Владимир НЕЧАЕВ 
Владимир НЕЧАЕВ
ПУСКАЙ ЕЩЁ НЕ ВСЁ РАССЛЫШАЛ ТЫ…
ВРЕМЯ ТРАВЫ
Всё та же, что и сотню лет назад,
И тысячу, – встает тебе по пояс.
Неистребим её зеленый взгляд,
И неостановим негромкий голос.
О чем он? – о своем ли, о твоем?
О том ли, что октябрь наступает?
Так стебель, заглянув в дверной проем,
О сквозняках вселенских что-то знает,
О той зиме, когда во весь свой рост
Ветхозаветные ступают великаны.
Сметай ветрами сор вчерашних гнезд,
Пустые выворачивай карманы!
В ПОДРАЖАНИЕ ИВАНТЕРУ
Ах, Алеша ты, Ивантер,
Ну хороший ты поэт!
Ты не Кушнер и не Блантер,
А другого больше нет.
Кто опишет и расскажет
Из евреев русский край?
В мелочном надрывном раже
Ночь, тоску, доску, сарай?
В длинном перечне печальном
Хану, Анну, тех старух,
Что хранили изначальный
Общежитий крепкий дух?
Кто еще оплачет в слове
Век ушедший, век больной
На блатном жаргоне, мове,
Плачем детским за стеной?
Ты, застрявший в том вагоне,
Жив оглядкою назад.
Я махну тебе с перрона –
Это город Ленинград.
WEF-21
Он теперь свои не прячет уши,
Этот Клаус – он не дед Мороз –
Просто Шваб. В Давосе зреют груши
Кислые, но сладок им Давос.
Дьявольское лето – не Господне, –
И, конечно, многим невдомек:
Не по принужденью – добровольно
Главы стран берут под козырек.
* * *
Жить с поэтом – не для слабонервных, –
Что-то пишет, что-то говорит.
Сказанное им не достоверно,
О банальном просто промолчит.
И не взвесишь строчку, не измеришь –
Меры нет, а в слове нету дна.
Здесь живущим трудно взять на веру,
Что в стихах сквозит подобьем сна.
Жизнь иная брезжит и мерцает
Самоцветом, гаснущим огнем,
Отзвуком утраченного рая,
А зачем там брезжит – не поймем,
Не раскусим, в чем же там загадка.
Оттого и нервничаем мы,
Что в эпоху мора и упадка
В языках небесных не сильны.
ПРИЗНАНИЕ
Пусть женщины снятся чужие,
Что рядом живут без затей,
Когда отношенья простые
Дороже любовных сетей,
Когда с наваждением схожи
Угрюмые ночи без сна –
Мне тайного смысла дороже
Из тысячи женщин одна.
* * *
Любить не так, как любят эту плоть,
Касаясь пальцами и плотью домогаясь,
Взахлёб, до судорог. Но говорил Господь
Или молчал – друзьям: «Любовь – другая».
Не так, не так! Без рабской суеты,
В дыхании свободном через Слово.
Пускай еще не всё расслышал ты,
А что не прозвучало, то и ново.
* * *
Ночью люди некрасивы,
Бледно веко, скошен рот.
Не поймёшь – мертвы иль живы? –
Обездвиженный народ.
Кто-то вскрикнет и застонет,
Кто-то молча на спине
Словно сам себя хоронит
В запредельной стороне.
Тот калачиком свернулся,
Только соску не сосёт,
В материнский дом вернулся
И ногой сучит в живот.
А другой вздыхает тяжко –
Постаревший однолюб.
И свистит душа протяжно
Между этих синих губ.
Чепчик набок. Ночь к исходу.
Сын уснул, не спит отец.
В чёрных водах, в тесных сводах
Каждый – лодка и гребец.
* * *
Что-то не так со всеми,
Что же на языке –
Слово? – О чем же? – Семя
Ждет ли в чужой руке
Сеятеля какого?
Добрый он будет? Злой?
Не обновленный – новый
Мир ли грядет иной?
Всё так же ликует птица
И так же течет река,
Но чистая ждет страница,
Не тронутая пока.
И пусть, как всегда, короне
Верен еще алмаз,
Но ищет своих обреченных
Чей-то упорный глаз.
И камень сорвался с кручи…
В долине цветет жасмин,
Но запах его тягучий
Развеет ветер равнин.
И жест неприкрытый, грубый –
Он время свое найдет,
Но снега белее зубы,
И алый смеется рот.
г. Петропавловск-Камчатский