Вячеслав АР-СЕРГИ 
Вячеслав АР-СЕРГИ
А ДУША ВСЕГДА НАЧЕКУ
О прозе Юрия Соловьёва
На моей литературной карте современная Республика Марий Эл – это целая когорта интереснейших авторов, уверенно и достойно продолжающих линию классиков марийского художественного слова, среди которых Сергей Чавайн (1888-1937), Йыван Кырля (1909-1943), Валентин Колумб (1935-1974), Николай Рыбаков (1932-2004) и другие. Многих творцов сегодняшнего дня марийской литературы я знаю хорошо, с некоторыми из них связывает меня и давнишняя дружба. В особенности с Юрием Соловьёвым, видным марийским прозаиком и драматургом.
А познакомились мы с ним еще студентами истфила Маргосуниверситета, в Йошкар-Оле, где я в то время проходил трехмесячную языковую стажировку. И было это в 1982-м году.
Я и сегодня смотрю на Юрия Ильича Соловьева, ныне солидного директора Марийского книжного издательства, и вижу в нем того же Юру Соловьева – беспокойного, неравнодушного ко всему, что волнует нашего российского интеллигента, страстного почитателя родной культуры и литературы, а еще – очень коммуникабельного человека, умеющего слушать и слышать своего собеседника. И не только слышать, но и поддержать его – и не только словами, но и делом добрым.
Так же, как и многие из нас, после вуза Юрий Соловьёв проработал в СМИ: судьба заносила его и на Чукотку – и там работал в газете, а сейчас – в марийском книгоиздании.
С юных лет Юрий Соловьев пишет малую прозу на родном языке – ныне он автор нескольких сборников, отмеченных как доброжелательным вниманием почитателей марийской литературы, так и государственными знаками признания его таланта. В Марийском национальном театре драмы им. М.Шкетана шли и идут спектакли по его пьесам.
Проза Юрия Соловьева чужда ныне модному смакованию человеческих драм – на публику, аплодирующую позе. Именно поза – совершенно инородна ему. Он ведет свое повествование неброско, искренне, как задушевную беседу с понимающим его собеседником, так же, как и он, не делящим мир только на чёрное и белое. В этом и сила его литературного подтекста, разобраться в котором нужно самое главное – время. То, которое рано или поздно, но всё равно даст ответ на верно поставленные вопросы. О жизни, о личности, об обществе… Именно такие вопросы и ставит в своих рассказах Юрий Соловьёв – рассказах не придуманных, жизненных, и в первую очередь – ставит самому себе.
…Вот с такими мыслями я перечитываю сейчас книгу прозы Юрия Соловьева «Запоздалый букет», недавно изданную в Йошкар-Оле. В этом сборнике автор представил читателю семь рассказов, повесть «Тетрадь в коричневой обложке» и драму «Йыван Кырля». Полиграфически книга издана так, что её приятно взять в руки. Это выдержка очень хорошего издательского уровня, не уступающая столичным. Добрым словом следует отметить и работу переводчиков на русский язык – А.Спиридонова, Г.Сабанцева, А.Соловьевой и Н.Кульбаевой. Они отнеслись к переводам новеллической прозы Юрия Соловьева с чрезвычайной деликатностью, тактом и пониманием его истинно марийского мироощущения. Марийский язык Юрия Соловьева, по мнению многих йошкар-олинских литературных специалистов, – хорош и свеж, сочен и уникален. «Его марийский язык сроден животворящему журчанию родников его малой родины – Сернурской стороны; заповедных наших родников, и ныне и присно утоляющих людскую жажду знойным летом и не замерзающих в студеные зимы» – вспоминаются знаковые слова Геннадия Сабанцева, народного поэта Республики, сказанные им на одной из творческих встреч с читателями Национальной Библиотеки РМЭ.
И вот известный марийский рассказчик Юрий Соловьев пришел на встречу со своими русскими читателями – здесь, со своей книгой «Запоздалый букет». Что остается надолго в памяти по прочтении этой книги? Чувство благодарности автору за добрую беседу, где собеседник по-дружески поделился своим сокровенным. Истории, рассказанные Юрием Соловьевым, – просты и жизненны, а иной раз будто бы и слишком обычны. Но каждый его сюжет выстрадан душой автора, неравнодушного ко всему тому, что составляет мир его героев.
Юрий Соловьев родился и вырос в марийской деревне Купсола. «С детских лет нас, марийскую ребятню, учили исконным деревенским канонам жизни – жить по совести, – рассказывает Юрий Соловьев, вспоминая о своем детстве. – И основным мерилом настоящести самого человека в первую голову был его труд, честный, направленный на общее благо… Им не бахвалились, скромность неизменно сопровождала добродетель. По совести заботились о немощных – никогда не было у нас брошенных стариков и детей. В патриархальном нашем марийском воспитании было стыдно съесть свой хлеб одному: поделись, ради Бога – Кугу Юмолан, – со всеми близкими людьми и даже совсем неблизкими – коль голодны они…».
И вот он – ключ к прозе Юрия Соловьева! В ней он остается верным свой главной теме: напряженным размышлениям о человеческой совести, о празднике её победы и о тризне её потери в поступках своих персонажей. Размышлениям как об общей нашей совести, так и о совести каждого в отдельности.
Книгу открывает весьма примечательный рассказ «Горький привкус любви», наполненный именно этой гаммой авторских чувств. Назвать этот рассказ программным возможно нельзя, но он очень характерен для творчества Юрия Соловьёва. «Что же с нами случилось, други мои? – задает вопрос автор. – Мы перестали чувствовать чужую боль, мы проходим мимо жаждущих нашего внимания и помощи сродников… Неужели мы чем-то лучше их? Ой ли!». Главный герой рассказа Валентин каждый свой день встречает обожженной памятью о прошлой горькой любви, в которой он не оказался ни орлом ни соколом… И беспокойная совесть его, наконец-то, через многие годы, приводит в деревенскую избёнку, где ныне живёт-векует его любимая, невидящая, слепая, покинутая нелюбимым мужем… Но с дочерью от любимого – от него! И голос её – прежний! И наполнен он нежностью к нему одному, Валентину, – одному на целом небелом её свете….
«Пытаясь убедиться, что не ошиблась, она начала гладить ладонью лицо мужчины. Затем обессилено припала к его груди… А из-под черных очков двумя росинками покатились светлые слезы…». Это рассказ нового обретения совести человеком, жившим раньше просто и незамысловато забывчиво.
А в рассказе «Запоздалый букет», увы, такой встречи уже не произойдёт – встречи людей, предназначенных друг другу судьбою. Не успел Петр Петрович со своими цветами к той, о ком годами грезил во сне и наяву, но слабовольно упустил это свое счастье – давно уже. Умерла его Татьяна – сердце не выдержало, а он узнал об этом только через пятнадцать лет. И остался тот букет неврученным – как тяжёлая глыба на истерзанной его совести… И как теперь доживать вот с этим?
Рассказы Юрия Соловьева рождены жизнью, обычной нашей жизнью. Поэтому они будто бы поведаны старинным знакомцем при неожиданной встрече. Немало в них горечи, драматических событий, но люди в них живут так, как и мы, – по судьбе, по случаю. Что больше всего запоминает человек для передачи другим? То, что взволновало его душу до донышка и нет ей успокоения. И если совесть ещё как-то может заснуть-задремать, то душа всегда начеку!