Александр ЛЕОНИДОВ (Филиппов). РУССКОЕ РАЗНОГОЛОСЬЕ. Об Антологии рассказа «Дня литературы» 2019-2021

 

Александр ЛЕОНИДОВ (Филиппов)

РУССКОЕ РАЗНОГОЛОСЬЕ

Об Антологии рассказа «Дня литературы» 2019-2021

 

Новый сборник «Дня Литературы» – рассыпается перед благодарным читателем горстью драгоценных жемчужин, асимметричных, как и положено натуральному жемчугу в своей первородности. В него вошли, в основном, полные драматизма дыхания судеб наших современников, короткие, но очень ёмкие истории.

В них отражаются грани сегодняшней (и немного вчерашней – все мы родом из прошлого) России. Получилась очень русская антология, и эта русскость её – может быть, то единственное, что связывает таких разных авторов в нечто целое. Ибо спектр изложения, стилей и подходов, авторского жизненного опыта и взглядов настолько широк, что первоначально даже оглушает разлётом.

Перед нами предстаёт общество во всём многообразии проявления его практик: самые разные и порой мало друг на друга похожие люди-персонажи; сплетается замысловатая паутина отношений между ними, да разве только между ними? Есть место и разговору о животных, о природе, о философии, о литературном мире.

Например, один из авторов сборника, Юрий Манаков, в рассказе «Хитрован Тунгус» открывает зримо и психологически точно мир взаимоотношений человека с домашним питомцем, позволяет буквально увидеть воочию подобострастно виляющий хвост преданного, но хитрого пса:

«Между тем Тунгус быстро расправился со своей порцией и, повиливая куцым хвостиком, подбежал и присел на дороге в шаге перед нами. Разноцветные глазёнки его так и пожирали нас, и столько в них было обожания и преданности, что я не выдержал и кинул псу кружок колбасы. Тунгус поймал его в воздухе и, даже не прожёвывая, мгновенно проглотил. И опять он полное воплощение безграничной любви и преданности, только сейчас, как я заметил, для пса никого в мире не существовало кроме меня, такого щедрого и заботливого»… И сколь неожиданно точен финал рассказа, разворачивающий подобострастную «любовь» собаки в несколько иное русло.

Признанный мастер слова Владимир Крупин в рассказе «Фонтан в центре города» погружает читателя в волшебный, полный ожиданий и мечты мир отрочества и юности, когда любой предмет кажется чудесным, а любое событие предстаёт значимым. Подкупает мастерство, неторопливость повествования, знание жизни, наблюдательность, любовь к человеку. Хочется читать и перечитывать. Сколько света и тепла в одном небольшом сюжете!

Персонажи Александра Вина из рассказа «Парижанка» предстают перед нами как бы в двух измерениях: в реальном, узнаваемом, и воображаемом, метафорическом, аллегорическом. Автор ткёт из тёплых тонов и светлой фантазии таинственный мир, выступая не только великолепным пейзажистом и мастером сюжета, но еще и психологом.

Он помогает увидеть героические черты, заложенные в самых обыкновенных людях. Редко кто сегодня так чисто, бережно и взволнованно пишет о любви, как Александр Вин. Ощущается его вера в чистоту человеческой души и в её жажду прекрасного. Всё его творчество пронизано токами добра и гуманности, и хочется надеяться, это найдёт отклик в сердцах читателей.

Ностальгический реализм, предельная узнаваемость и правда жизни, сочность и, не побоюсь этого слова, выстраданность образов присуща рассказам Дмитрия Жукова («Метя, Пича и Бланда») и Игоря Изборцева («Смех и слёзы моего детства»). Сколько лета, солнца в одной только фразе Жукова – «Солнце со своей высоты расстреливает все живое ослепительной огненной пушкой. Под палящий обстрел попадают и краснеют на глазах (курсив мой – А.Л.) помидоры». А после прочтения вот этого описания в моей памяти встали, словно из вчерашнего дня, «особо вкусные, с золотистой хрустящей корочкой котлеты. Вот это были котлеты! И почему дома не могут приготовить, как в столовой, трудно, что ли, недоумевали мы». Случалось, едал и я такую вкуснятину, и точно так же недоумевал! Насколько всё из жизни – многие из нашего поколения подтвердят!

А вот это, живо и зримо, говорит-показывает Изборцев: «…в детстве мне нравилось смотреть, как заходили «под воду» уставшие паровозы, как зависал над тендером «хобот» гидроколонки и обрушивал вниз поток воды. Казалось, что железные машины жадно пьют, мимоходом выдыхая облака пара. И еще меня завораживали поезда. Стремительно и неотвратимо проносились они мимо, наполненные громом и ветром». Это же не просто читаешь – в этот мир входишь всеми органами чувств, словно бы на волшебной машине телепортации!

К этому же смысловому ряду можно причислить и пронзительную исповедь Евгения Калачёва «Велосипед» – о советском детстве и отношениях в тогдашнем обществе. Как справедливо отметил один из комментаторов «Велосипеда» на сайте «День Литературы» – «атмосферный и словно живой рассказ. Автор полностью погружает в далёкий мир детства, заставляет заново почувствовать те самые сильные эмоции от юношеских переживаний».

Свойственные русской традиции «критического мистицизма» (по аналогии с «критическим реализмом») темы развивает Валерий Бохов в рассказе «Бережёного Бог бережёт». В этом с ним сходен Дмитрий Воронин с рассказом «Венецианская трагедия», но если у Бохова больше отголосков сочного гоголевского «критического мистицизма», то у Воронина – больше отзывается струна Достоевского, тоже отдававшего дань видениям пациентов психиатрических лечебниц.

Вместе с Игорем Бахтиным в его рассказе «Анчоусы» мы посещаем современную школу, педагогический коллектив в лирической, и даже чуть интимной обстановке. «Дмитрий Иванович Синцов, 39-летний преподаватель литературы городской средней школы №123 от долгого хотения потерял аппетит, похудел, приобрёл бессонницу, стал ужасно рассеянным и даже стал иногда ощущать сильную тахикардию, чего с ним никогда прежде не было» – сразу же очаровывает нас автор своей ироничной петербургской манерой письма. И уже не отпускает до самой развязки, про которую, чтобы не раскрывать интриги сюжета, скажем – «чудеса в решете»!

В рассказе Николая Беседина «Вася» – мы окунаемся в суровый корабельный мир кочегара Василисы, очень трагичного женского образа. Но моряки относятся к «Васе» ровно и обыденно, хотя втайне жалеючи, и когда она увольняется с судна, то прощаются с нею, как «с уходящим в трудное плавание кораблём».

О женской доле и женском терпении, о смирении перед судьбой, но, тем не менее, жажде счастья – рассказ Инны Волошиной «Нас не догонят». «Ближе к сорока она почти простилась с надеждами испытать земное женское счастье. Все назойливые вопросы о замужестве научилась заучено пресекать: достойных нет, появятся, сообщу. Как и многие немолодые барышни, которым не суждено по жизни крушить мужские сердца, любовные неудачи она объясняла своей разборчивостью и, в конце концов, так поверила в этот самообман, что ей проще было родиться заново, чем встретиться с неприкрашенной действительностью». Только женщина может сказать такую полную, подноготную и даже жестокую правду о женщине!

На грани сурового реализма и мистики, так и не дав читателю до конца понять, было чудо-наваждение или не было, – поведал свою историю в рассказе «Галстук» Дмитрий Лагутин. А вот рассказ Виктора Мельникова «Телефон времени» пронизан ностальгическим мистицизмом, развивая тему «разговора с прошлым по телефону», которую прежде поднимали Рей Брэдбери и Кир Булычёв.

Тревогой о судьбе будущих поколений, о деградации молодёжи наполнены рассказы Вячеслава Михайлова «Афганец» и Александра Нестругина «Что помнит сын?».

Чудеса техники в рассказе Вадима Рудакова «Солнце в конверте», и чудеса, сопровождающие современный жестокий мир бизнеса в рассказе Анатолия Подольского «Не тобой положено, не тебе и брать». Необычно, нестандартно развёрнутая история, грань реальной жизни и колдовских чар, вызывает искренний интерес и ко всей прозе Подольского.

Раздумья о судьбе своего народа, его душе и его месте в мире встречаем мы в рассказах Анатолия Кирилина «До Сиднея одиннадцать тысяч километров» и Павла Кренёва «Дедушко Павлин». У Кренёва ещё и очень сочный, своеобразный, народный, глубинный язык, баюкающий своим плавным и умиротворяющим журчанием ручейка северного поморья.

Мистические глубины Православия затрагивает Екатерина Блынская в её «Завещании Святого Амвросия».

Трагедия детства и детской инвалидности в рассказе Михаила Смирнова «Люди-птицы»: «Баба Шура повезла внука в райцентр, врачам показала. Может, таблетки или микстуру выпишут, чтобы умишка прибавилось. Всего лишь капельку, а больше и не нужно. Жалко внучка, к жизни не приспособлен. Врачи руками развели. Если своего ума нет, чужого не добавишь. Хворобу в башке нашли».

В рассказе «Одинокость» Алексея Дериглазова одинокость-ожидание заставляет вжиться в чувства героя, одинокость-отчаянье даёт щемящее чувство жалости, одинокость-равнодушие бичуется в каждом.

Виктор Фролов в «Ветеране» поднимает проблему служения Отечеству, в том числе и потаённого, на невидимых фронтах.

Сложнейший и запутанный мир психологии двух деревенских влюблённых поднимает Андрей Румянцев в рассказе «Отвергнутый».

Михаил Попов в новелле «Сигнал – красная ракета» осуществляет символическую связь поколений – военного поколения победителей и наших дней. Владимир Пронский в рассказе «Кто на кого учился» затрагивает очень болезненную тему бездушия в профессионализме, отката людей, даже умельцев своего дела, от душевных и человеческих качеств…

Очень органично вписался в Антологию и роман Екатерины Блынской «Время ласточек», который, хоть и существенно отличается объёмами от других произведений, но стилистически вполне соответствует общей тональности.

Подкупает психологическая достоверность характеров – в том числе и любовные метания городской девушки. Как удивительно сочетаются в ней наивность и распутство, как ярко описана женская сторона сперва заигрывания с изменой, а потом и сама измена, – самооправдывающиеся, уходящие от окончательности, и, в общем-то, действительно оправданные, жизнью предопределённые.

Девушка ходит по лезвию, пытается этим бравировать, внутренне скомкана страхом и двусмысленностью. В ней смешались до неразличимости черты тургеневской девушки-жертвы и коварной панночки-соблазнительницы, и нельзя сказать точно: победила или побеждена?

Пронзительная чувственность, прекрасная «ориентация на местности», знание именно современной (а не прежних эпох) деревни делают роман захватывающим и достойным всяческих похвал…

Говоря в целом, наверное, трудно, найти сборник рассказов, настолько разных по своей тематике и в то же время настолько слитный, монолитный в своей высокохудожественной житейской зеркальности. Даже там, где покажется грубоватым, – «на зеркало неча пенять», советовали ещё классики…

В рассказах Антологии «Дня Литературы» найдётся всё: вопросы и ответы, курьёзные случаи, притчи, драмы, трагедии, публицистическая острота и метафорическая глубина размышлений. Наверное, не один из поднимаемых вопросов не может получить ответа, который стал бы бесспорным для каждого…

Русское разноголосье в сборнике – отражение таинства, бездн и кладезей, богатства живого великорусского языка, что особенно важно в наше время, когда пространство общения (как говорят учёные – «коммуникации») стремительно вырождается, трансформируется в месиво из иностранщины, жаргонизмов и огрублённых не по назначению и смыслу «бывших» русских слов.

Почему такое происходит? Наши достоинства – продолжение наших недостатков. В частности, совершенное плохо тем, что сложно; путь к совершенству – это путь интеллектуальных перегрузок, чреватых кризисами, срывами. Сложное легко ломается, а примитивное – нет. Достоинства примитивности в её простоте. И потому очень часто выбор делается в пользу примитивности, особенно в смутные времена и в условиях потрясений.

Настоящая литература, такая, как презентуемые рассказы Антологии, в России отодвинута на обочину, почти не слышна, а ненастоящая не-литература с её жаргонным языком становится основой современного коммерческого книгоиздания и кумиром новомодных премий, признаком, как думают, «остроты, новизны и смелости». По принципу – в штанах ходят трусы, а смелые ходят без штанов. И без трусов. И прочие лжемудрствования лукавого недо-века…

Может быть, тематическое сходство русского разноголосья в Антологии для вдумчивого читателя просматривается в том, что быть человеком вообще сложно и тяжело. А расчеловечиться просто – но по сути, эта простота стаскивает в небытие, во тьму несуществования. Сегодня твой язык упростился до людоедского, завтра ты совсем уже без языка, а послезавтра встал на четвереньки и оброс шерстью…

Лекарство одно: это русская литература в её классической преемственности, это рассказы уровня обсуждаемой Антологии, рассказы, которые открывают человеку человека!

Одно из самых ценных сокровищ любого народа – то, что одновременно и беспощадно и бездарно уничтожается сегодня масс-культурой (антикультурой) – это богатство языка и его смыслов. Потому антологии такого типа, антологии настоящего рассказа – имеют огромное значение, как шлюпки спасателей для тонущих кораблей.

Думаю, многокрасочная палитра многоголосого русского рассказа в Антологии «Дня» никого не оставит равнодушным. Повествовательная среда нового сборника, на мой взгляд, богаче и выразительнее, чем изобразительные способности большинства выпускаемой сегодня литературы. Сюжетная логика рассказов, гибкая и естественная, в сочетании с современным узнаваемым событийным рядом позволяет авторам выразить самые глубокие и потаённые мысли, со всеми их тончайшими оттенками.

А значит, у сборника – свой путь, своё плавание, своя судьба – надеемся, что на многие годы вперёд. Ведь только плохая книга заканчивается последней страницей: хорошая книга для читателя последней своей страницей лишь начинается, снова и снова отзываясь в жизни и памяти!