Александр ТРАПЕЗНИКОВ. СЛОВО КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ И СТИЛЬ ДУШИ. К 65-летию Евгения Шишкина

 

Александр ТРАПЕЗНИКОВ

СЛОВО КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ И СТИЛЬ  ДУШИ

К 65-летию Евгения Шишкина

 

В июне исполняется 65 лет писателю редкого, яркого, самобытного дарования Евгению Шишкину.

Если бы я жил во времена Ломоносова, или Екатерининские, то выбрал бы для написания своей статьи соответствующий стиль и назвал бы её «Ода Евгению Шишкину на покорение литературного Олимпа». И да простит меня читатель, но невольно буду всё же сбиваться в словесном море к этому величественному жанру, поскольку не могу иначе. Так и хочется обречь моё юбилейное поздравление в поэтическую форму, но, увы! не дано слагать вирши. Лучше сказать прозой, зато искренне, справедливо, от души. И к словам моим, уверен, присоединятся многие, у кого есть вкус, разум, любовь к русской современной литературе, в конце концов. К сожалению, таковых осталось немного.

Наше поколение уходит, на смену жадным роем саранчи влетели блогеры, а в бумажном мире на роль «инженеров человеческих душ» назначены десятка два человек. Имена их известны, как слева, так и справа, вот они уже и телеперсоны, и депутаты, и политики, и оппозиционеры, и многоразово используемые победители «Нацбеста» и прочих букеров,  но чудится мне, что все они, будь даже нобелевскими лауреатами,  подобны бабочкам-однодневкам. Хотя и прожорливым. Однако, это уже совсем другая тема.

Итак, великий труженик и талантливый самородок из славной Вятки Евгений Шишкин. Он из поколения тех, кто открыл нашей словесности
новые грани русского реализма. Известность его неоспорима, значимость для насущного литературного процесса не подлежит сомнению, а занимаемое им место в художественной прозе велико и твердо. Количество изданных за сорок лет произведений*: романов, рассказов, повестей говорит само за себя. А литературные премии свидетельствуют о заслуженном признании в читательской среде и братском сообществе писателей. Остановлюсь на главных книгах в его сокровищнице. Она теперь не только его, но всероссийская.

Судьба героев его книг поразительна и непредсказуема, как сама жизнь. Читатель делит с его героями ненависть и любовь, горечь и радость, сжимает кулаки и смеется… А главное, душа его преобразуется к лучшему, ищет света в темном мире и находит. Изменение сознания к горним высям, стремление к расширению горизонта – это много значит. И ведь нельзя сказать, что наш юбиляр пишет какую-нибудь пасторальную прозу, рассчитанную на розовых девочек и мальчиков-ботаников. Читать его порой горько и страшно. В книгах хватает и грязных сторон жизни. Есть там невыносимые человеческие муки, и отрыжки подлого  времени, и вульгарная смерть. Но есть и просветление. И неубываемая надежда, и вера в справедливость, и человечность, и победоносная любовь. Чего нет, кстати, в книгах большинства современных авторов, которые, как говорится, «на слуху». И которые, как на конвейере гонят тонны масскульта про нищую духом «Рашку» да кровавую гэбню. А то и вообще гонят, не пойми что, лишь бы гнать.

В одном интервью Евгений Шишкин признается: «О чем мои романы, повести и рассказы? – одним словом не скажешь. Наверное, – о любви… – даже если речь в них идет о войне, о воровстве, о бездомных и бизнесменах, о циниках и романтиках. Один из моих героев рассуждает так: «Наша цивилизация рано или поздно рухнет. Если кому-то удастся пересказать о жизни нашей цивилизации другим существам, то наверняка, самое главное, о чем должны рассказать, – о любви. Нашу цивилизацию только и можно жалеть за это…». Да, людьми нашей цивилизации двигало и пока еще двигает это чувство… Это чувство и литературный азарт окрыляют меня и по сей день». Лучше и не скажешь.

А теперь, чтобы не быть совсем уж голословным и не рядиться в тогу Ломоносова и Сумарокова,  я дам слово признанным знатокам и корифеям литературы, критикам и прозаикам, коллегам Евгения Шишкина по литературному цеху.

Лев Аннинский: «Что до романа Евгения Шишкина («Бесова душа»), то он действительно вырастает прямо из традиционной стилистики классического русского и советского романа. Шолоховский пласт – в непосредственной плоти текста. Заворожённое любование пейзажами. Даром, что не Дон, а Вятка, не юг, а север, но всё равно: духмяное, дурманное так и веет из всех пор… Евгений Шишкин ни еврейским, ни комиссарским вопросом не озабочен. Он озабочен русским, и только русским вопросом…».

Анатолий Байбородин: «Проза писателей, сверстных Евгению Шишкину, или чуть моложе, даже и раскрученных в столице на полную катушку: либо подростковый лепет и воспетая мировоззренческая смута – автор и герои без Бога и царя в голове, – либо увлекательно-развлекательное, вольное изложение русской истории. И вдруг… народный роман «Правда и блаженство», где сплелось и горнее и дольнее, где реализм, вмещающий стилевые приемы, кои у авангардистов и абрамгардистов величаются направлениями, где глубинное осмысление народной жизни, мучительно раскоряченной меж городом и деревней, меж простолюдьем и разночинцами, меж тягостным, но совестливым прошлым и продажным нынешним.

А посему в романе «Правда и блаженство» оценка русской трагедии конца двадцатого века чужда русскоязычным либералам, но, очевидно, осмысление и описание русской истории прошлого столетия не порадует и народно-православных монархистов, люто ненавидящих Ленина, не порадует и имперских коммунистов, у коих Сталин идеальный народный вождь, а уж тем паче, не порадует и «монархическую элиту» из ряженных дворян. Роман Евгения Шишкина «Правда и блаженство», подробно и живописно запечатлевший жизнь отверженных, жизнь циничных провинциальных и столичных дельцов и политиков, мог бы сверзиться в «чернуху», скажем, как у Гоголя «Мертвые души», у Глеба Успенского «Нравы Растеряевой улицы», как «физиологические» очерки народников, как у Булгакова «Мастер и Маргарита». Помянув Гоголя, Успенского, Булгакова, упаси Бог равнять дарования – Господь рассудит, – речь идет лишь о светотени повествования».

Александр Варакин: «Книгу избранной прозы Евгения Шишкина составляют, конечно, лучшие его произведения – выдающийся роман «Бесова душа» и несколько рассказов, каждый из которых – сам по себе роман, ибо писатель по-иному не стал бы его сочинять. А не оговорился ли я, когда сказал «выдающийся»? Не перебор ли это, при живом-то и полном сил авторе, столь высокая оценка? «Никак нет», – ответил бы главный герой романа Фёдор Завьялов, уже прошедший весь свой нелегкий путь, уготованный судьбой… Социальная подоплека предвоенной стычки автором прописана досконально и в лучших традициях русской литературы…

Когда-то, в одном из самых первых откликов на роман «Бесова душа», я сравнил его с «Тихим Доном» Шолохова, которого вятский уроженец Евгений Шишкин непременно должен числить в своих учителях. И с радостью узнал позже, что и уважаемые мною современные критики солидарны – не со мной, нет! – с мнением, которое рождается само по себе.

Но ведь и традиции Достоевского в романе Евгения Шишкина (и рассказах тоже) явно прослеживаются. Я говорю, скорее, о страстях героев – тех натянутых струнах, на которых великий Достоевский играет трагические симфонии, а наш современник Шишкин – больше оратории и лирические песни, хотя пользуются одними и теми же народными инструментами. И боль за Россию у них одинаковая.

Иное свойство романа Евгения Шишкина – эпичность, вправленная в гораздо меньший объем, чем у писателей золотого века. Впрочем, с вдохновением принимаю и следующее утверждение: «Бесова душа» – это роман нашего времени, роман, отразивший ситуацию, когда Россию весь ХХ век раздирают бесы. К сожалению, терзание продолжилось и в веке двадцать первом, и потому на сегодня Евгений Шишкин – один из самых точных, если не единственный, кто прочувствовал и отразил это философское открытие в прозе (пока не буду забегать вперед и анализировать его роман «Правда и блаженство», настоящую русскую сагу!)». Совсем не случайно пришло известие из Шанхая, работа китайского исследователя  Люй Тяньвея «Традиции Достоевского в романе «Бесова душа» Евгения Шишкина», заняла второе место в конкурсе «Чтение произведений современной русской литературы» (всего в конкурсе приняло 85 работ китайских «русистов»)…

Михаил Тарковский: «Роман Евгения Шишкина «Мужская жизнь» из тех, что начинает работать в тебе не сразу, а уже после того, как закрыта последняя страница. Поначалу ощущение, будто тебе рассказывают про какого-то очень обычного человека, чей образ даже странен на фоне тех движений общественной мысли, которые нынче выкристаллизовались со всей ясностью. Когда на фоне отрицательного героя либеральных взглядов в воздухе уже витает образ осознанного носителя русской идеи, воина духовной оппозиции. И когда при всей схематичности картина осложняется вопросом: куда пойдёт так называемый обычный человек, не озадаченный мировоззренческими вопросами, а ориентирующийся в происходящем лишь по сердечному чутью...

Евгений Шишкин написал роман с двойным контуром. Первый и внешний – сбитый сюжет, которым вполне было бы можно довольствоваться, если бы не второй контур – странный и противоречивый герой, вызывающий в читателе целую дискуссию, которая и является главной победой автора».

Позволю и я, азм грешный, самоцитату из давней статьи: «Писатель и композитор – профессии не то чтобы близкие, но родственные, тут можно быть слепым и глухим, только не с отрезанной душой. Понимаю, почему Евгений Шишкин назвал свою новую книгу так некоммерчески: «Концерт», это не сборник попсовых шлягеров, а серьёзная музыка в классическом исполнении, причём играют здесь на различных инструментах, от скрипки до маракасов, тревожат сердце читателя и приоткрывают перед ним двери ада и рая. Потом музыканты гасят свечи и уходят, а звуки ещё долго бродят в душе и заставляют размышлять над прочитанным. Когда что-либо хочется повторить – заново ли прочитать книгу, посмотреть фильм или услышать музыку, – это знак качества. Значит, «Концерт» удался».

Продолжу сейчас свою мысль. Произведения Евгения Шишкина  сплетены из тугих нервов, с плотью страдающей и взыскательным ищущим духом, но они полны также иронии и сурового реализма. В одном его рассказе мальчик и девочка решили поиграть во взрослую любовь. Уж я представляю, как бы на этой теме «оттянулись» взыскатели клубнички из мусорного лагеря «новой литературы». С мельчайшими сладострастными  подробностями. А Евгению Шишкину нужно нечто иное: аромат первой любви, и не любви даже, а влечения, и не влечения вовсе, а музыки детства, и не музыки этой, а всей гаммы чувств, всей гармонии мира. Он заканчивает свой рассказ так: «И немного грустно мне, и надо бы с ней как-то повидаться, встретиться. Ещё на этом свете. Помните ли вы меня, Настенька?».

Для Евгения Шишкина, на мой взгляд, СЛОВО превалирует над «цифрой», оно – образ его жизни и стиль души. Флобер однажды обмолвился, что для него «Литература – это образ жизни». Так, пожалуй, и должно быть  для любого профессионального писателя, посвятившего всю свою жизнь служению Литературе. Иначе нет писателя. Есть ремесленник,  поденщик, бабочка-однодневка. А свой литературный Олимп Евгений Шишкин почти уже одолел. Вернее – путь к Олимпу бесконечен и недосягаем. В этом и есть боль и счастье Русского Писателя. 

----------------------

* Евгений Шишкин автор романов, которые переиздавались много раз: «Бесова душа» (переведен на китайский и белорусский языки), «Закон сохранения любви» (переведен на китайский язык), «Правда и блаженство» (переведен на финский язык),  роман последнего времени «Мужская жизнь». Автор сборников прозы «До самого горизонта», «Погода на завтра», «Только о любви», «Концерт», «Я свободен», «Женское счастье», «Южный крест», книг публицистики «Монстры и пигмеи», «Русский аршин». Рассказы переведены на арабский, башкирский, белорусский, болгарский языки. По сценарию Евгения Шишкина снят документальный фильм о Литературном институте (реж. А.Бурыкин) «Адрес прежний: Тверской бульвар, 25» (телеканал «Культура», 2008 год). Автор пьес «Виновата ли я», «Лекарство от храпа» (поставлены в Московском драматическом театре «На Перовской»). У Евгения Васильевича Шишкина около десятка аудиокниг.

Евгений Шишкин отмечен несколькими литературными премиями, в том числе имени В.М. Шукшина «Светлые души», В.И. Белова «Всё впереди», А.П. Платонова «Умное сердце», премии «Югра», им. И.А. Гончарова, им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, премией «Золотой Витязь».