Владимир БОНДАРЕНКО. УТРОБНАЯ РУСОФОБИЯ. Полемические заметки

Владимир БОНДАРЕНКО

УТРОБНАЯ РУСОФОБИЯ

 

Утробная русофобия, так же как и любая другая утробная ксенофобия разъедает души даже вполне образованных и причастных к большой культуре людей.

Все русские литераторы хорошо помнят, как наш нобелевский лауреат Иосиф Бродский, уже проживая в Америке, дал отпор на мировом литературном форуме зарвавшимся русофобам. В то время как российская делегация, состоящая из таких писательниц, как Татьяна Толстая, стыдливо отмолчалась. Обратимся к его полемике с чешским писателем Миланом Кундерой, ныне столь щедро рекламируемом в российской прессе и издаваемом в наших престижных издательствах. Этим бы издательствам заодно в предисловии напечатать сначала статью Кундеры “Предисловие к вариации” из книжного обозрения в “Нью-Йорк таймс” от 6 января 1985 года, а затем и ответ Иосифа Бродского буквально через месяц в воскресном “Книжном обозрении” газеты “Нью-Йорк таймс” от 17 февраля 1985 года “Почему Милан Кундера несправедлив к Достоевскому”. Тем более что статья Милана Кундеры осознанно нашими культурными либералами ни разу не была опубликована в нашей прессе. А на обложку всех книг Милана Кундеры, выходящих на русском языке в России, я бы обязал выносить жирными буквами изречение Иосифа Бродского, тоже стыдливо замалчиваемое в нашей прессе: “Кундера – это быдло. Глупое чешское быдло”.

Впрочем, ещё за год до своей антидостоевской статьи Кундера опубликовал в апреле 1984 года там же, в центральном органе всех мировых либералов, свой нашумевший манифест “Трагедия Центральной Европы”. Кундера, как всякий бывший коммунист, как всякий ренегат, сначала верноподданнически подмахивавший советской власти и даже споривший с Вацлавом Гавелом осенью 1968, призывая к компромиссу с советской армией, к отказу от сопротивления, к “умеренности и реализму”, отказавшись от своих былых взглядов, стал люто поносить своих бывших единомышленников. Ему уже мало было критики Советского Союза, он решил бороться со всей тысячелетней Россией и её великой литературой… он решил бороться даже со своим собственным славянством. Он негодует: “Чехам (вопреки предостережениям своей элиты) нравилось по-детски размахивать "славянской идеологией", считая её защитой от германской агрессии. Русские тоже с удовольствием использовали её для оправдания своих имперских планов”. “Русские называют всё русское славянским, чтобы потом назвать всё славянское русским”… Джозефа Конрада, поляка по происхождению, раздражал ярлык “славянская душа”, который навешивали на него и его книги… Как я его понимаю! Я тоже не знаю ничего более нелепого, чем этот культ туманных глубин, трескучие и пустые рассуждения о “славянской душе”, которую мне периодически приписывают…”.

Поражает самопредательство славянских писателей, отказ не только от связи с русской культурой, но и от истории своих народов. Решили в немцев или американцев переименоваться, будто те их только и ждут. Куда, на самом деле, деться тому же Джозефу Конраду не только от славянской души, но и от русскости, ежели он, рождённый на Украине, рос и познавал мир всё в той же Вологде, недалеко от Череповца, и до конца дней своих говорил по-английски с чисто славянским акцентом? Не уйти было от славянского мира ни Милану Кундере, ни Даниле Кишу, ни Адаму Загаевскому… Вот из таких ренегатов всегда позже и вырастают самые злобные русофобы. По сути, все либеральствующие интеллигенты и политики стран Восточной Европы – изощрённые коллаборационисты, отдающие свои страны и народы в американское рабство. Лишь бы не союз с Россией, единственной страной, которая никого в рабство заполучать не собирается. Кундера пишет: “Россия – это особая цивилизация, другая цивилизация… не просто одна из европейских стран…”.

Изречения Кундеры и ему подобных хорошо бы вывесить на стенку нашим либералам, мечтающим стать европейцами. Десятку-другую Печериных Европа выдержит, но остальным уж точно даст под зад коленом. Я ещё у Ле Пена в своё время в гостях на его даче, спрашивал: “Почему вы так насторожены к русским? Чем арабов и негров пускать сотнями тысяч в Париж, лучше бы русских пустили к себе на чёрные работы. Или мы для вас не белые?”. Ле Пен отвечал: “Вы всё-таки другие, другая цивилизация”. Но он хотя бы не был русофобом. А вот Милан Кундера пугается даже русской литературы, Гоголя, Достоевского, Салтыкова-Щедрина. Услышьте же, наконец, Игорь Золотусский и Игорь Волгин, о кундеровском “ужасе, перед миром, который встаёт со страниц его (гоголевской, – В.Б.) прозы. Стоит оказаться внутри него, как мы сразу понимаем, насколько он нам чужд”. Кундера обвиняет и западную Европу за её рационализм, с которым она легко предала восточноевропейские страны в угоду русским.

И вот сейчас все эти страны вошли в НАТО, в общую Европу, подавляя своими голосами старые европейские интересы в угоду главному хозяину – Америке. За что уважать эти сервильные лакейские образования, лишённые всякой истинной независимости? Ещё раз повторю знаковые слова Иосифа Бродского в адрес Милана Кундеры: “Кундера – это быдло. Глупое чешское быдло”.

А я вспоминаю откровенный разговор с одним из крупнейших политиков Германии: “С вами, русскими, мы ещё договоримся, у вас есть своя цель, свой смысл существования, но уж с поляками дозвольте нам справиться самим. Это не народ. Так. Напыщенное лакейство…”. И так думают почти все западноевропейские политики, временно политкорректно пряча свои мысли.

Милан Кундера в своём письме “Предисловие к вариации”, пока ещё скрываемом от русского читателя, пишет: “Меня раздражала атмосфера романов Достоевского: мира, где любая мелочь оборачивается переживанием, или, другими словами, где чувства возводятся в ранг ценностей и истин…”. Русская «сомнительная чувствительная оккупация» чеху чужда, и виноваты в этой оккупации – по Кундере – не советские танки и не коммунистический режим, а Достоевский и Гоголь, вечная сентиментальная имперскость. Милан Кундера пишет: “Столкнувшись с бесконечностью русской ночи, я ощутил в Праге насильственный конец западной культуры, появившейся на заре нового времени… конец Запада, каким он представлялся мне на заре модернизма. В маленькой западной стране я видел закат западного мира. Это было великое прощание”.

Бродский объясняет нашкодившему Кундере, что он лишь пал жертвой геополитической детерминированности – концепции деления мира на Запад и Восток, придуманной всё на том же рациональном Западе, никак не желающем впускать в Европу чересчур громоздкую Россию. Но заодно относящих к тому же Востоку и всех этих “полячишек, чешишек и прочих румынов”. Указал Иосиф Бродский презрительно и эстетическое место Милану Кундере в сравнении с Федором Достоевским. “Если у литературы и есть общественная функция, то она… в том, чтобы показать человеку его духовный максимум. По этой шкале метафизический человек романов Достоевского (так же как герой стихов Иосифа Бродского или Юрия Кузнецова, – В.Б.) представляет собой большую ценность, чем кундеровский уязвленный рационалист, сколь бы современен и сколь бы распространен он ни был”. Но, предавая Россию и Достоевского, Милан Кундера, сам может быть не догадываясь об этом, далее предаёт и свой любимый Запад, предаёт свою Чехию в угоду Западу, и воспевает лишённое и религии, и культуры, и любой другой фундаментальной основы безликое безнациональное общество взаимных предателей. Читая Кундеру, понимаешь, что ждёт Европу от исламских фундаменталистов. Как его любимая героиня Сабина из “Невыносимой лёгкости бытия”, он пестует предательство как образ жизни…

Прошли десятилетия после предательства Кундерой великой русской культуры, в своё время и воспитавшей его. В очередь за Кундерой выстроились тем временем десятки, а может уже и сотни писателей, режиссёров и художников Восточной Европы и всего постсоветского пространства. В конце концов, это и есть признак мелкой потребительской культурки, за похлёбку предавать хозяев, из просоветских и прорусских легко становиться пронемецкими или проамериканскими, лишь бы деньги платили. Политика тут как бы и не причём. Ведь можно как угодно относиться к Сталину, Брежневу, Ельцину, Путину, но если ты воспитан на русской культуре, то как можно заодно с Путиным или Ельциным предавать и Чехова, и Станиславского, и Пушкина, и Гоголя? Не верю в подобную объективность. Самая крутая и наглая ложь. И вот уже два примера из недавнего времени.

Первый, о грузинском режиссёре Отаре Иоселиани, столь любимом всеми нашими театралами. И опять же, речь идёт не о политике и политиках. Грузинский режиссер сказал: «Мира у нас с Россией никогда не будет!.. Если раньше мы испытывали к ней презрение, сейчас возникла ненависть. Это очень серьёзно. Поэтому живите с русскими, как вам угодно. Целуйтесь с ними и говорите, что НАТО – это опасно, а Россия – это безопасно. Но возврат к прежнему невозможен! Двести лет терпения и презрения кончились!»… Иоселиани осуждает не президентов и не генералов, а саму русскую нацию, саму русскую культуру. Значит, двести лет нас терпели и презирали, а зачем? Зачем напросились в состав Русской империи? Путь бы вас, господа грузины, перерезали бы турки, целиком и окончательно. Так же, как и болгар, и молдаван, и другие ныне жутко антироссийские нации. Мне недавно сказал один известный немецкий политик: «Беда у вас, русских, только одна – вы любите возиться со своими малыми народами, опекать своих соседей. Вам это не нужно, территории у вас хватает, сырья хватает, великая культура, пусть они сами о себе заботятся…». Немцы так и поступают рационально. Знают, что доверять никому нельзя.

Вот второй, самый свежий пример, уже описанный в «Свободной прессе». Хорошо знакомый мне по общему театральному прошлому, известный всей России литовский режиссер Эймунтас Некрошюс, прославившийся и в России, и по всей Европе прежде всего своими постановками русской классики, своими яркими интерпретациями произведений Гоголя, Пушкина, Достоевского, Толстого, вдруг заявил о своей ненависти ко всей русской культуре. Не к сомнительным творениям того же Владимира Сорокина, «Дети Розенталя» которого он поставил в Большом театре, а ко всей русской культуре. Некрошюс заявил: «В прошлом я бы сказал, что это очень близкая культура – для меня, Литвы. Но в последнее время моё отношение претерпевает большие изменения. И ничего не можешь с собой поделать. Меняется мнение и о русском театре, и о российском кино, о всей русской культуре». Неужели Некрошюс не понимает, что он сам как режиссер без вскормившей его русской театральной школы (а он выпускник ГИТИСа из мастерской Андрея Гончарова, давшей миру и России немало знаменитых режиссеров, от якута Андрея Борисова до самого Эймунтаса Некрошюса), ничего не значит? Можно не любить ту или иную партию, тех или иных политиков, ту или иную власть, но сжигая башню культуры, на которой ты стоишь, не боишься ли и сам сгореть?

Неужели и Милан Кундера, и украинские поэты Драч и Павлычко, и белорус Василь Быков, и грузин Отар Иоселиани, и литовец Эймунтас Некрошюс, и многие другие болгарские, польские, эстонские писатели и режиссёры, от Баниониса до Ветемаа, всю жизнь свою в культуре мелко врали и притворялись; так чего же стоит тогда эта их лживая культурка? Я говорю не об осознанных борцах с Россией, прошедших сквозь тюрьмы и лагеря, а об известнейших именно своей лояльностью СССР и России мастерах культуры. Это сегодня Некрошюс пишет: «Ты начинаешь придерживаться дистанции. От того, что ранее слепо, явно возвышали не только Литва, но и страны Балтии и другие страны. Русскую культуру возвышали даже в ущерб собственной культуре. Смотрели на русскую культуру c лакейских позиций, с позиции меньшего. «Это наш старший брат», – твердила пропаганда, которой мы должны были придерживаться и верить, Так мы и поступали…». Тем самым Некрошюс себя и выдаёт: настоящий художник, учась даже у самых великих мастеров прошлого, никогда не лакействует.

Скорее, лакействуют перед всеми этими русофобами наши либеральные чиновники и дельцы от культуры, превознося заслуги и Некрошюса и Иоселиани, щедро печатая Кундеру и других русофобов большими тиражами. Наши либералы и впрямь ныне презирают великую русскую литературу –  почитайте того же Невзорова и ему подобных. Не пора ли дать им всем отпор?!