ПРОЗА / Вячеслав МИХАЙЛОВ. ТО СТОК КОЛЛЕКТОРНЫЙ, ТО АРБУЗ АРОМАТНЫЙ. Рассказ
Вячеслав МИХАЙЛОВ

Вячеслав МИХАЙЛОВ. ТО СТОК КОЛЛЕКТОРНЫЙ, ТО АРБУЗ АРОМАТНЫЙ. Рассказ

 

Вячеслав МИХАЙЛОВ

ТО СТОК КОЛЛЕКТОРНЫЙ, ТО АРБУЗ АРОМАТНЫЙ

Рассказ

 

Устав балбесничать на летних каникулах, поддался я на уговоры отца «понюхать пороху» месячишко перед последним школьным годом и выходом во взрослую жизнь. Пристроил он меня в геодезическую группу проектного института через давнего своего приятеля, суля шикарную походную романтику и серьёзный заработок.

Первые несколько дней работал у наливного озера, периодически в нем освежался, научился кое-чему и считал себя умелым помощником.  Впечатления от почина остались в общем позитивные.

В следующий раз Владимир Лукич, Рустам, я и Генка выехали на нивелирную съёмку открытого дренажного коллектора в отдаленном, глухом районе. Коллектор, мало чем отличающийся от широкого и глубокого земляного канала для орошения, принимал и отводил сточные воды с орошаемых угодий нескольких совхозов, но прилично заилился. Надо было оценить объемы его очистки.

На экспедиционном УАЗике-«буханке» до места и обратно часа три, и на дело шесть-семь часов. Измерительные инструменты, журналы измерений, карта района и план объекта, большой бидон с питьевой водой, сухой паек – вот и всё почти, что брали в однодневную поездку.

Предводитель наш, Лукич, – матерый геодезический волчище лет пятидесяти с таким темным укоренившимся загаром, что если бы не голубые глаза с мягким рыжим оттенком, вполне сошел бы за индуса или пакистанца. С его съемок начиналось строительство многих водохозяйственных объектов в нашем знойно-пустынном краю: насосные станции, ирригационные каналы, водозаборные сооружения, водохранилища, дюкеры, акведуки – где он только ни работал. Генка после службы в армии был на распутье и пока суть да дело пошел к геодезистам: кроме зарплаты им платили полевые, частенько выпадали премии. Рустам, ученик Лукича, начинал, как и Генка. Прикипел, освоил основные измерительные приборы и окончил заочно техникум, опытным стал спецом.

День предстоял обычный июльский с температурой под 40 градусов по Цельсию в тени, а может и выше. Такая приблизительно жарища здесь всё лето и никаких дождей, даже заблудшие полупрозрачные облака-малыши – редкость. В прогнозах нет нужды, синоптикам можно бездельничать. Стабильность иногда нарушает буйный пыльно-песчаный ветер «афганец», обыкновенно подолгу беснующийся. Если застал на улице – песок в волосах, глазах, на зубах и даже в трусах, а угомонится – домашней уборки на полдня.

Потому и выехали с утра пораньше, чтобы успеть сделать побольше до прихода дневного зноя.

На съемке я, как и Генка, орудовал нивелирной рейкой, этакой трехметровой, довольно громоздкой деревянной линейкой килограмма три весом с яркими делениями, выставляя её вдоль и поперёк коллектора на точках измерения, а шеф с Рустамом «отстреливали» эти точки из нивелира и вносили замеры в журнал. Закончив съемку с одной позиции, Лукич и Рустам перетаскивали на плечах треноги с нивелирами на новое место, и всё повторялось. Так, раз за разом продвигались мы от начала к устью коллектора.

Во второй половине дня стали снимать предустьевую часть коллектора. Он вышел уже за пределы орошаемых угодий и нас сопровождал унылый безжизненный пейзаж: земли, не знавшие давно воды и лишенные видимой растительности – местами только с ошметками сухой весенней травы; вдали виднелись низкие барханы. Что особенно чувствительно, не стало тополей и тутовых деревьев из редких лесополос, в тени которых мы время от времени прятались от палящего солнца, а от нищего листвой кустарника, росшего кое-где вдоль коллектора, проку мало.

Зной придавливал, и мы налегали на свои объемистые походные фляжки. К тому же я не только пил, но ещё и смачивал тайком панаму. Хватало ненадолго: панама высыхала так же шустро, как сбегала из меня потом едва ли не вся выпитая вода. Скоро моя фляжка, а следом и Генкина опустели, мы нет-нет ходили на поклон к Лукичу и Рустаму, привыкшим к экономному питью. Устье приближалось, дело спорилось в преддверии окончания, но вода теперь иссякла у Рустама и Лукича. Машина далеко, скрылась из виду. На наш вопрос, почему водитель задерживается с водой – давно, мол, должен был подвезти, – Лукич отреагировал невозмутимо: значит, форс-мажор какой-то вышел. Как быть? Идти за водой к машине, потом возвращаться и доканчивать съемку? Можем не успеть до сумерек. Мне, да и Генке, не мешкая хотелось к воде. Но решали не мы. А Лукич, не раздумывая долго, вскинул на плечи треногу и бодро сказал: «Тут минут тридцать-сорок работы, закончим в темпе и рванем к машине».

Ковырялись час: усталость, жажда тормозили съемку. И вот, наконец, Рустам сделал финальный нивелирный «отстрел». Пока Лукич перекуривал, остальные спустились вниз по откосу коллектора и присели на грунт прямо у садистски журчащей зеленовато-мутной сточной воды: тут не доставали лучи уходящего, но всё ещё пламенеющего солнца. Я плохо представлял, как буду топать назад пять почти километров с высохшим горлом и будто распухшим языком, отяжелевшей головой да в придачу капризной рейкой, клял на все лады такую вот походную романтику и свою уступчивость, зарекался на всю оставшуюся жизнь не поддаваться на отцовские уговоры.

Командир бросил недокуренную сигарету:

– Подъем, мужики, не рассиживайтесь. В машине передохнем, по дороге в город.

– Так, Рустам ещё не перекурил. Пока покурит, мы расслабимся малость, – пытался я сострить осипшим голосом, хорохорясь.

– Посмотрим, как ты пошутишь на полпути к УАЗику, – ухмыльнулся, поднимаясь, некурящий Рустам.

Через минуту мы, каждый со своим багажом, зашагали вдоль нашего коллектора назад, к бидону с самой великолепной и желанной жидкостью на Земле.

Как раз где-то на полпути Лукич, похоже, заметил мою петляющую слегка походку и почуял, что мне стало совсем дурно.

– Ну-ка, погоди, – тронул он меня за плечо, поравнявшись. – Ты как?

Увидев хмельные глаза и услышав спотыкающийся ответ «нормально», Лукич приказал мне оставить рейку и спуститься с ним в коллектор, а Рустаму и Генке продолжать движение.

Все без вопросов подчинились.

Когда мы оказались у сточной воды, командир властно кивнул на неё:

– Умойся и намочи хорошенько голову, грудь, спину. Скинь рубашку.  

Брезгливая моя натура возмутилась было, но тщетно: я принялся плескаться в коллекторном стоке, пока вдруг не отпрянул, с испугом взглянув на Лукича:

– Сглотнул.

– Не ты это, а глотка твоя без спроса, – усмехнулся он озорно.

Я догадался, сплюнул:

– Солоноватая. Вы знали, что глотну. А если отравление?

– Лучше в городе понос, чем здесь, в глухомани, обморок. Не дрейфь, я не раз глотал и ничего, даже поноса не было… А тебе ведь лучше.

И вправду мне чуток полегчало и через минут пять мы продолжили путь. 

Скоро увидели Рустама, идущего навстречу и размахивающего фляжками с водой.

Пил я, обливаясь и захлебываясь, пил и пил: миг счастья, нет слов.

Лукич, напившись, спросил у Рустама про УАЗик. Тот сообщил, что водитель собирался подвезти воду, да не завелась машина, взялся чинить.

– Так я и подумал, – зло буркнул командир. – Починил?

– Доделывал, когда я к вам выходил.

Прямо перед отъездом в город подкатил к нам газик, из него вылез солидный мужчина из местных.

– Директор совхоза здешнего, – обронил для нас Лукич и устало пошел навстречу:

– Вечер добрый, Сарвар-ака. Как поживаешь?

– Здравствуй, Володя-ака, дорогой. Неплохо живем, неплохо. Давно тебя не было. Приезжай почаще. После тебя с ребятами всегда или новое строят или старое ремонтируют. Вы закончили, домой собираетесь?

– Собрались уже.

– Может, поужинаете у меня: чай, плов?

– Спасибо, Сарвар-ака, в другой раз. Ехать пора, дорога дальняя.

– Тогда, возьмите хотя бы арбузы. Бахча рядом. В пути попьёте, домой привезете.

– С удовольствием, – сдержанно согласился Лукич, а мы с радости готовы были плясать.

На полевом стане у бахчи нам загрузили десяток круглых темно-зеленых арбузов килограммов по пять-шесть. Ели полдороги: сперва нарезали кусками, а, насытившись, откинулись вольготно на спинки сидений и доставали небрежно, с хорошими интервалами, сочную душистую сердцевину. Плоды оказались спелыми и в меру сладкими – в самый раз.

Разморенный арбузным изобилием я стал отходить от минувшего дня, и размышлял, что хорошо бы завтра ехать не в какую-нибудь тьмутаракань снимать очередной коллектор, а работать опять у чистого водоёма, но при любом раскладе фляжка с водой под нашим небом – главная штуковина в геодезическом деле. Видел, как Лукич улыбается, посматривая на мою довольную физиономию, и догадывался почему: того и гляди скажет, что жизнь – синусоида: то сток коллекторный, то арбуз ароматный.

   

Комментарии

Комментарий #29370 18.10.2021 в 14:50

Легонькая, короткая история из советского времени…
«…В нашем знойно-пустынном краю…», «…под нашим небом…». И, действительно, Лукич, Рустам, Генка, Сарвар-ака и главный персонаж рассказа жили одною, по большому счету, жизнью, как и другие советские люди, при всех их резких отличиях… А теперь среднеазиаты для нас и мы для них по большей части чужие люди…