ДАЛЁКОЕ - БЛИЗКОЕ / Михаил ЖУТИКОВ. А ГЕНЕРАЛОВ ЗАЩИТИМ… По следам гоголевской «Шинели»
Михаил ЖУТИКОВ

Михаил ЖУТИКОВ. А ГЕНЕРАЛОВ ЗАЩИТИМ… По следам гоголевской «Шинели»

 

Михаил ЖУТИКОВ

А ГЕНЕРАЛОВ ЗАЩИТИМ…

По следам гоголевской «Шинели»

 

При чтении Гоголя странные бывают мысли. Почему его мертвый по самым правильным документам, совсем мертвый Акакий Акакиевич снял с генерала (трепетавший перед титулярными) шинель? – И при этом самым хамским образом заявил: А шинель-то моя! (Совсем мертвый – и наконец-то! – стратегически – живой? то есть, конечно, напрашивается – русский народ?) Может быть лишь отчасти. Акакий Башмачкин не русский народ, а его мечта. Мечта о правде, которой нет на свете.

Что думал и чувствовал глубоко мистический Николай Васильевич, когда писал эту простую по видимости вещь? Только ли защиту оскорбленных и униженных? Что он хотел сообщить нам? Только ли свое страшное предвидение, которого, конечно же, боялся сам? Ведь это был исключительно (сравнительно только с Пушкиным) ответственный человек. Он отвечал за страну в ее глубочайшем и главном содержании – самом тишайшем, как жизнь старосветских помещиков, и самом буйном и бесстрашном, как жизнь Тараса Бульбенко, – то есть во всех ее крайностях и ее даже тайных смыслах. Он отвечал за нас.

Его душа, глубоко религиозная, конечно же, не была одержима преобразованиями, которыми осчастливят нас идеологи, для этого он был попросту умен. Там было что-то иное. Не месть Башмачкина за опоганенную, оплеванную, затоптанную жизнь. Не генерала он грабил. Там было иное. Что иное?

Грабитель ли Башмачкин по душе? Мститель ли он, революционер ли он, реформатор ли по душе своей робкой, стеснительной, мечтательной? Нежной, страдательной, женственной по духу (а на русской бабе, говоря грубо, страна стоит. Не потому ли подняли ей пенсионный возраст – а то, что ж это, и Гитлер ее не добил?). Что в этой душе, пробудившейся лишь посмертно, было важное, что он хотел передать, только ли свой праведный гнев, обернувшийся новой неправдой (ведь генерал не крал шинели)?

Что?

Его автор болел и боялся за нас, его душа и мысль была за нас. Там не линейный ум Белинских-Чернышевских. Там вечное содержание притчи – как и в небезызвестной книжечке. Он был слаб, как все люди, но возвышался в минуты до своего Бульбенко и до своего великого Павла Ивановича Чичикова, которого хоть и называл подлецом, но очень  любил (одна только сцена умывания с подпиранием щеки языком, боже милостивый).

Но Башмачкин, Акакий Акакиевич? Любезный почему-то – не только же сердцу Щедрина? Иным – потому что отомстил  (неважно, что не тому), иным – по симпатии к беззащитности, но ведь любезный? (Как великий Николай Трофимов.) Или нет?

Ну и, скажут, чего ты умничаешь? скажи просто: люблю Гоголя, мы все его любим, как и ты. И Трофимова любим. Жаль, что не сыграл Башмачкина. Не нашлось режиссера. И Булгаков уже умер. А других сценаристов не было. Мы это и без тебя знаем.

Действительно, чему удивляться? Простой Трофимов… или, как его? Акакий Акакиевич… и фамилия-то преглупая: Башмачкин. Помер себе, да и все. Экая проблема. А генералов защитим, это у нас национальный приоритет.

Я умолкаю.

 

ПРИКРЕПЛЕННЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ (2)

Комментарии

Комментарий #27116 15.01.2021 в 16:58

Печальный, драматичный сарказм... Очень тонкие наблюдения над поэтикой Гоголя.
Христианская, прямо-таки рождественская миниатюра, напоминающая нам о том, какими мы должны быть в нравственном плане.
Это - "брат твой"...