Владимир КОЗЛОВ. ВО ДВОРЕ ЦИТАДЕЛИ ЖАРКО, СЛОВНО В ПЕЧИ... Стихи

 

Владимир КОЗЛОВ

ВО ДВОРЕ ЦИТАДЕЛИ ЖАРКО, СЛОВНО В ПЕЧИ...

 

* * *

Гремит полковым барабаном гроза.

Свистит вечный ветер военною флейтой.

Фельдмаршал Суворов, сощурив глаза,

Вновь видит полки, поглощённые Летой.

 

Последняя осень идёт по полям.

Шумят на ветру золотые берёзы.

Текут у фельдмаршала детские слёзы

По старческим дряблым и жёлтым щекам.

 

Никиты и Ваньки – их было не счесть,

В бою захлебнувшихся кровью солдатской.

Лежат по полям треуголки и каски…

Погибшим за Родину – слава и честь!

 

«Прости меня, Господи, – шепчет фельдмаршал, –

Избавь ты меня от грядущих побед».

Но снова вдали – звуки старого марша.

И снова фельдъегерь вручает пакет…

 

* * *

Малиновый бархат золы

Остался к утру от костра.

Ещё не проснулись волы.

Кибитка пуста у куста.

 

Густая трава в серебре.

Что делать – конец сентября!

Что делать, когда в сентябре

Холодные зори горят.

 

* * *

Я уже не помню глаз твоих, Марина.

Я уже не помню запаха волос.

Сорваны все розы. Выпиты все вина.

Поезда слетели под откос.

 

Здания разрушены. Армии разбиты.

Все лакеи прогнаны взашей.

Боги все распяты, храмы все закрыты.

Но осталась музыка в душе.

 

* * *

Горда моя красавица, горда.

Осанка, стать, приподнятая грудь.

Не плачется в жилетку никогда.

Не сетует на свой тернистый путь.

 

Был тротуар не тротуар – каток.

Я поддержал её под локоток.

Затрепетала, как под ветром лист.

Лишь первый снег вот так бывает чист.

 

Был в храме золотистый полумрак.

Купила свечи. Стала у икон.

Молитва на устах. Шажок. Поклон.

Лишь первый снег бывает чист вот так.

 

* * *

Шаг не сделать вправо.

Шаг не сделать влево.

Сделаешь – услышишь

Слово: «Пли!».

 

Спят среди дубравы,

Спят Адам и Ева

На безгрешном
                      яблоке Земли…

 

* * *

И вот человек
                        превращается в прах,

И пылью песчаной
                              хрустит на зубах.

И ветром заносится
                                   в сердце.

И нам никуда
                         не деться:

Мы смотрим в небо,
                                    на облака,

Надев телескопы-очки,

И человек,
                     размолотый в прах,

Смотрит
                  сквозь наши зрачки…

 

* * *

Шар земной обветшал

За мильоны лет.

Он – изгой, этот шар,

В череде планет.

Водород, кислород,

Ягоды во льду.

Да народ, что живёт

Шару на беду.

Облепили, как вши,

Люди шар земной

И хотят сокрушить

Дом свой голубой.

Звёзд божественный свет.

Горы из дерьма.

Тупиковая ветвь.

Горе от ума.

 

* * *

Со звёздами вода вкуснее,

Когда из тёмного колодца

Ведро достанешь
                                   ледяное,

И будет в нём
                      луна колоться…

 

И ощущение полёта,

Когда попьёшь
                       ночного неба…

 

* * *

На пляже, где все ходят без одежды,

На пляже, где сбываются мечты,

На пляже, где рождаются надежды,

Нежданно повстречались я и ты.

 

Мы повстречались взглядами – и только.

С тобой спал рядом мускулистый муж.

Мы повстречались взглядами – и только.

И муж, как говорят, объелся груш.

 

Вначале ты на животе лежала,

Потом ты повернулась на бочок,

Вся влажная от солнечного жара.

И сердцу сразу стало горячо.

 

Ты подтянула к животу колено,

Открыла тайну, полную огня.

Ты подтянула к животу колено,

И губы задрожали у меня.

 

На четвереньки встала и устало

Взглянула на меня через плечо.

Оскалилась и, не тая оскала,

Спросила взглядом: ну, чего ещё?

 

Я видел всё. Холмы, ложбинки, ямки.

Я видел тень и видел светотень.

Я видел наготу бесстыдной самки,

Как ясный, яркий, беспощадный день.

 

Когда проснулся муж, жена спала,

Расплющив щёчку на руке упругой.

Слюна сквозь зубы крепкие текла.

Дрожало солнце на бедре округлом.

 

* * *

Во дворе цитадели

Жарко, словно в печи.

Во дворе цитадели –

Двое хмурых мужчин.

Говорили о деле –

Не глядели в глаза.

Нет войне и недели.

Нет недели, а за

Цитаделью деревни,

Поля, города…

В срубах тёмных и древних –

Ледяная вода.

На скатёрках отбеленных –

Вкусная снедь…

Нет войне и недели.

Кровь за кровь, смерть за смерть.

Во дворе цитадели

Жарко, словно в печи.

Во дворе цитадели –

Двое хмурых мужчин:

Офицеры двух армий,

Двух систем,

                двух держав

Поднимали дух армий,

Кулаки крепко сжав.

Много было побито

В цитадели солдат.

И плывёт от убитых

Удушливый смрад.

Он вгоняет в уныние

Уцелевших солдат.

И не в лад от уныния

Сердца их стучат.

Договор скреплен кровью.

Мужской договор.

Чуть повёл пыльной бровью,

Улыбнулся майор.

И осклабился хмуро,

И расправил усы

Молодой штурмбанфюрер,

Взглянув на часы.

Пуля – дура, конечно,

А штык – молодец.

Мир слегка онемечен.

Мир слегка осовечен.

Скоро миру – конец.

Убирали убитых,

Проклинали жару

Рядовые двух армий

На горячем ветру.

Штыковые лопаты.

Небесная твердь.

Молодые ребята.

Кровь за кровь, смерть за смерть.

Вновь расчищен для схватки

Окровавленный двор.

Снова взмокли лопатки.

Снова посвист свинчатки.

Снова клацнул затвор.

Снова солнце в зените.

Шумят тополя.

И летит по орбите

Шар побитый – Земля.

 

* * *

Зной иссушает, душит, губит.

Листва от зноя стала ржавой.

У Евы чувственные губы

Опалены полдневным жаром.

Вдали горит Святой Источник,

Но ноги слушаются плохо.

Дойти под солнцем нету мочи.

Не хватит воздуха и вздоха.

Она под яблоню ложится

И смотрит в небо голубое,

Где, обезумев, кружат птицы

И диск двоится над судьбою.

И видит яблоко тугое

В листве горячей, почерневшей,

Тугое яблоко, нагое,

С кожуркой гладкой, переспевшей.

Она встаёт и руку тянет.

Всё меньше, меньше расстоянье.

За встречей будет расставанье,

Но сладок плод запретный, манит.

Сорвёт – и ветер забуянит,

Листву увядшую встревожит,

Пригонит тучи, на дорогу

Их тень лохматую положит.

Века минуют и проблещут,

Как спицы римских колесниц.

И медлит Ева, чуть трепещут

Её глаза в тени ресниц.

 

* * *

Выносит жизнь нам

Смертный приговор,

Не глядя,

Что в глазах у нас – укор.