чтоб мы до последнего вздоха

Любили бы берег земной –

Неважно, какая эпоха.

 

Любили бы лист золотой,

Любили бы снег над рекой,

Полей плодородных покой,

Людей, с их великой тоской…

 

Когда читаю стихотворения Геннадия Иванова, вижу, что каждое из них не только отражает время, в какое написано, но и уходит во вневременное пространство, благодаря глубине философских размышлений поэта. Не случайно его изначально отметили такие известные и уважаемые в литературе люди, как Владимир Соколов, Василий Казанцев, Владимир Цыбин… И не случайно его строчки востребованы не только сверстниками и теми, кто старше, но и ровесниками наших детей. А это показатель, к которому стремится и о каком мечтает любой пишущий.

И объясняется эта востребованность тем, что его поэзия даже о самом горьком светла. Сколько ни пишет, свет в его строчках не меркнет. Что-то, кроме природного склада, помогает этому поэту. Может то, о чём он сам поведал в одном из  стихотворений:

Выхожу из храма. Лето под парами.

Ласточки мелькают и звенят: фьюить!

После полной службы в православном храме

Умереть не страшно и не страшно жить.

 

Всё понятно-ясно: что, куда, откуда,

Как нам жить сегодня, завтра и всегда.

Если б мы так жили – вот уж было б чудо,

Не было бы страха Страшного Суда.

 

Я пошёл за город, где цветы и речка.

Всё прекрасно, даже этот нежный слизнь!

Нагревает воду солнечная печка,

Торжествует милая временная жизнь.

 

Думаю, именно такая «питательная среда» даёт просветлённость его душе и позволяет Геннадию Иванову в любых обстоятельствах сохранять присутствие духа, что и отражается на поэтической интонации каждого из его стихотворений.