ПОЭЗИЯ / Юрий МАНАКОВ. ДУША О РОДИНЕ ПОЁТ. О книге избранной лирики Геннадия Иванова «Надо жить»
Юрий МАНАКОВ

Юрий МАНАКОВ. ДУША О РОДИНЕ ПОЁТ. О книге избранной лирики Геннадия Иванова «Надо жить»

05.05.2021
775
1

 

Юрий МАНАКОВ

ДУША О РОДИНЕ ПОЁТ

О книге избранной лирики Геннадия Иванова «Надо жить»

 

В Луковицах есть поэт,
Есть поэт в Калязине.
Если где-то его нет –
Значит, город сглазили.

 

Геннадий Викторович Иванов – поэт родниковый. Глубинно-русский. С присущими нашему народу широтой и сметкой, с добродушной улыбкой и лукавинкой, однако при абсолютном отсутствии даже малейшего намека на какую-либо показуху и модную во все времена так называемую поэтическую манерность и позу. Он сам и его стихи естественны, как великая среднерусская равнина. Это как идёшь по полевой дороге среди летних разноцветных лугов и вдруг выходишь на высокий берег Оки, примерно как в есенинском Константинове, и твоему взору открывается такой захватывающий простор и такие пронзительные дали с тёмно-зелёными росчерками мещёрских лесов, что дух захватывает. А прямо перед тобой извилистая лента синей Оки. Ласково светит летнее солнышко, от реки дует лёгкий освежающий ветерок, перемешанный с непередаваемым ароматом луговых цветков и трав. Благодать, которою напитывается сердце каждого русского человека среди этой с виду, казалось бы, неброской, однако же коренной, уходящей в былинную дымку веков, красоты, сродни тому чувству, что испытываешь, погружаясь в поэзию Геннадия Иванова.

Мне нравится слово «народ».

Народ – он идёт не вперёд.

Народ – он идёт не назад.

Живёт он – и этому рад.

 

Бывает порой и не рад.

Бывает, что сам виноват.

Но главное то, что народ

Предателей переживёт.

Золотые слова! Здесь «не убавить, не прибавить», как говаривал Твардовский, строки чеканны и будто отлиты из серебра. И убеждённость поэта непреклонна и сурова своей правдой: «народ предателей переживёт». Жёсткий приговор всем ныне жирующим «пятиколонникам» и прочей нечисти, орудующей иногда, к сожалению, даже под маской якобы «благого патриотизма» на просторах нашего Отечества.

Уютно спать на маяке.

Но мне не спится. Представляю,

Как с парохода вдалеке

Сюда глядит душа живая.

 

Она устала в шуме вод,

Ей так же нужен берег встречный,

Как мне тот дальний пароход,

И чтобы плыл он бесконечно.

                                                («На маяке»)

Вроде бы всё просто и скупо, однако пространство и настроение просматриваются зримо. Это стихотворение – ключ к открытию в душе у читателя второго, более объёмного зрения – нашего воображения. Мне вот при чтении ясно видится небольшое помещение с выпуклыми оконцами вкруговую, из-за которых чуть слышно доносится снизу шум прибоя, и почему-то у одной из овальных стен я вижу уютный топчан, застеленный бушлатом, подвёрнутым в изголовье, как подушка. И как же я понимаю и разделяю то состояние лирического героя, душа которого рвётся в море, одновременно сопереживая другой живой душе, что жаждет встречи с берегом! А в заключительной строке пожелание, как выдох: «И чтобы плыл он бесконечно». Это по-особенному остро чувствуется сегодня, когда у нас есть печальный опыт вынужденного, в своих квартирах и домах, годового сидения, скованного карантинными ограничениями.

А четыре года назад, когда о подобной напасти мы и слухом не слыхивали, посчастливилось мне побывать на Иркутской земле, на фестивале «Сияние России». В межрайонной библиотеке приозёрного городка Слюдянки проходила встреча писателей с участниками литературных объединений всего южного побережья нашей национальной жемчужины – батюшки Байкала.

Зал был полон. Звучали стихи, люди обменивались своими впечатлениями, а мне запомнилось одно высказывание Геннадия Иванова. Звучало оно по памяти так: «По жизни мне приходится много ездить по России. От Калининграда до Камчатки. И вот не так давно я поймал себя на мысли: а как же всё-таки здорово проехать или пролететь не одну тысячу километров, чтобы сойти с трапа и встретиться с незнакомыми прежде людьми, познакомиться и говорить с ними на любые темы без всякого переводчика. Какие громадные расстояния, а мы везде меж собой как родные, потому что чувствуем себя повсюду, как дома, и это не в последнюю очередь от того, что и говорим и думаем все мы на одном, на русском языке».

 Как тут не согласиться: мы ведь без всяких натяжек счастливцы, коль обладаем этим необыкновенным даром общения на немыслимых по протяжённости пространствах. Хотя зачастую просто не придаём этому никакого значения. А стоило бы задуматься и бережнее относиться к нашему великому и могучему…

Снег вышел в полшестого и пошёл.

Куда пойдёт, он сам еще не знал.

Он взглядом зданья серые обвёл,

Поток машин… И как-то заскучал.

 

Сейчас бы в поле! С неба, как с холма,

Идти легко в долину и в деревню.

Там где-то настоящая зима –

Просторнее, и чище, и напевней.

 

Но далеко отсюда до полей.

Идёт он по обочине дороги.

И где идёт – там улица светлей,

Хотя в грязи, в бензине его ноги.

Такие вот дела! Всё это стихотворение – одна развёрнутая метафора. Попробуйте пересказать его. Если и выйдет, то на это понадобится много слов и пояснений-разъяснений. А здесь всего-то три строфы, а смыслов – бездна. Вот, навскидку: снег предметный, осязаемый – живой и чистый, а город – без чётких очертаний, расплывчатый, какой-то неживой и грязный, но хотя он почти и мёртвый, однакоже не до конца: снегопад его не только приукрашивает, но и потихоньку начинает возвращать к жизни. И в глубине души верится, что снег одолеет, засыплет всю грязь и бензин, и вернёт этой загаженной местности трогательную первозданность; и станет город таким же морозно-свежим и нарядным, как заснеженное поле или зимняя деревня.

 Или другое стихотворение – «Диво». Оно по соседству с предыдущим – на одном развороте страниц. Оба они из недавнего (2020 год) избранного Геннадия Иванова «Надо жить». Страницы этой поэтической книги, со вкусом оформленной и увидевшей свет в столичном издательстве «Вече», я и перелистываю.

Выше я обмолвился, что автору сметки, добродушной иронии и юмора не занимать и за ядрёной шуткой он в карман не полезет:

Подошёл мужик к ердани.

Что такое? Словно в бане,

Дева в проруби сидит,

У неё бесстыжий вид.

Это, видимо, «моржиха».

Но откуда это лихо

В нашей тихой стороне.

«Не знакома она мне».

 

– Ты бы хоть чего надела.

Голышом – ну разве дело? –

А ему в ответ:

– Полезай купаться, дед!

Ртом пускает пар девица,

Шумно плещет. Дед дивится:

– Вот настали времена,

Не понятно ни хрена.

Чувствуете, здесь даже ритм ярмарочный, интонации потешно-народные, своим размером уже подразумевающие нечто этакое, из ряда вон! Простодушный, обескураженный дед и разбитная современная девица, наверное, только что из фитнес-клуба какого-нибудь навороченного. Сочная зарисовка из нынешней действительности, когда порой и вправду: «Не понятно ни хрена»…

Чёрно-белая пашня предзимняя.

Над землёю летает снежок.

Будет много и снега, и инея,

Будет белою горкой стожок.

 

Будет всё, будет всё как положено.

И морозные ночи, и лёд…

Но душа будет не заморожена,

И порой вдохновенье придёт.

 

Кто-то греться поедет в Италию,

Будет там и творить, и парить.

Ну а мы будем дома и далее

Тишину свою боготворить.

Люблю я такую вот почти крестьянскую основательность и внутреннюю силу, которой дышит каждая строка этого мелодично-напевного стихотворения, отсылающего нас своими словесными узорами прямиком к истокам: старинным русским распевам да народным песням. Импонируют рефрены – повторения слов, здесь они используются автором как усиление, как дополнительная роспись поэтической ткани. Буквоеды и формалисты-начётчики от стихосложения попеняют: вот, де, повторяет по нескольку раз одно и то же слово или словосочетание, тем самым обедняя стих. Неужели вы думаете, что такой маститый автор не мог бы вставить пару-тройку звучных эпитетов, заполнить ими строчку? На мой взгляд, этот приём Геннадий Иванов применяет намеренно, не исключаю, что здесь имеет место быть родовая память общинного русского человека. Попробуйте переделать, так сказать, усовершенствовать строчку и… потеряете напор, энергию, стих утратит доверительность, расползётся, из него испарится вещество души, тонкий аромат поэзии. Станет всё будто бы и правильно, красиво, но безжизненно. Похоже на искусственные бумажные цветы – вроде броско, ярко, да внутри-то пусто! Не такие ли плоские да складные стишата в наше время и компьютер насобачился выдавать без запинки и километрами? А поэзия, она испокон веку товар штучный, и как раньше по клейму, по узорочью работы узнавали мастера, так по росписи и отделке, по манере написания стихотворения мы отличаем автора, узнаём его поэтический почерк. Темы могут быть близкими, перекликаться сюжетно, но раскрытие у каждого настоящего поэта своё, на особицу.

Листья падают сами собой,

Так легко, как созревшие строки.

И созрел небосвод голубой,

И созрели для треска сороки.

 

Осень ходит хозяйкой родной,

Как-то всё по-домашнему ладно.

И сарай деревянный сенной

Нынче выглядит как-то парадно.

 

И последние избы как рай!

Огородов последних щедроты…

Вот ещё бы вдохнуть в этот край

Государевой доброй заботы.

Трогательная сельская идиллия, осенняя умиротворённость, словом, «всё по-домашнему ладно», однако от концовки-то сердце щемит, заставляет вспомнить, что оно у тебя есть. Это же надо так суметь двумя строчками перевернуть, наполнить пронзительными, как память о детстве, объёмами эту поэтическую зарисовку и придать ей более широкое звучание, развернуть в полотно, где сквозит и печаль по уходящей деревне, и надежда на её возрождение, а значит и укоренение всего нашего Русского мира.

 Погружаться в поэзию Геннадия Иванова – это, скажу вам, как ехать по матушке-России в уютном проветренном и прибранном плацкартном вагоне скорого поезда, с любопытством приникнув к чисто вымытому окну. Местность проплывает перед глазами самая разнообразная: полустанок на окраине дремучего леса, старинные русские городки с золотистыми маковками церквей; вот поезд въезжает в горы, огибает Байкал, мчится сквозь степи, мимо деревень на холмах, через тайгу и тундру и, наконец, выкатывает на побережье северных морей.

Причалил. Заскрипели сходни.

Вот хижина и вот еда…

Я в бухте Бедности сегодня.

Но, может быть, не навсегда.

 

Я плавал в море-океане

И путешествовал в горах,

Верблюдов видел я и ланей,

Сидел на царственных пирах…

 

И глупо мне роптать на Бога,

Который показал мне свет.

А то, что жизнь теперь убога, –

Так в этом тоже горя нет.

 

Она убога только внешне,

А так – вот книги, вот стило…

А на пустынном побережье

Не одиноко, а светло.

                                   («Из дневника»)

Мудрость, она потому и дорогого стоит, что не криклива, не заносчива, никого не пытается поддеть или растолкать локтями, чтобы забраться повыше. Истинная мудрость – это когда по-настоящему «не одиноко, а светло». Наверное, многие из нас годами стремятся к подобному состоянию души, но не у каждого хватает сил и жизни пройти этот путь. Геннадию Иванову, я думаю, это удалось. Просто его природная доброта со временем дополнилась пережитым опытом, а вместе они и составили то изумительное качество, тот свет, которым пронизана и вся его поэзия, и который исходит от него самого. Если ты, конечно, имеешь глаза и сердце, чтобы это увидеть, прочувствовать и принять.

Кот Васька ест осоку,

А я пью чай.

                       Сидим.

Житейскую мороку

Оставили мы с ним.

 

Над нами солнце ходит,

А вечером луна…

Ничем не занят вроде,

А жизнь полным-полна.

Прочитал и невольно улыбнулся про себя: а ведь действительно так оно и есть! И даже своё название имеет: счастливые минуты, а то и часы согласия и гармонии.

 Если кто-то из иноземцев, да и наших, подрастерявших себя в нынешних круговертях, вдруг захочет ближе узнать, всмотреться в душу и внутреннее состояние живущего ныне русского человека, рекомендую взять в руки книгу избранного Геннадия Иванова «Надо жить» и погрузиться в чтение. Здесь вы найдёте горькие и жёсткие строки, обращённые не только к себе, но и к нам, его современникам. И обличение той несправедливости, что творится с нашей Родиной вот уже не один десяток лет, и еще много хлёстких и разящих убедительных образов, но, однако при всём моментами отчаянном негодовании в стихах поэта вы не встретите и крохотной доли нытья и уныния. Геннадий Викторович, несмотря на всю свою мягкость и открытость, человек и поэт упорный, обладает завидной внутренней силой и надёжностью, его так запросто с места не сдвинешь, потому что ногами он стоит на родной, намоленной нашими пращурами почве. И эта благодатная земля не только помогает ему удержаться, но и постоянно подпитывает своими живительными соками и жизнь, и творчество поэта.

Я твержу себе снова и снова,

Что уж было написано «Слово

О погибели Русской земли»,

Но ведь выжили,

                            превозмогли.

А в продолжение такое вот, одно из моих самых любимых:

Почему-то я люблю автоматы.

Почему-то я люблю пулемёты.

Я люблю, когда наши солдаты

Подавляют немецкие дзоты.

 

Я люблю наши быстрые танки

И «катюши», «катюши», «катюши»…

Мы должны быть сильнее, чем янки,

В небесах, на морях и на суше.

                                             («Майское кино»)

Как по-настоящему хорошо! Отчётливо представляю себе, как кто-то из нынешних либеральных бандерлогов случайно наткнётся на это стихотворение, такие вопли последуют: «Шовинисты… милитаристы… захватчики!!!». А вы чего хотели? Кто вас, записных борзописцев, в очередной раз спасать-то будет, как не мы?! Хотя лично я бы теперь подумал прежде, чем это делать. В этом стихотворении мне, как и автору, особенно близки «катюши». Не зря же он их повторил трижды. Оказывается, мы оба ракетчики. Я тоже в своё время служил срочную сначала рядовым, а затем и связистом-сержантом недалеко от недружественного тогда к нам Китая в ракетной бригаде оперативно-тактического назначения. И, конечно же, подписываюсь под каждой строчкой Геннадия Иванова:

Я был ракетчиком когда-то.

Сержантом был и старшиной.

Я был за Родину, ребята,

Тогда – и нынче не иной.

 

«За что вы любите Россию?»,

«А что такое патриот?..» –

Как много всяческих усилий,

Чтобы запутался народ.

 

Вопросы эти заморочка.

Кто патриот – тот патриот.

Да ни за что. Люблю – и точка.

Душа о Родине поёт!

В своих заметках я намеренно не брал для цитат отдельные строчки и четверостишья, чтобы подтвердить ту или иную мою мысль или впечатление, так мне не хотелось разрушать целостность текста и его восприятия. Приведённое мной – это лишь малая пригоршня, зачерпнутая из большого, чистого поэтического источника, ведь совсем не случайно в начале заметок я назвал творчество Геннадия Иванова родниковым. Кроме того, гамма чувств и сопереживания так щедро рассыпаны по всем почти пятистам страницам избранного, что любители и ценители неподдельного русского слова найдут здесь столько эстетического наслаждения, столько настоящего, что я им даже чуть-чуть завидую, потому что у них всё впереди, их еще только ждут изумительные открытия, несказанный полёт и праздник души.

 В заключении не могу отказать себе в удовольствии привести еще одно стихотворение поэта, которое я, да полагаю, и многие другие любители поэзии давно и не без основания считаем классическим. Оно, кстати, на третьей странице с заглавием: «Вместо предисловия» и открывает книгу:

В этом мире хорошо и плохо,

В этом мире грустно и светло.

Но какая б ни была эпоха,

А зимой за окнами бело.

 

Снег идёт так чисто, благодатно,

Делает пушистым всё кругом,

Чёрные закрашивает пятна,

На стекло садится мотыльком.

 

Снежный воздух радостен для внучки!

Мы пойдём по снегу погулять.

«Дедушка, возьми меня на ручки».

Снег, Россия, внучка – благодать!

 

Комментарии

Комментарий #28208 06.05.2021 в 14:52

"А поэзия, она испокон веку товар штучный, и как раньше по клейму, по узорочью работы узнавали мастера, так по росписи и отделке, по манере написания стихотворения мы отличаем автора, узнаём его поэтический почерк. Темы могут быть близкими, перекликаться сюжетно, но раскрытие у каждого настоящего поэта своё, на особицу."
"Неужели вы думаете, что такой маститый автор не мог бы вставить пару-тройку звучных эпитетов, заполнить ими строчку? На мой взгляд, этот приём Геннадий Иванов применяет намеренно, не исключаю, что здесь имеет место быть родовая память общинного русского человека. Попробуйте переделать, так сказать, усовершенствовать строчку и… потеряете напор, энергию, стих утратит доверительность, расползётся, из него испарится вещество души, тонкий аромат поэзии. Станет всё будто бы и правильно, красиво, но безжизненно. Похоже на искусственные бумажные цветы – вроде броско, ярко, да внутри-то пусто!"
Две цитаты Юрия Манакова: О книге избранной лирики Геннадия Иванова «Надо жить».
Благодарю Юрий! Да не испарится вещество души, да не иссякнет аромат поэзии!

"Снежный воздух радостен для внучки!

Мы пойдём по снегу погулять.

«Дедушка, возьми меня на ручки».

Снег, Россия, внучка – благодать!"

Спасибо поэту Геннадию Иванову! Надо жить!
С теплом, Саша Исаченко