Сергей ТРАХИМЁНОК. ЦИВИЛИЗАЦИЯ ПРАВДЫ И СПРАВЕДЛИВОСТИ. Заметки с правового Европейско-Азиатского Конгресса

 

Сергей ТРАХИМЁНОК*

ЦИВИЛИЗАЦИЯ ПРАВДЫ И СПРАВЕДЛИВОСТИ

Заметки с правового Европейско-Азиатского Конгресса

 

В начале июня этого года в Екатеринбурге состоялся традиционный Европейско-Азиатский правовой Конгресс. И так же традиционно в его рамках работало десять экспертных групп. Но если первые девять включали в себя юристов отраслевиков, то десятая группа «Право и безопасность: аксиологические аспекты соотношения» объединяла представителем многих наук и исследователей, часто не имеющих научных степеней.

В ходе работы данной группы много внимания было уделено проблемам, а точнее, побочным последствиям цифровизации, иммунизации, генетической паспортизации, ментальных войн и пр.

Следует заметить, что и раньше многие аспекты безопасности российского общества обсуждались в рамках деятельности данной группы, однако выводы докладчиков сводились к выявлению проблем безопасности и предложениям запретить ту или иную деятельность, как являющуюся угрозой безопасности России. То есть к обычной для правового регулирования юрисдикционной, охранительной функции, задача которой вытеснить чуждые или приносящие вред обществу отношения.

Алгоритм охранительной функции права понятен – вытеснить или смикшировать, а чем заменить? Следует отметить, что мы юристы настолько привыкли к дуальной логике правового регулирования, что не воспринимаем ничего альтернативного.

Когда-то в молодости я услышал одну из притч о Ходже Насреддине, которого назначили кади.

В сознании многих россиян Насреддин это герой анекдотов не более. На самом же деле он – дервиш и иллюстратор так называемой суфийской философии.

Так вот, в той притче Насреддин судит каретника и владельца кареты.

Владелец кареты поясняет:

– Вчера попросил каретника сделать новое колесо, заплатил за это деньги, но когда поехал, то колесо развалилось, поэтому каретник должен изготовить мне новое колесо и уплатить неустойку, поскольку в этом споре прав я, а не каретник.

– Да, – сказал Насреддин, – в этом споре прав ты.

– Выслушай и меня, – сказал каретник. – Вчера я действительно сделал этому человеку колесо и получил за это плату, но он поехал на карете в горы, а в горы на каретах не ездят, и колесо у него развалилось. В этом споре прав я.

– Да, – сказал Насреддин, – в этом споре прав ты.

– Ходжа, – заметил секретарь кади, – в споре не могут быть правы обе стороны.

– Верно, – сказал Ходжа, – и ты прав тоже.

Аналогичные принципы разрешения споров существует не только у суфиев. И в истории нашей страны есть подобные примеры. Речь идет о так называемой северной традиции выживания, сформировавшейся в суровых пространственных условиях России.

На протяжении последних лет об этом с докладами на Конгрессе выступали, в частности, Геннадий Чеурин и Евгений Семаков. Самое удивительное, что в регулировании споров в рамках указанной выше традиции используется не привычная для юристов двоичность, а троичность.

В подтверждении своих выводов Геннадий Чеурин приводит отражение данного принципа в государственной символике Руси в допетровские времена. Это трехглавые орлы, которые нет-нет да встречаются в металлическом литье тех времен.

Адепты данного подхода в качества символа создали русскую Богиню Правосудия Православу. В отличие от Фемиды, меч у неё в ножнах, повязка на глазах отсутствует, а в руке не две, а три чаши.

Парадокс заключается в том, что использование в разрешении споров так называемой третьей чаши, которая не является защитницей одной из спорящих сторон, дает совершенно неожиданный эффект – возникновения качественно нового решения, которое устраивает обе спорящие стороны.

Отцы-создатели, а точнее, оформители цивилизационного подхода в истории – на Западе О.Шпенглер, А.Тойнби; в России В.Татищев, Н.Данилевский, Е.Классен, – внесли каждый свою лепту в определение локальных цивилизаций. Из описанных А.Тойнби двадцати трех цивилизаций на Земле осталось не более восьми.

Куда же делись остальные? Они не улетели на Луну, не спустились в подземное царство, они стали своеобразным удобрением для развития других локальных цивилизаций. А сохранить себя смогли лишь те, кто:

– отчасти смог приспособиться к ландшафтно-климатическим условиям проживания,

– отчасти приспособить под себя окружающую среду, и самое главное – создать или подвести под процесс выживания (культуры) идеологические основы бытия, оформленные в рамках философских или религиозных систем.

И еще одна особенность этого процесса зафиксирована в шутливой форме: что русскому хорошо, то немцу – смерть. Таким образом, закреплено правило, согласно которому перенос принципов выживания одной системы в другую разрушителен для последней.

Итак, существующие, а точнее выжившие в геополитической борьбе цивилизации продолжают межцивилизационное взаимодействие, которое включает в себя с одной стороны – содействие, с другой – противодействие друг другу.

Здесь есть еще одна странность, если не сказать лукавство. Оставшиеся на Земле цивилизации имеют разные названия. Например, западноевропейская, североамериканская, конфуцианская, индуистская, славяно-православная и пр.

И никого не смущает, что такая классификация сделана с нарушением законов логики, поскольку деление осуществляется по разным основаниям.

Если же в основу классификации положить единое основание, к примеру, квинтэссенции цивилизационных ценностей, то мы получим всего три группы цивилизаций.

Цивилизации Выгоды, по классификации геополитиков – талассократические. К ним могут быть отнесены западноевропейская, североамериканская и их анклавы.

Цивилизации Долга, к коим те же геополитики относят – телурократические цивилизации (мусульманские, конфуцианские, индуистские), среди которых можно выделить весьма специфическую третью цивилизацию – цивилизацию России, которой в большей степени подходит название цивилизации Правды или Справедливости.

Три года назад, в столетие Октябрьской революции, много копий было сломано в суждениях о ее причинах. И все почему-то говорили о том, что народ хотел более комфортной жизни, поскольку западнее были примеры благополучного буржуазного бытия. Ничего подобного, революцию поддержало большинство населения России, потому что ждало от нее не сытого бытия, а более справедливого жизнеустройства.

В каждой группе при всей ее специфике социальное регулирование может определяться официальной философией и традиционной.

Совершенная Петром Первым идеологическая диверсия: продление Европы до Урала и создание предпосылок так называемой Евразийской концепции развития на Азиатском материке, а также переход с летоисчисления со дня Сотворения мира в Звездном Храме на хронологию от Рождества Христова окончательно отодвинули традиционные принципы организации жизни на данном пространстве на второй план. А выдвинули в социальном регулировании на первый план закон, который защищал, прежде всего, не столько способы выживания, сколько (по Марксу) интересы господствующих классов.

Но традиционное регулирование не исчезло, оно всегда пробивало дорогу в первые ряды социального регулирования в критические для выживания общества и государства моменты.

Почти весь восемнадцатый век, лишившись своей истории, дворянские отроки обучались английскими, немецкими, но в большей степени французскими гувернерами. И основными предметами была западноевропейская истории и французский язык. Отсюда поклонение всему французскому, в том числе военному кумиру дворянской молодежи России Наполеону.

Однако война 1812 года расставила все на свои места. У истории нет сослагательного наклонения, но если предположить, что канцлером при Александре Первом мог стать Карамзин, ход войны, а возможно и результат, мог быть иным. Но Провидение поставило на этот пост вице-адмирала Александра Семёновича Шишкова, известного блюстителя русского языка, воззвания которого способствовали тому, что война из войны армий перешла на уровень войны народной, страшнее которой для захватчиков и оккупантов не бывает ничего.

Удивительно, что заслуги Шишкова в той войне нивелировались не столько замалчиванием его роли, сколько переводом оценки его деятельности в иную ипостась. Оппоненты не нашли ничего другого, чтобы оставить его в русской истории как ниспровергателя новаций в русском языке. Он так и остался в школьных и вузовских учебниках как чиновник, призывавший называть калоши мокроступами.

На самом же деле он, как и Державин, призывали лишь переводить на русский употребляемые иностранные слова, чтобы не терялся смысл сказанного. Что очень важно особенно в системе обеспечения безопасности, так как неверно обозначенная угроза не вызывает необходимой в данном случае ответной реакции.

В середине девятнадцатого века к России тихой сапой подкрадывается капитализм. В начале второй его половины происходит эпохальное событие – отмена крепостного права, что выдается за некий альтруистический порыв правящего класса. И уже никто не сморит на то, что двумя годами спустя в США также отменяется рабство, которое в Америке признавалось незыблемым, так как, согласно решению Верховного суда США, освобождение рабов посягало на другую фундаментальную основу американского общества – институт частной собственности.

А ведь отмена крепостной зависимости и рабства были нужны капиталу. Формирующемуся мировому рынку был необходим приток свободной наемной рабочей силы. И создать его можно было только отменой крепостного права в России и рабства в США.

Последовавший после этого рывок в развитии капиталистических отношений это подтвердил. Капитал, будучи международным явлением, диктовал участникам мирового рынка свои правила игры, отодвигая на второй-третий план традиционные социальные регуляторы в странах участницах.

В России этот процесс отличался своей спецификой. Доминирующее положение в сфере предпринимательства стали занимать не аристократы, а так называемые капиталистые крестьяне, в основном выходцы из старообрядцев.

Первое их поколение часто совместно с наемными рабочими лично участвовало в создании капитала и мало чем отличалось от последних, второе поколение выглядело уже респектабельными промышленниками, а третье – финансировало будущую революцию.

Чуть иначе выглядел финансовый капитал: на первый взгляд, он находился в руках российского еврейства, однако уже с самого начала он формировался как часть мировой финансовой закулисы.

Но усложнение общественных отношений в сфере капитала требовало исполнения обязательств в отношениях контрагентов, что отчасти нашло выход в традиционном регулировании в рамках деловых отношений. Это были как писанные, так и неписаные правила поведения, не относящиеся к праву.

В основе их лежал принцип «Прибыль превыше всего, но Честь – выше прибыли». И не только выше прибыли. Ведь служилый люд знал: «Душа – Богу, сердце – даме, жизнь – государю, а честь – никому».

Вот тут бы и вспомнить, почему в русской традиции Честь была выше жизни?

Вот как объясняет это один из адептов русской традиции Геннадий Чеурин – участник Полярной экспедиции 1982-83 годов на собачьих упряжках от Узлена до Мурманска: «Все очень просто – мы живем на Севере, путешествуем много, тщательно готовимся… но в реальной экстремальной ситуации все заранее подготовленное – не работает.

Причем, путешествие на природу для русича – это же не тяжкое испытание. Скорее радость. Наиболее тяжелы путешествия в мир людей. Людей с иным взглядом на жизнь…

Пережившие «лихие девяностые» могут подтвердить, что никакие бизнес-тренинги не давали ответа на насущные вопросы организации своего дела. Даже собственный вчерашний опыт оказывался бесполезным, конкуренты были не глупее… Приходилось «смекалкой солдатской» только и спасаться…

Да, неспособный к творчеству – неспособен выжить на Севере. Не придумал – умер, уже через несколько часов.

Жестко, но справедливо. Это на Севере несколько часов решают всё, потому – не удивляйтесь – на первый план выходит уровень нравственности, а на Юге грех может «пролонгироваться» и отразиться в следующем поколении (закон кармы)…

Более того, ситуация, которая с вами может приключиться вообще из разряда «впервые в истории», и без творческих способностей человека элементарно погружается в панику. И «самурайский вариант» в нашей традиции недопустим – дома ждут. А вот «сотворил» и спасся…».

Таким образом, Честь как вершина нравственности определяется автором вышеуказанных рассуждений как способность к творчеству и высший фактор культуры, потому что культура в методологии обеспечения безопасности всего лишь основа выживания человека и человечества.

--------------------------------------------------------------
       * Трахимёнок Сергей Александрович – доктор юридических наук, профессор, член союзов писателей России и Беларуси, г. Минск.