Сергей СКВОРЦОВ. НИЗКИЙ ПОКЛОН И СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ! К 80-летию начала обороны Тулы

 

Сергей СКВОРЦОВ

НИЗКИЙ ПОКЛОН И СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ!

К 80-летию начала обороны Тулы

 

Сегодня, 29 октября, исполняется 80 лет с начала обороны Тулы от немецко-фашистских захватчиков. Конечно, это лишь часть более широкой картины боёв за Москву, но я уделю внимание именно ей. Во-первых, потому, что с Тулой связана одна из самых героических страниц обороны столицы (недаром ведь город оружейников удостоился звания города-героя). Более того, борьба туляков оказалась весьма эффективной – по оценке маршала Жукова, «в разгроме немецких войск под Москвой Туле и её жителям принадлежит выдающаяся роль». Во-вторых, потому, что я родился и вырос в Туле, это мой родной город, и мне особенно близка его история, которой я по праву горжусь. Я не стану вдаваться в стратегию и тактику ведения боёв, а опишу эти события с точки зрения рядовых защитников города, в первую очередь бойцов народного ополчения.

В тульском гимне есть фраза «Тула веками оружье ковала, стала похожа сама на ружьё». И действительно, город всегда работал на оборону (это старейший в мире центр по производству стрелкового оружия, существующий уже пятьсот лет), что создало особый тульский характер. За почти девять веков существования города бои за него шли не раз, но, как любил говорить мой покойный отец, «в Тулу никогда не вступала нога иностранного завоевателя». И в этом немалую роль сыграли сами туляки, которые не только делали оружие, но и бесстрашно его применяли.

Героическое прошлое и сейчас продолжает о себе напоминать. От того дома, где я жил в Туле, всего двести метров до трамвайной линии, по которой осенью 1941 года проходила линия фронта, где немцев и остановили. В центральном парке находится могила погибших защитников города, за которой бережно ухаживают (и ни один даже самый отъявленный либерал пока что не посмел заявить, что подобным вещам там не место). А гулять в этот парк я ходил по улице Агеева, названной в честь первого комиссара Тульского рабочего полка, погибшего в самом начале боевых действий, вынося раненых с поля боя. Кстати, один этот пример показывает всю ложь антисоветчиков, изображающих комиссаров Красной Армии ничтожными трусами. Нет, господа, трусов там не держали – не зря немцы не брали политработников в плен.

Тем не менее, восемьдесят лет – громадный срок. Непосредственных участников боёв 1941 года уже давно нет в живых, и не удивительно, что мои земляки, подавляющее большинство которых гордится тем, что Тула – город-герой, как правило, воспринимают её оборону как «преданья старины глубокой».

Со мной дело обстоит иначе – я знаю об обороне Тулы, можно сказать, из первых рук. Я ведь очень поздний ребёнок – когда родился, моему отцу, Борису Сергеевичу Скворцову, уже исполнилось полвека. 1941 год он встретил зрелым мужчиной тридцатипятилетнего возраста, а похоронил я его, когда мне самому уже исполнилось 35 лет. Так что у нас было достаточно времени, чтобы не раз откровенно и обстоятельно обсудить события первой военной осени, которые я теперь вижу глазами отца. Его воспоминания я постараюсь использовать и сейчас.

В октябре 1941 года ситуация стала очень тяжёлой – немцы прорвали фронт и стремительно приближались к Туле. В тот момент в городе не осталось никаких боеспособных частей, кроме остатков 50-й армии, наспех сформированного городским комитетом обороны, т.е. фактически горкомом партии, Тульского рабочего полка, и полка НКВД, в принципе не предназначенного для ведения боевых действий. Плюс зенитчики, о которых я ещё напишу. Отец рассказывал, как по городу ездил единственный танк, причём танкист страшно ругался – вот, дескать, везде всё перекопали и перекрыли баррикадами (к обороне готовились на совесть).

Кроме стойкости и мужества, защитники Тулы мало что могли противопоставить наступавшим силам немцев (основу которых, между прочим, составляла танковая армия Гудериана). Первыми в бой вступили зенитчики под командованием лейтенанта Волнянского, которые вопреки самой природе зениток использовали свои орудия против танков, наводя их буквально по стволу. Других средств борьбы с танками, кроме изготовленных на тульском ликёро-водочном заводе бутылок с горючей смесью, в распоряжении защитников не было.

Особенность зенитных пушек такова, что снаряд имеет очень большую начальную скорость, поэтому при попадании в танк у того буквально сносит башню. Это весьма эффективно, но связано со смертельным риском. Зенитчики тогда нанесли немецким войскам серьёзный урон, за короткое время боя уничтожив 14 танков. Гудериана они остановили, но и сами почти все погибли, в том числе и лейтенант Волнянский, имя которого сейчас носит одна из тульских улиц.

Танкисты Гудериана ещё несколько раз пытались взять город с ходу, но все их атаки были отбиты. А вот с подоспевшей немецкой пехотой пришлось иметь дело ополчению и полку НКВД.

Как формировалось ополчение, я расскажу на примере собственного отца, который, кстати, был беспартийным. Уже давно вовсю шла война, но на военную службу его почему-то не призывали. В конце октября 1941 года, когда немцы вплотную подошли к Туле, а отец, по специальности горный инженер, подготовил к взрыву последнюю шахту, он сам пошёл в военкомат, чтобы спросить, что же ему делать. Стали искать его личное дело и… не нашли – видимо, какой-то нерадивый работник его куда-то засунул. Тогда отцу, по его словам, предложили на выбор два варианта: или эвакуироваться, или пойти в народное ополчение.

Как рассказывал отец, он рассудил так: «Здесь мой дом, здесь моя мать. Как же я могу куда-то уехать?». И записался в один из истребительных батальонов Тульского рабочего полка. Рядовым бойцом, хотя в своей сфере он уже был высококвалифицированным специалистом.

Тульский рабочий полк был сформирован из тех людей, которые в принципе не подлежали призыву – пожилых, инвалидов, безусых юнцов и тех, кто, как мой отец, не захотели эвакуироваться. Воевать они были не обязаны, но в почти безнадёжной ситуации совершенно осознанно и добровольно решили бороться с врагом до последнего.

Бойцам выдали из арсенала старые французские винтовки, у которых затвор располагался как-то необычно – в бою они были очень неудобны. Военную подготовку ополченцы пройти не успели, их направляли прямо в окопы, причём в гражданской одежде, в которой они пришли из дома, – в состав Красной Армии рабочий полк вошёл лишь после окончания боёв за Тулу и на армейском довольствии не состоял. Когда враг пошёл в атаку, ополченцам стали командовать «трубка такая-то, прицел такой», но, увы, большинство из них не имело понятия, что это значит. Стреляли просто по силуэтам и плохо попадали. Впрочем, первую атаку они отбили, а «своего» фашиста отец застрелил уже почти в упор.

В те первые дни обороны ополченцы вместе с полком НКВД выполнили свою задачу – сумели устоять, отразив вражеские атаки, – а затем начали подходить подкрепления. В частности, подошли хорошо обученные дальневосточные полки, которых туляки называли «сибирскими» и смотрели на них как на чудо-богатырей.

Тем не менее, весь ноябрь ситуация вокруг Тулы всё ухудшалась и ухудшалась. К началу декабря немцы практически окружили город, который, однако, не сдавался и продолжал сопротивление, в свою очередь, сковав две немецкие армии. А в самой Туле ветераны-оружейники на допотопном оборудовании, которое при эвакуации тульских предприятий просто оставили, не считая нужным вывозить, наладили выпуск стрелкового оружия и ремонт орудий и танков.

Измотанные немцы 5 декабря перешли к обороне, а уже на следующий день без оперативной паузы, что совершенно необычно для военной стратегии, советские войска начали Тульскую наступательную операцию, в ходе которой быстро отбросили врага далеко на запад.

В дальнейшем Тульский рабочий полк стал кадровой частью Красной Армии, в частности, сыграв решающую роль в освобождении Калуги. А тех, кто вступил в него осенью, не пожелав эвакуироваться, вернули в народное хозяйство. Несмотря на рассказы отца о том, как ему предлагали на выбор два варианта, похоже, что на самом деле всё же существовал лишь один полностью законный вариант – иначе за то, что он пошёл в ополчение, ему потом не грозили бы судом, и отцу не пришлось бы писать объяснение, копия которого до сих пор хранится в семейном архиве. К счастью, никого из не уехавших в эвакуацию бойцов ополчения реально к ответственности не привлекли.

Я глубоко уважаю отца за то, что он так поступил. Ведь тогда он не просто имел законное право, что называется, «откосить» от фронта, а, в общем-то, обязан был это сделать. Так что если бы он не пошёл воевать, никто был бы не вправе его за это упрекнуть – никто, кроме собственной совести. Либералы любят рассуждать о заградотрядах, благодаря которым «Советы» якобы и выиграли войну с Гитлером. Но как же тогда быть, например, с сотнями тысяч бойцов народного ополчения, которые в тот момент, когда вокруг всё рушилось, абсолютно добровольно пошли на фронт, выстояли и победили? Ведь их-то никто на войну не гнал!

Нет, господа, без массового героизма, который проявил наш народ – рабочие, крестьяне, интеллигенция – победа в Великой Отечественной войне была бы попросту невозможна. И сегодня я ещё раз отдаю дань уважения, восхищения и благодарности защитникам Тулы, отстоявшим и мой родной город, и всю нашу страну. Низкий им поклон и светлая память!