ПОЭЗИЯ / Сергей АРУТЮНОВ …И ВСЛЕД ИХ ПЕРЕКРЕСТИТ. Поэзия
Сергей АРУТЮНОВ

Сергей АРУТЮНОВ …И ВСЛЕД ИХ ПЕРЕКРЕСТИТ. Поэзия

 

Сергей АРУТЮНОВ

…И ВСЛЕД ИХ ПЕРЕКРЕСТИТ

 

* * *

Тошно жить средь пустяковин

Кругл, шипаст, как рыба-еж,

Я, наверно, бездуховен:

Что в округе, хрен поймёшь.

Вот картина от кретина,

Долго мучился кретин,

Прежде чем тоска скрутила

Или дури проглотил.

 

На картине много краски,

То ли мясо, то ли грязь.

Объяснил бы кто по-братски,

Как внимать ей, не ярясь.

Вот журнал, говно и мат в нем,

Вот иной, где мат с говном.

Отнесемся с пониманьем:

Педерасты в основном.

 

Вот быдлячья телесетка,

И никто-то ей не свят,

Вот спектакль от гомосека:

Твари голые бузят.

Вот наседками несутся

Под спасительный покров

Представители искусства

Горемычных леваков.

 

Подогрейте их скорее,

Почва нынче холодна,

Дайте грант на оскорбленье

Обывательского дна.

Дайте-дайте, с плеч сорвите:

Подымают век с колен

Импотентское соитье,

Запустенье, мрак и тлен.

 

* * *

Что смолкла? Глядишь диковато,

Какая-то нервность в плечах,

Давай же уедем куда-то,

Оставим и дом, и очаг,

 

Увидим разросшийся город,

Предместья его и сады,

Которые скоро прихлопнут

Заради святой простоты,

 

О, как обветшало строенье,

Как окна его заросли,

Но пуще его и страннее –

Поля, где пройти не рискни.

 

Проедет мопед, керосиня,

Означив собой болтуна...

Так что же такое Россия,

Земля или небо она?

 

Молчишь, и лицо твое бледно,

Но все же ответить сумей,

Куда в это вечное лето

Бежать нам от скорби своей.

 

* * *

Кончай ты с прибором писчим,

Достал со своим нытьём,

Как Родину ищем-ищем,

Никак её не найдём.

И где это всё, скажи хоть

Примерно, иль отчекань –

Страна, что привыкла шикать,

Совдепия, отчий край?

 

В потоке подобны щепкам,

Несёмся, как ни пришей

К пределам её священным

Незыблемость рубежей.

Но – было. Признай, чего там –

Колонка. И боль глотка,

И плывшие вдоль по водам

Ромашковые луга.

 

И если сказать по теме,

С отчаянной глубиной,

Теперь, в затяжном паденье,

Мы веруем в край иной,

Где грабить они отвыкнут,

А прочих немой инстинкт

Попросит скорей на выход

И вслед их перекрестит.

 

* * *

     Я уволился с работы…
       Петр Мамонов, Звуки Му

      Это Путин виноват…
              Народный фольклор

Не каких-то там элиток

Генрих Манн фон Людовик,

Отчего-то стал я хлипок,

Малохолен, бледнолик,

 

Вот уже грехов конкретных

Избегаю, как могу,

А недавно был я крепок

По душе и кулаку.

 

Между ПИКом и ЦИАНом

Озадачившись, пройду

Хоть к немыслимым цыганам,

Хоть к лягушкам на пруду.

 

Пусть дадут отчёт мне полный,

Опись трусостей, отваг,

Честно, как перед иконой,

Скажут, что со мной не так.

 

Только так, на клофелине,

Жуткий замысел пойму:

Жидкий чип в меня внедрили,

Всем обязан я ему,

 

И когда я экономлю,

Даже просто сплю и ем,

Жидкий чип владеет мною,

Заправляет бытием.

 

И когда я пью, как мерин,

Матерясь на все лады,

И когда я просто медлен

Искушеньем долготы,

 

И когда рубли в кармане

Нахожу, гадая, чьи б,

Это вряд ли выгоранье;

Тут всему разгадка – чип.

 

И давно я не бунтую –

Царь бессменен, двор могуч –

Я ращу свою петунью

Посреди навозных куч,

 

И всего меня облапал,

Заражая срамотой,

Мощный парогенератор,

Пылесос беспроводной.

 

* * *

Я пройдусь. Хоть иногда

Ощутить хотел бы землю.

Что пожну и что посею,

Отмолчится темнота.

 

Я пройдусь. Прости: устал

И от стульев, и от кресел,

Доле, о которой грезил,

Позабыв, как воздух затхл.

 

Под ремонтный шандарах,

Пусть бы даже и под ливнем,

В разноцветии павлиньем

Постою в чужих дворах,

 

Там, где чувства высота

Тем превыше ощущений,

Что ничем уже не тщетней

Ни досады, ни стыда.

 

Лишь усмешка на губах

Так и шепчет, ливню вторя:

Остаётся только воля,

Воля, сжатая в кулак.

 

* * *

Так безнадёжно разобщены

Склокой газетной,

Что мы видали? Сны-вещуны,

Мутную Сетунь.

В чьих же архивах та желтизна,

И, априори,

Правда, что так нам казалась ясна,

Шкал на приборе?

 

Очковтиратели и несуны,

Быт простоватый…

Помнишь ты девочку, гостью страны?

Звали Самантой.

Часто бывает, зенки залью,

Да как заною:

Мы ж принимали ее, как свою,

Всею страною!

 

Создали полный, значит, интим.

Полны идеи,

Дружно клялись, что войны не хотим.

Значит, хотели?

Рада была ли, устрашена,

Бай, финь де сикли:

Скоро расшиблась она в США.

Зря отпустили.

 

Режась об нерусь и об русню,

Тонко звенели

Лужи, подбитые изморозью,

Хмели-сунели.

Чуял, что век отсечёт, как ножом,

Нюхом собачьим.

С той-то поры и воюем, и жжём.

Каемся, плачем.

 

* * *

Словно колоса сок на серпе,

Возлегаешь под ангельской стражей,

Если слыша, то плач по себе,

Безутешный, на век запоздавший.

 

Посреди краткосрочных аренд –

Буйной юности черная месса –

Нарисуется автопортрет:

Волчий взгляд, седина ирокеза.

 

Благодарствуй, что жив. Что игла

Мимо сердца вошла в средостенье.

Офигительно карта легла –

Как ни разу ни впредь, ни доселе.

 

Отразится в пустых зеркалах

Без каких-либо инсинуаций:

Зазывалой в кавказский кабак,

Вышибалой в кабак азиатский.

 

* * *

Прищурившемуся вдоль

Всех ваших смешных забав

До истины ли святой

Шарашиться, спасовав?

 

Мужчина под пятьдесят,

Чья сущность – на шраме шрам,

Предвидя, что оттеснят,

Не сохнет по шалашам.

 

И так уж за отчий дом

При солнце и фонарях

Пластался и бил челом,

Все жилы перенапряг.

 

И этот ваш ком идей,

И прочая ерунда

Играет в нём, как метель

Над пиленым льдом пруда,

 

И только слезинкой с век

Одно в нём превыше йот –

Что сколько б ни падал снег,

Растает и он, и лёд.

 

* * *

Эти нудные спектакли

С их невинной срамотой,

Понимаешь? Забодали.

– Понимаю. Сам такой.

Рано понял – нет, не вникну

В положение вещей,

Прямо в жизни горловину

Лезть обязанный, как в щель.

 

Что до опций расширенья,

Плачь, бесформенный комок:

Наш Господь, ковавший время,

Расширял его, как мог.

Было время, неуёмна,

Мышца жаждала добра.

Был он с нашего района,

Парень с нашего двора,

 

Так и зрю: спина огромна,

Только память коротка –

До последнего патрона,

Всхлипа, выкрика, глотка…

Выборы очередные,

Времена складских истом –

Ты в какой пещере ныне

Руки заложил крестом?

 

Встань. Оправься над конвоем,

Раздраженья не таи,

Слышь, как все тебе мы вонмем,

Все мы, Господи, твои,

И, дряхлея понемногу,

Иссыхает бледнота

В переходную эпоху

От нигде до никогда.

 

* * *

Избави, Господи, от сытых,

Чей день – зевота и дневник,

Спокойствия переизбыток.

Я, знаешь, точно не для них,

И соответствую едва ли

И кенарю, и хомяку.

Какой судьбы вам надо, твари?

Убиться на фиг? Я могу.

 

Так опостылела рутина,

Что, право, не пошли б вы все...

Но вам самим-то не противна

Некрофилия на попсе?

Участвовал. И привлекался,

Но соответствую едва ль.

Привод имел аж в первом классе.

Что, мало вам? Ещё давай?

 

Судьба моя не экономна.

Смертей вам надо? Ну, камон

Что мне затертости канона,

Когда чужой он, ваш канон?

И если я для вас подонок,

Судить оставьте январю,

Как ваших ожиданий томных,

Увы, не удовлетворю.

 

* * *

Допустим, детство кончено, но как –

Проходит судорогой через чресла –

ОРВИ, перенесённым на ногах,

В какую ночь Москва моя исчезла?

Там целый город был – красив, пригож.

Зачем в него уродцев напихали?

Был чебурек вокзальный, стал – бриош…

Куда ни плюнь, элитные пекарни,

 

На каждой пяди центровой земли –

Круженье стад, от мала до велика,

Богатый рай воры здесь развели –

Куда ни глянь, сплошной дизайн и плитка.

И не вернёшь былого, фига с два,

Ни к тем конторам пыльным, ни к лабазам.

А где ж она, та самая Москва?

 

На Ново-Щербинском и на Хованском,

И сострадание не чуждо ей,

Когда на вопль дизайна «Це Европа!»

Она покорно шепчет – что ж, добей,

Стерилизуй от всякого микроба.

…Не надо ваших мне «айси», «ветцрайт»,

Баллончиковых красок по финифти.

Верните мне мой брежневский асфальт,

Родителей, страну мою верните.

 

* * *

Ни в единую правду не верится…

Задолбал этих правд фейерверк,

Откровенью взамен – откровеньица,

Что-то с чем-то, и бантик поверх.

 

Про себя перечислишь деяньица –

Нумерация точно с хвоста –

Ахнешь… как же глаза выделяются,

Сколько боли в них, просто кобзда.

 

Так и вижу – стоит, молчаливая,

В тёмный плат запакована вся,

Посреди мирового чириканья,

Всей натурой его понося…

 

Вам чего – мандельштамца, есенинца?

Хватит мучить родной алфавит.

Ничего, ничего не изменится.

Богородица не велит.

 

* * *

Не дверь в небесах, но мазутное око

Откройте, злодеи.

Я шелесту внемлю: ну что ж вы так долго?

– Летели. Летели…

– Забыли меня вы, мучители.

                                                 – Шутишь,

Взлохмаченный стилос?

– Я ждал вас вчера, а сегодня не жду уж.

– Прости нас. Прости нас.

 

– Штрафуетесь оба, и тот, что поодаль

Воркует с прохладой.

Воды не налью вам, но водки пехотной

В юдоли закатной.

Трухлявые пни обучают подлесок

Словам неподобным.

Где Бог ваш? Уснул или проклял болезных

Пред новым потопом?

 

– Тебе мы любой недостаток восполним.

– Пиная баклуши?

– А что бы ты делал на месте Господнем?

– Не делал бы хуже.

– Способствуй ему. Над собою главенствуй.

Что благости в тряпке?

Ужасно, ужасно проводите век свой,

В мечтах о «порядке»,

 

И даже, огонь перед Ликом затеплив,

Клонитесь, бурея…

А что он, порядок? Испуг лиходеев,

И только на время.

– Я всё это слышал не раз и не сотню.

– Довольно с безумца.

Все твари, идущие чащей лесною,

Любовью спасутся.

 

Комментарии

Комментарий #28464 15.06.2021 в 16:22

Стихи Арутюнова поражают в самое сердце. Русская Поэзия Будущего

Комментарий #28453 15.06.2021 в 08:52

Очень интересные стихотворения!

Комментарий #28446 14.06.2021 в 15:33

Хорош Арутюнов!
Ас, мастер - глубины, объёмности, высоты, расширяющейся уже в некое особое измерение...