Александр БОБРОВ. КРЫМСКИЕ ДОРОГИ И КРЫМСКИЕ ДУМЫ. Летние заметки с «ветрового венца»

 

Александр БОБРОВ

КРЫМСКИЕ ДОРОГИ И КРЫМСКИЕ ДУМЫ

Летние заметки с «ветрового венца»

 

В день отъезда из Керчи, ликвидирующей последствия подтопления, мы гуляли по древнему городу с моим ровесником, однокашником по семинару Льва Ошанина в Литинституте – Валерием Левенко. Когда-то он, бывший футболист и единственный литинститутовец Керчи, был баловнем города, особенно после того, как мы в 1978 году приехали с группой писателей на Дни литературы в Крыму и выступали в Керчи таким составом: Ошанин, Друнина, Каплер, Бобров и – Левенко: «Шура, на меня по-другому смотреть стали. Я был как за каменной стеной. И две книги сразу вышло. Всё рухнуло в проклятом 91-м… Не знаешь, гонорарное время не вернётся?».

Какие гонорары, Валера? Да ещё с твои характером… Добавление не пустое: друг не приемлет ложь, не может перестраиваться так, как многие коллеги, которые были ярыми украинофилами, а после 2014 года стали показушными патриотами России, хотя в один союз писателей не объединились, по-прежнему бьются в шести-семи союзиках за власть и гранты. Кстати, Левенко – единственный член Союза писателей России в Керчи. Надо нам как-то заметить коллегу, пригласить куда-то, оплатить хотя бы дорогу с его пенсией меньше 14 000 рублей. «Представляешь, до пятнадцати лет работы в газете оставалось несколько месяцев, но новый главный – не русский и не украинец – уволил, а то бы я хоть звание ветерана труда получил». Но этот совершенно непрактичный человек, лирик по своей сути – не плачется, тихо работает, читает, боготворит Пушкина и Серебряный век: «А шестидесятников совсем разлюбил, хоть с некоторыми в ЦДЛе сиживал…». Крым любит любой, вот его молодое стихотворение:

Ну есть ли край на свете белом,

чтоб так из каждого угла

в упор История глядела –

то согревала бы, то жгла!

И до чего же не пустяк, –

заслышав крик сивашских чаек,

в Крым торопясь, почуять, как

всё нарастающе крымчает!

Я спрашиваю у автора: «А тебя давно крымчало в душе после дальней поездки? Ты когда в последний раз в Москве-то был?». – «В 91-м, Шура. Я ж тебе сказал, что для меня тогда светлое время кончилось. А потом и вовсе – оранжевый майдан, украинизация. Какие дороги…».

 Мы спустились к керченской набережной, и там, у пушки, я услышал стихи, звучавшие из микрофона. Подошёл по газону поближе, спросил у загорелого активного ведущего: «Что за поэтическое собрание?» – «Наша встреча – «Поэты на табуретке»», – ответил он неохотно. Левенко сел на скамейку в стороне с безучастным видом. Я ему говорю: «Видишь, какая-то поэтическая жизнь теплится. Почему без тебя?» – «Да, наверное, в отделе культуры даже какую-то строку бюджета получили. Но не хочу я влезать в их свары и дела, хотя меня пробовал то один, то другой лагерь привлечь – я ж единственный, так сказать…». Потом у веранды открытого кафе увидел, как его окликнул другой литератор, пригласил нас за столик выпить. Но Валера – решительно отказался, потом сказал мне в отдалении: «Не люблю это слово – графоман…».

Прошли мимо здания с крупной надписью «Театр имени Пушкина», хотя театра как такового давно нет и пока – не предвидится. Хотел подробнее расспросить в отделе культуры, да встреча назначенная сорвалась из-за размытой грунтовой дороги в Курортное, куда я с трудом заехал на лихаче за три таксы – рейсовый отменили, такси не везли.

Рядом с Курортным, бывшим староверческим селом Мама Русская, находится Чокрак – уникальное солёное озеро, расположенное на востоке Крыма, на самом севере Керченского полуострова. По-татарски чокъракъ – «родник». Да, минеральные родники и Азовское море питают это озеро площадью 8 квадратных километров, иначе бы оно окончательно высохло. Исследователи считают, что Чокрак соединяет в себе достоинства уникальных сакских грязей, которые широко использовал ещё во время Крымской войны хирург Пирогов, и серо-водородные воды Мацесты. Называю самые прославленные курорты, а ведь Чокрак – «пионер» отечественного грязелечения. Первая в стране профильная грязевая лечебница на озере Чокрак была открыта в 1859 году на средства итальянского подданного Франца Семёновича Томазини. Предприимчивый итальянец сразу же уловил запросы туристов тех лет: после Крымской войны Сакская грязелечебница была переполнена ранеными солдатами русской армии: все курсовки были забронированы и расписаны по времени даже не на месяцы, а на годы вперёд, поэтому многим больным, нуждающимся в лечении, приходилось отказывать. Тогдашних больных не останавливали даже высокие по тем временам цены на проживание и лечение. В 1889 года трёхнедельный курс лечения с учётом питания и проживания на Чокраке стоил 165 рублей, а так называемая «курсовка» – 68 рублей. Сколько это и кто мог позволить себе такой вояж? Учитель начальной школы получал 25 рублей, коллежский асессор (чиновник среднего класса) 62 рубля, уважаемый учитель гимназии – 80 рублей. Получается, что даже для учителя гимназии – курс с дорогой в Крым был не по карману. Правда, в ближайшей к озеру старообрядческой деревне Мама Русская (ныне Курортное) пациент мог снять комнату с обедом за 1,5 рубля. А вот полковник тогда получал 325 рублей, тайный советник (чиновник высшего класса) 500 рублей, как и армейский генерал. Поэтому состав грязелечебницы был понятен. Может, потому революция и порушила здравницу для состоятельных. Даже, как ни странно, декрет Ленина о развитии курортного дела для трудящихся – здесь не сработал: может, далековато было по сравнению с другими крымскими курортами.

Позже, во время Великой Отечественной, немецко-фашистские оккупанты вычерпывали грязь из озера Чокрак, упаковывали и отправляли в Германию, где и продавали как лечебное и косметическое средство. Они внимательно изучали все захваченные ресурсы и богатства и знали, что о целебной силе озера слава шла ещё с незапамятных времён. По одной из легенд, именно чокракская грязь спасала от боли в суставах боспорского царя Митридата VI Евпатора. На мысе Зюк, недалеко от озера Чокрак, археологи нашли укреплённое поселение VI века до н.э. – I век н.э., которое сползло в Азовское море. Спустя столетия табибы (лекари) при татаро-ордынском войске при выступлении в многомесячные боевые походы для лечения раненых воинов брали с собой высушенную грязь озера Чокрак. Природное лекарство – чокракские грязи, уже тогда были товаром. В историческом музее Феодосии сохранился список расходов византийского купца-работорговца. Там значатся суммы, потраченные им на закупку чокракской грязи и на её доставку от озера в Кафу (Феодосию). Ею приводили в товарный вид рабынь перед продажей, утомлённых тяготами полона и длительного перехода. И сегодня, конечно, черномазых женщин на озере больше, чем мужчин.

Ну, это история, а что сегодня, а главное, что дальше? В 2018 доковидном году было объявлено о создании и финансировании в Крыму пяти курортных местоположений, одно из них – на Керченском полуострове. Тогдашний министр туризма и курортов Мельников выступил в СМИ (есть видео на берегу Чопрака) и заявил, что уникальное озеро – одно из пяти лечебно-солёных в Крыму и выразил тревогу: «Озеро умирает, надо восстановить: потенциал грязи большой. Но дорога – до сих пор не построена. Кто займётся инвестициями в инфраструктуру?». Дорога до сих пор не построена, про инвестиции узнать точнее не удалось, но идёт урезание вложений в объявленные программы. Из-за новых ударов стихии встреча моя в администрации Керчи не состоялась. Там, кстати, снят прежний глава администрации за недочёты в работе после июньского потопа…

Ну, Пушкин и не по таким дорогам путешествовал… Я ходил по кромке моря на Чокрак в те дни, когда на Украине готовилась и проводилась так называемая «Крымская платформа», а президент Зеленский нёс невообразимую чушь, кричал на грани срыва: «Вот эти люди, которые оккупировали, они никогда не будут любить Крым, как мы. Для тебя это море – детство, эти рапаны – они вкусные. И когда кушаешь эти рапаны, я ищу, а где там песочек, потому что в детстве было так, на зубах. Это невозможно привить. Это моё! Я этот Крым знаю. Палатка, прыгаешь с 14 метров со скалы, удивлял свою будущую супругу тогда: «Вот смотри, как я могу». Тряслись коленки, но прыгал».

Всё у него в голове перемешалось – детство, невеста, скала... Но какова детская аргументация! А ничего, что здесь сражались за российский Крым смоляне Потёмкин и Нахимов, путешествовал русский гений Пушкин, воевал титан Лев Толстой, творил российский академик Айвазовский, рисовал и принимал русских талантливых гостей Макс Волошин? Или главное, что Зеленский рапанов кушал с хрустом песка на зубах? Нашёл аргумент, комик с трясущимися коленками…

Как бы там ни было, эта крымская дорога с приключениями, с отменой двух автобусов и одного самолётного рейса из Ростова-на-Дону (авиакомпании «Икар» – это чёрный юмор? – он же рухнул с обожжёнными крыльями!) мне запомнилась. Написался целый цикл стихов, а среди них и стихотворение, посвящённое собрату Валерию Левенко:

У ГОРЫ МИТРИДАТА

Товарищ мой седоволосый –

Поэт, газетчик, футболист,

Ты ставишь вечные вопросы

Под бесконечный ветра свист.

 

Тебя невзгоды подкосили,

Но здесь, на ветровом венце,

Союз писателей России

Живёт в одном – твоём – лице.

 

В Керчи родной, в Пантикапее,

Что означает «Рыбий ход»,

Ты вспоминаешь, как мы пели

В наш молодой, счастливый год.

 

Как дерзостно в Литинституте

Писали, пёрли напролом,

И вот дошли до самой сути:

Всё лучшее – увы, в былом.

 

Здесь, на высотах Митридата,

Где Пушкин обозрел простор,

Любая строчка или дата

Дороже нам с тех самых пор…

 Симферополь-Керчь-Курортное-Москва