Наталья ИВАНОВА. У МЕНЯ ПО РЫБЕ НА КАЖДЫЙ ПЕРСТ... Стихи

Наталья ИВАНОВА

У МЕНЯ ПО РЫБЕ НА КАЖДЫЙ ПЕРСТ...

 

* * *

Аня, вот подсвечник, мне не жалко.

Воск горячий, воздух обожжён.

Я – за маслом, детским одеялком…

Ты – среди разумных жён.

Аня, Мой Жених придёт и спросит:

«Чей подсвечник?».

                                  Покажи ему

пальцы – от свечей в кровавой оспе,

волосы – в свечном дыму.

Ты одна Его ждала бессрочно,

сторожила Свет…

                                А мне опять –

отливать подсвечник, шляться ночью,

и младенца ждать.

 

* * *

Каторжанка, гостья, не навреди,

Простота – не кража.

У меня по младенцу у каждой груди –

И во чреве даже.

Подави рефлексы, не возжелай

Ни перины моей, ни сорочки.

За тобой по следу – собачий лай.

Не кради ни строчки.

У меня по рыбе на каждый перст,

И по хлебной дольке.

У меня на каждом окошке крест,

Постучись – и только.

Говоришь: дорогу оторвала

От подошв гноящих.

Говоришь: «Просящим ты подала,

А подай – молчащим…».

 

* * *

Агарь твоя, огарок летописный.

Дам имя и явление народу.

Мой Иордан не делится, как воды

Не делятся единственной реки,

Где рыба-кит могла бы есть с руки,

Но нерест шёл в неродословных руслах.

Плыву, и волны вздрагивают в гуслях –

Все берега наследует Агарь.

 

* * *

Ане Г.

1.

Купол, маятник и звон тысячепудовый.

На земле такой закон: Житие – не Слово.

Монастырь – как будто клеть для опалы царской.

На земле и мне гореть самой стыдной краской.

Маковки – щитом к щиту, как грибы на брезах

родословных. На свету – в ризах и в порезах.

Всюду рюрикову нить продевают в колья.

И кипит в котлах финифть – прижигать неволю.

Раки, лики оживить, потревожить раны.

Аня, городищу быть – трижды под курганом.

2.

Городищу под курганом, нам – под гребнем.

Будет имя – на свету, а свет – под щебнем

пробиваться сквозь копыта, сквозь колёса.

Будет время – на крови, а кровь – под сносом.

 

* * *

Чур, нечистая, чур, бесстыжая,

Узы сестринства – не узда.

Кровь отстирана, и вода –

Повивальная – стала рыжая.

Возгордилась конём и всадником

И тщеславилась мышцей слов.

Жатва ближнего – не улов.

Но придёт к своим виноградникам

Господин и воспросит:

– Где?

Я земли вам нарезал поровну.

У одной – берега в воде,

У другой – в виноградарях вороны.

Голос мытаря – задарма

Получившие – обезличили.

На двоих вам одна чума –

Черноречие, безъязычие.

 

* * *

Вижу степную, сожжённую волость…

Ярость азийских, слепых кровей!

Я обещала – что даже волос

Не упадёт с головы твоей.

 

Кони бескрылы – добыча волчья.

Где обоюдозвенящий меч?

Я обещала – от сети ловчей,

Сим победиши, тебя беречь.

 

Косы отрежу – смотри под ноги,

Мягко ли падать и сладко спать?

Я зажимаю твои дороги,

Как зажимала бы рукоять.

 

Аспидом чёрным скрутились стрелы

И расползаются из гнезда.

Я обещала – что только белой

Будет зиять над тобой звёзда.

 

Я обещала – калёной пылью

Не скрежетать у твоих висков.

Кони мои обретают крылья

И отрываются от волков.

 

* * *

Город у моря – он не был стыдным, он был внезапным.

И загорали просторно маки на автострадах.

Нам ничего не надо, а если надо:

Каждому дню молитва – мы просим залпом.

 

Каждому дню пожары – в такую темень

Только пожаром и можно светить в дорогу.

Маковых рос немного, а если много –

Мы поделиться рады дарами теми.

 

Город – он будет нашим, поскольку нищим

Царство небесное – только  и! – по карману.

Лестница в небо имеет такое днище,

Что никогда не поздно взойти и – кануть.

 

* * *

Тучное небо над старым железным вокзалом.

Локомотивы – как будто двуглавые птицы.

Дизельным маслом натёрты полозья и спицы –

Легче скользится из кузни в литейную залу.

Птицы в ремонте. Их перья – в почистке, в починке.

Ставят колёса, меняют цилиндры, каретки.

Есть, говорят, к океанам железные ветки.

Значит, пора снаряжаться по южным тропинкам.

Значит, не время сидеть у окна над котельной:

Семь стеллажей и сливовое дерево в кадке.

Стулья без спинок – они не боятся усадки.

Есть, говорят, к океанам фургон карусельный.

Есть, говорят, к океанам канатные рельсы.

Кран мостовой не под крышей скользит, а под тучей.

Есть, говорят, магистрали – железней и круче,

Там, где беззвучно стучат перелётные рейсы.

 

* * *

Мой герой был – рыжий, влюблённый, честный.

Только он подрос – корабли, моря.

Если где и бросит свои якоря, 

то – всегда не местный.

 

На меня посмотрит: «А, это ты,

мы ловили пламя сачком рыбацким...

А потом трамваем – до фабрик ткацких,

поискать бинты...

 

Ты уже научилась смотреть под ноги?

Или всё – на верхушки клёнов да на ворон.

И по-прежнему веришь, что каждый в тебя влюблён?

Забинтуй ожоги».

 

Улыбнётся дерзко и подмигнёт,

а потом исчезнет и не вернётся.

Я встаю по солнцу, ложусь по солнцу.

И оно не жжёт.

 

А соседка сетует: «Вот, не жалела семья ремня.

Работящая – а ни судьбы, ни драмы...».

Разверну капрон посмотреть на шрамы –

Чур, меня!