Тимур ЗУЛЬФИКАРОВ. ПИРАМИДА МУДРОСТИ И СФИНКС ПОЭЗИИ. Из новых притч Ходжи Насреддина

 

Тимур ЗУЛЬФИКАРОВ

ПИРАМИДА МУДРОСТИ И СФИНКС ПОЭЗИИ

Из новых притч Ходжи Насреддина

 

САМАЯ МУДРАЯ И СЛАДКАЯ СМЕРТЬ НА ЗЕМЛЕ 

В свежевспаханном гиссарском струящемся поле
Встретились Ходжа Насреддин и дервиш Ходжа Зульфикар…

От земли шёл колебался древний молочный пар…
Земля ждала семян…

Тогда дервиш спросил у бессмертного мудреца,
Который много раз умирал и воскресал :
– Учитель, срок мой близок…
Скоро мне помирать…
Возвращаться в родную землю…
Вот она, под ногами, ждёт-зовёт меня…

Айххх…

А какая смерть самая мудрая… самая сладкая?..
В родном доме – средь любящих жён, детей,
Внуков, друзей, соседей?..
Или на поле битвы за Божью Справедливость,
Которой нет на земле, но есть в душе?..
 

Ходжа улыбнулся:
– Мудрецы говорят,
Что самая сладкая и мудрая смерть на земле –

Переспелая смерть над стонущей от наслаждения женой…
Или когда ты стонешь… течёшь от услады под нагой женой…

 

Ойххх…
 

Ведь ты исшёл из лона матери –
И стремишься вернуться в него, как в дом родной…
Чтобы последний крик влюблённого
Был похож на первый клич новорождённого…

Да…

И не лучше ли навек накрыться нагой женой,
Чем рваным больничным скучным одеялом…
Иль червивой землёй…
 

Ойххх… ох…

Застонал бессмертный мудрец, вспоминая тысячи своих жизней…
И, улыбнувшись, завершил свою речь стихами:
– Я вспоминаю жизни бесконечные мимогрядущие событья…
А там – одни соития…
Одне сладкомгновенные соитья…
 

И вот итог:
– Я одинок…
Как старый фаллос-зебб

Меж дряблых ног…

Ойххх…
 

А дервиш пошёл… затонул в молочном тумане свежевспаханного поля…
Он чувствовал себя огромным набухшим зерном, алчущим земли…
 

ОСЕННЯЯ ТЫСЯЧЕЛЕТНЯЯ ЧИНАРА

Осенняя тысячелетняя чинара беломраморная необъятная
Сыплет золотыми листьями на ветру…

О, сколько надо дворников-подметальщиков,
Чтобы убрать её падучую безвинную листву…

О, сколько надо Ангелов Забвения…
Ангелов Прощания,
Чтобы забыть Чинару – Жизнь многоосыпчивую…
И всё ещё не опавшую… не облетевшую…
Не охладевшую
Мою…
Уууууу…

ДЕРВИШ И ОРЁЛ
Дервиш бродил одиноко в Фанских павлиньих горах…
И только орёл неотвязно… неразлучно брёл над ним в небесах…

Куда пойдёт дервиш по козьим тропкам –
Туда летит орёл по небесным путям…
О, долго… долго… долго…

И вдруг дервиша осенило:
– Это орёл вспомнил, как был человеком…

А дервиш вдруг вспомнил,
Как был орлом…

О, бездонно… о, бездонно… о, бездонно…

МУРАВЬИ И ГРИФЫ
Дервиш сказал стихами:
– Муравьи уже собираются
У моих старых ног…

И похоронные грифы Зороастра
Уже плывут нал головой моей седой…

О, Господь…
О, Творец Миров…

Хоть после смерти
Я пригожусь кому-то…

О, Творец миров…

Иль грифы бросятся на муравьёв,
Минуя мою плоть…

ЛЕТОПИСЕЦ – ОЧЕВИДЕЦ КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ
Былина

 

Он сидел на холме беззащитном…
Млад… горяч… курчав… одинок…

И певучим пером лебединым
На пергаменте старинном
Писал чернилами из сока черники
Кишащую… вопиящую у его ног
Куликовскую Многокровавую Битву…

И тут тугая, лёгкая, как крыло стрекозы, стрела
Бесшумно… нежно… пришла,
И в горле его вкопанно остановилась… забылась…

И он, радостно задыхаясь,
Напоследок воскликнул:
– Ах, у меня иссякли чернила черничные…
А тут, Слава Богу, кровь из отворенного горла брусничного
Заструилась… забилась… освободилась… загуляла… заворковала…
Задымилась… заговорила…

И он вольно… улыбчиво
Окунал в свою свежую уходящую кровь
Перо трепетливое… лебединое…

И успел дописать… завершить
Свою сокровенную … Живую Песнь…
Летопись…
Рукопись…
Кровопись…
О Битве Народной Великой…
 

Воистину…

И пал навек на холм
С божьей… пресветлой… уже нездешней улыбкой …

И курчавые власы его стали от крови прямые…

Да!..

Воистину…

И прошли века…
Как Та Стрела, просквозили…

И истлели бесследно… бездонно… бездымно
Куликовская Битва…
Безымянный летописец…
Стрела…
Черепа…
Стоны смерти…
Вопли победы…
Мавзолеи…
Могилы…

А летопись , как прежде, жива,
И по Ней кровь живая струится…
Дымится…

ПИРАМИДА МУДРОСТИ И СФИНКС ПОЭЗИИ
Дервиш сказал:
– Я с Божией Помощью в пустыне жизни
Сотворил Пирамиду Мудрости…
И Сфинкса Поэзии…

И вот Сфинкс рычит-лает на Пирамиду,
Как Исполинский Звёздный Пёс…

И пройдут тысячелетия,
А Он не замолкнет…

О, Творец…
Хозяин всех пирамид и всех сфинксов…

Разве Мудрость и Поэзия – враги?..
А не родные сёстры?..

И вот две сестры стучатся в ореховую дверцу
Одинокой моей кибитки…

Но Сфинкс рычит-лает…
А пирамида – молчит…

Но Тот, кто рычит-лает,
Тот умирает… рассыпается…

А Тот, кто молчит –
Тот безмолвно стоит…
И Вечностью называется…

 

ШЕСТЬ ПИАЛ МУСАЛЛАСА – ВИНА ДВУХ МИРОВ
Реквием

Памяти моих друзей Батура Арабова,
Хабиба Абдураззакова, Марата Арипова,
Роберта Багдасарова, Боруха Мойшезона…

Ночь…
Блаженно пьян и одинок
На Золотой Горе в своей кибитке-мазанке
Я поднимаю пиалу пурпурного гранатового мусалласа –
Вина Двух Миров –
И пью за моих ушедших… оттрепетавших…
Отпевших… опавших… отгулявших друзей…
Вечнохмельных… вечнокурчавых от любви ко всем живым на земле…

И вдруг…
На заброшенной тропинке
К моей, забытой Богом и людьми, кибитке,
Где бродят… томятся только голубоглазые цикории
И целительный тысячелистник золотится…
Вдруг голоса весёлые ликующие вешние колышутся…
И смех хмельной родной знакомый
Многодальных другов моих слышится…

Да…

Это они пришли Оттуда…
К моей трухлявой… согбенной кибитке
Из Садов Адама-Евы вечных… упоительных…

Ах! Как долга Дорога их…
Ах, как они устали… притомились…
Чтобы меня печального утешить … исцелить... развеселить…
Как в дни безумные… младые…

Ах! Есть такое на земле одиночество бездонное,
Где только мёртвые… воскресшие
И могут оживить живого…

И вот Они
Сошли по Млечному Пути,
Который тихо опустился
На глиняную крышу моей мазанки убогой…
Как по Небесной Лестнице,
Кишащей звёздами…

О, Боже!..
О, Господь!..

Зачем Ты сохранил меня до этих лет…
Ведь древние мои сосуды
Не выдержат… не вынесут…
Такой зачеловечьей встречи…
Такого упования… свидания…
Такого ликованья запоздалого…

И неизбывного грядущего Прощания…

Ах, ночь…

Ах, сон…

И я проснулся…
Утром ранним…
И на бухарском древнем столике моём
Шесть ещё дышащих пиал…
И кувшин мусалласа…

И он был полн… был густ…
А стал пуст…

А я был – пуст…
А стал – полн…

Ойххх…

И над кибиткою моею
Ещё не утихают…
Тают голоса,
Как Млечный Путь…