Геннадий МУРИКОВ. В ПОИСКАХ ИСТИННОЙ ВЕРЫ. К 150-летию Леонида Андреева (9/21.08.1871 – 12.09.1919)

 

Геннадий МУРИКОВ

В ПОИСКАХ ИСТИННОЙ ВЕРЫ

К 150-летию Леонида Андреева (9/21.08.1871 – 12.09.1919)

                                                                                              

Имя знаменитого в своё время писателя, драматурга, а отчасти и публициста Леонида Андреева сейчас почти что позабыто. Его пьесы, в своё время по уровню театральных постановок превосходившие не только Горького, но даже Чехова, сейчас практически не ставятся, романы, повести и рассказы никто не читает. Почему? Может быть, иссяк интерес к той проблематике, которую этот писатель считал самой важной? Возможно. На фоне борьбы с коронавирусом рассуждения о жизни и смерти могут показаться глупыми, но, тем не менее, они остаются самыми важными для любого человека во все времена и эпохи.

В кругу литераторов Серебряного века имя этого писателя просияло по-своему некоей не очень яркой звездой, которая позже угасла. Леонид Андреев не был большим мыслителем или идеологом, не стремился к созданию собственных творческих концепций и манифестов. Его в начале пути поддержал Максим Горький, они оба стремились к борьбе против капиталистов в защиту бедных. Но их пути быстро разошлись, и Леонид Андреев пошёл по иному пути, близкому к символистам – иными словами, по пути религиозного обновления, но так и не смог создать собственного художественного направления или идеологии, хотя его проза и его пьесы в своё время были очень популярны и вызывали острейшие споры.

Одной из самых важных на этом пути, двойственном, но крайне своеобразном, несомненно, следует считать его знаменитую повесть «Иуда Искариот», опубликованную в «Сборнике товарищества «Знание» за 1907 год» (№16). В руководстве этого издательства состоял М.Горький, известный в то время своими взглядами, которые позже получили название «богостроительства». В то время очень остро стоял вопрос о том, является ли тогдашнее ортодоксальное христианство (в частности, православие), так сказать, истинной религией и более того, истинным «христианством». Возможны ли иные толкования истины – рядом с Христом или помимо Христа. Эти вопросы весьма занимали тогдашнюю общественность, особенно литераторов, близких к кругам символистов. Прежде всего, следует упомянуть учение о «Третьем Завете» Д.С. Мережковского, не говоря уже о его предшественниках – Владимире Соловьёве и Льве Толстом.

Разумеется, Леонид Андреев не мог обойти эту тему. И не то чтобы не мог – она была для него центральной, самой насущной. Истинно ли историческое христианство? Был ли Христос Богом? Кем был Иуда? Это были не абстрактные вопросы для того времени. Только что в русском переводе вышли книги Давида Штрауса и Эрнеста Ренана, посвящённые тщательному исследованию евангельских текстов. Эти авторы, ссылаясь на исторические свидетельства, рассматривали жизнь Иисуса Христа как реально существовавшего человека, а не Бога, тем самым частично повторяя существовавшую ещё с IV века ересь арианства.

В этом контексте проблема так называемого «предательства» Иуды приобретала особый смысл. Следует вспомнить, что говорит о предательстве Иуды Св. Писание. Вот очевидные свидетельства из Евангелий: от Луки 22:47: «Когда Он ещё говорил это, появился народ, а впереди его шёл один из двенадцати, называемый Иуда, и он подошел к Иисусу, чтобы поцеловать Его. Ибо он такой им дал знак: Кого я поцелую, Тот и есть. Иисус же сказал ему: Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?». Евангелие от Матфея 37: 3-6: «Когда Иуда, предавший Иисуса, увидел, что Его осудили, то раскаялся и возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, сказав: «Согрешил я, предав кровь невинную». Но они сказали: «Что нам до этого? Это твоя забота!». Тогда он бросил серебряные монеты в храме, пошёл и повесился. Первосвященники же подобрали монеты и сказали: «Не по закону это класть их в храмовую копилку, ибо это цена крови». Но уже из этого как бы следует, что Иуда в Христа как Бога всеведущего не верил.

Теперь зададимся вопросом – вместе с Леонидом Андреевым: кого, собственно, и как мог ПРЕДАТЬ Иуда Искариот? Бога предать невозможно, он всеведущ, всезнающ, иначе он не был бы Богом. Предать в обычном смысле слова можно только человека или какие-то убеждения. И в том, и в другом случае речь вовсе не идёт о богоотступничестве. Это ключевая тема повести «Иуда Искариот». Следует ещё раз заметить, что ни о каком «предательстве» богочеловека и Иисуса Христа не может быть и речи, и даже мысль об этом кощунственна, потому что тем самым величие и всемогущество образа Божия несказанно умаляется.

Тогда что же? Неужели нужно пересмотреть всю евангельскую концепцию рождения и смерти Богочеловека, представив его в духе арианской ереси простым человеком, хотя бы и праведником и пророком, которого всё-таки можно «предать»? Вчитываясь в писания Ветхого завета, отметим, что мученическую смерть приняли и другие великие пророки, в числе которых, скажем,  Исайя, Иезекииль. В этом не сомневаются даже крупнейшие теологи. С этой точки зрения в смерти Иисуса не было ничего сверхъестественного: погиб очередной еврейский пророк в ряду других еврейских пророков, да ещё не самой мучительной смертью, как бы это ни звучало цинично. Исайю распилили пополам в дереве, куда он спрятался, а Иезекииля разорвали на части лошадьми.

Но если Иуда предал всего лишь пророка, и не то чтобы предал, а лишь доложил римским солдатам, где находится разыскиваемый ими Христос, поскольку иудейские первосвященники Каиафа и Анна прямо не решались сообщить Понтию Пилату о якобы существующем враге императора и римского народа, им нужен был провокатор, тем паче из числа ближайших учеников Христа, то есть из апостолов.

Сделаем небольшое отступление. Ещё в 1906 году Леонид Андреев написал рассказ «Елеазар» (древнееврейское произношение имени Лазарь), посвящённый судьбе Лазаря после его воскрешения. Рассказ этот необычайно интересен не как художественное произведение, а как некое мистическое видение самого автора. Окружавшие воскресшего на четвёртый день после смерти Елеазара-Лазаря постоянно интересуются у него: «Отчего ты не расскажешь нам, Елеазар, что было там? Но он не рассказывал». Леонид Андреев предлагает свою версию: «Ибо та великая пустота, что объемлет мироздание, не наполнялась видимым, ни солнцем, ни луною, ни звёздами, а царила безбрежно, всюду проникая, всё отъединяя: тело от тела, частицы от частиц». И на кого бы ни посмотрел воскресший из потустороннего мира Лазарь, тот терял всякое понимание смысла жизни. Такова была цена пребывания на том свете даже в течение трёх дней.

Если воскресение Лазаря, который по евангельскому сказанию (Ин. 11, 39): «Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе», – является иносказательным намёком на будущую смерть и воскресение Христа, то современный читатель вместе с Леонидом Андреевым может задать вопрос: где находились Лазарь и Христос в течение трёх дней после своей смерти? Годится ли ответ Леонида Андреева из рассказа «Елеазар» о всепроникающей пустоте и в наши дни? Любопытно отметить, что одна из самых таинственных пьес писателя «Реквием» (1917 г.) открывается загадочным подзаголовком: «Всё это происходит в пустоте». Видимо, понятие пустоты в каком-то широком космическом смысле было необычайно важно для писателя. А может быть, оно пронизывало и загадочную душу Иуды Искариота?

Вновь вернёмся к образу Иуды Искариота. Действительно ли он провокатор, подкупленный иудейскими священниками с целью погубить пророка-конкурента – Иисуса Христа? Или его миссия состояла в чём-то другом? Леонид Андреев награждает Иуду Искариота крайне неприглядными чертами: будто бы он «сам крадёт искусно и видом своим безобразнее всех жителей в Иудее», «всюду он лжёт, кривляется, зорко высматривает что-то своим воровским глазом; и вдруг уходит внезапно, оставляя по себе неприятности и ссору – любопытный, лукавый и злой, как одноглазый бес». «Иисуса Христа много раз предупреждали, что Иуда из Кариота – человек очень дурной славы, и его нужно остерегаться». Дальше описывается его неприятная внешность, он будто бы походил на «осьминога с огромными, неподвижными, тускло-жадными глазами».

Казалось бы, что в таком отвратительном человеке мог найти Иисус Христос? Тем более это удивительно, что дальше другие апостолы описываются самым противоположным образом: смелый и могучий Пётр, готовый положить свою жизнь за Учителя, Иоанн – «красивый, чистый. Не имеющий ни одного пятна на снежно-белой совести». И вот среди них Иуда – урод физический и нравственный. Как он оказался среди апостолов, самых близких Христу людей? На этот вопрос в повести никакого внятного ответа не дано. А мы попробуем его дать. Всмотримся в знаменитую фреску Леонардо да Винчи «Тайная вечеря».

Под номером 5 Иуда, он в мешочке держит свои 30 сребреников. Именно он предал своего учителя, которого потом казнили. Самый первый Варфоломей (1), под номером 2 Иаков, а третьим сидит Андрей, прозванный первозванный (его брат апостол Пётр). Под номерами 4 и 6 – Пётр и Иоанн Богослов. Они разговаривают. Под номером 7 тоже Иаков, но Зеведеев. Под номером 8 – Фома (апостол), которого еще прозвали Неверующий. Под номером 9 – Филипп (апостол). Под номером 10 видим Левия Матфея. Под 11 номером тоже Иуда, но Фаддей. Не путать его с Иудой предателем. Под 12 номером видим Симона.

Иуда (№5) у Леонардо вовсе не выглядит ни похожим на осьминога, ни уродом с остекленевшим глазом, как у Леонида Андреева, но художник намеренно и явно придаёт ему семитические черты, подчёркивая ещё одну важную евангельскую мысль. Как известно, в момент осуждения Иисуса толпа евреев «голосовала» за распятие Христа (Матф.27:25): «кровь Его на нас и на детях наших». По логике Евангелия с учётом самого имени – Иуда, мы видим, что Христа предало само иудейство в его как физическом, так и в религиозном смысле.

Но вновь и вновь возникает вопрос – можно ли предать Бога? Ответ: конечно же, нельзя, а значит, Господь сам выбрал и определил, кому быть предателем, так как без этого «предательства» смертная и бессмертная миссии Христа не могли бы осуществиться. Леонид Андреев завершает свою повесть размышлениями и признаниями Иуды о том, что тот, дескать, по-настоящему любил Учителя, который якобы любил его, выполняя свою сверхзадачу, больше всех остальных учеников.

Во время последней беседы Иуды с апостолами после казни Иисуса он восклицает: «Трусливые предатели перед вами. Где Иисус? Я вас спрашиваю: где Иисус?

Было что-то властное в хриплом голосе Искариота, и покорно ответил Фома:

– Ты же сам знаешь, Иуда, что Учителя нашего вчера вечером распяли.

– Как же вы позволили это? Где же была ваша любовь?  Ты, любимый ученик, ты – камень, где были вы, когда на дереве распинали вашего друга?

– Что же могли мы сделать, посуди сам, – развёл руками Фома.

– Ты это спрашиваешь, Фома? Так, так! – склонил голову набок Иуда из Кариота. И вдруг гневно обрушился:

– Кто любит, тот не спрашивает, что делать! Он идёт и делает всё».

Каков же итог? Видимо, его следует искать в словах, приписанных апостолу Иоанну: «Молчи! – крикнул Иоанн, поднимаясь. – Он сам хотел этой жертвы. И жертва его прекрасна!». Таким образом, нам раскрывается действительная роль Иуды. Он выполнил тайную волю Христа, а потому и мог быть одним из его Возлюбленных. Судя по всему, Леонид Андреев именно в этом видел глубочайшую религиозно-философскую миссию в образе Иуды. Такое её понимание наложило важнейшую печать на всё его творчество.

Леонид Андреев был не одинок в своих религиозно-философских раздумьях. Даже не касаясь учения о новом религиозном сознании Д.С. и З.Н. Мережковских, приведём забытое стихотворение малоизвестного ныне поэта-символиста Серебряного века Александра Рославлёва(1883-1920) «Иуде».

Из глубины померкнувших столетий

Явил ты мне, непонятый мой брат,

Твой жгучий тёрн в его победном свете.

Пусть гнусы о предательстве кричат!

Их мысли тупы, на сердцах их плесень,       

Постичь ли им твой царственный закат.

Ты – свет певцам для вдохновенных песен,

Ты, как на башне, – выше облаков,

Откуда город меж просторов – тесен.

Проклятый город, медлище рабов,

Где скорбно-бледный, нищий их учитель

Бросает зёрна рабских, нищих слов.

И с башни в город сходишь ты, как мститель,

За их права, несёшь ковчег борьбы,

Чтоб дать им мощь и пирную обитель.

Вот распят Он, но лик его судьбы         

Не возбудил кровавой жажды мщенья.        

Рабы стоят и смотрят, как рабы.

Ты проклял их. Преодолев сомненья,

Прозрел в веках достойнейших тебя,

И смерть твоя – святое утвержденье,

Что ты спасал, страдая и любя.

Этим как бы подтверждается, если не всё вышесказанное, то очень многое. Но в размышлениях Леонида Андреева есть ряд несообразностей. Их можно списать на слабую подготовку писателя в области религиозно-философского мышления или считать их сознательными, отчасти даже провокативными действиями. Тут следует упомянуть, что при написании повести Андреев постоянно советовался с Горьким, у которого он в то время жил на Капри, и тот часто давал ему советы об исправлении неточностей, а также предоставлял нужную литературу. Богоборец и богостроитель Максим Горький, с одной стороны, и таинственный мистик Леонид Андреев неожиданно сходятся в одном – странном понимании образа Иуды Искариота.

При чтении этой повести на первой же странице удивляет такое странное утверждение: «Детей у него (Иуды из Кариота – Г.М.) не было, и это ещё раз говорило, что Иуда  – дурной человек и не хочет бог потомства от Иуды». Любой человек, даже не христианин, а, скажем, иудей или мусульманин, может сразу задать вопрос: а были ли дети у апостолов. У некоторых апостолов дети были, а у некоторых, более молодых и неженатого Иуды из Кариота детей не было. Означает ли это, что апостолы без детей также были прокляты Богом? К тому же – самое важное свидетельство, что сам Иисус Христос детей не имел, что совершенно определённо признаёт сама Святая Церковь. Значит ли это, что Леонид Андреев сознательно стал еретиком, в чём-то сравнивая Христа с Иудой Искариотом? Или речь идёт о чём-то более тонком, более глубоком, что писатель, возможно, таил в подсознании?  Наша эпоха в чём-то – в идейном раздрае, в пресловутой «полифонии» взглядов – повторяет эпоху Серебряного века, уступая ей разве что в идейной масштабности. А религиозно-нравственные искания остаются. Может, в них и суть русского мышления. Леонид Андреев – из тех писателей и мыслителей, которые поставили перед нами глубочайшие и сложнейшие вопросы. Нам их решать.

Санкт-Петербург