Валерий ДАНИЛЕНКО 
Валерий ДАНИЛЕНКО
РУССКИЕ СКАЗКИ В СРАВНЕНИИ С КИТАЙСКИМИ
Заранее понятно, что между русскими сказками и китайскими имеются сходства и различия. Два фундаментальных сходства здесь бросаются в глаза – изображение чудес и деление мира на три части – небо, землю и подземный мир. Эти сходства объединяют русские и китайские сказки, но вместе с тем за каждым из них кроются национальные различия.
ЧУДЕСА
Что такое чудо? Событие, которое происходит не по естественным, а сверхъестественным причинам. По естественным причинам, например, люди не могут родиться от рыбки, а в сказке «Иван – коровий сын» читаем:
«Повара рыбку вычистили, вымыли, сварили, а помои на двор выплеснули. Проходила мимо корова, помои полизала. Девка-чернавка положила рыбку на блюдо – отнести царице – да дорогой оторвала золотое пёрышко и попробовала. А царица рыбку съела. И все три понесли в один день, в один час: корова, девка-чернавка и царица. И разрешились они в одно время тремя сыновьями: у царицы родился Иван-царевич, у девки-чернавки Иван-девкин сын; и корова родила человека, назвали его Иван-коровий сын» (Сказки народов мира в десяти томах. Т.1. Русские народные сказки. Сост., вступит. ст. и примеч. В.П. Аникина. М., 1987 (в дальнейшем – РНС). С.26).
По естественным причинам от разных матерей, одна из которых, к тому же, – корова, не могут родиться дети, как две капли воды похожие друг на друга, а по сверхъестественным – пожалуйста: «Ребята уродились в одно лицо, голос в голос, волос в волос» (там же).
По естественным причинам не могут дети расти не по дням, а по часам и стать сверхсилачами в десять лет, а в сказке – пожалуйста:
«Растут они не по дням, а по часам; как тесто на опаре поднимается, так и они растут. Долго ли, коротко ли, стало им годков по десяти. Стали они с ребятами гулять, шутить шутки нехорошие. Какого парня возьмут за руку – рука прочь, возьмут за голову – голова прочь» (там же).
Возьмём китайскую сказку «Всадник на зелёном коне». В ней рассказывается о том, как одна бедная крестьянка родила лягушку. Муж предложил выбросить эту лягушку в реку, но она заговорила по-человечьи. Это её спасло.
Когда лягушка выросла, она попросила мать о невозможном – сосватать за неё одну из дочерей сельского старосты. Мать рассмеялась. Но лягушка сама сумела сосватать себе младшую дочь старосты.
Мы видим здесь три чуда: 1) по естественным причинам от женщины не может родиться лягушка, а в сказке – пожалуйста; 2) по естественным причинам лягушка не может заговорить по-человечьи, а в сказке – пожалуйста; 3) по естественным причинам лягушка не может жениться на девушке, а в сказке – пожалуйста.
В этой же сказке происходят и другие чудеса. Староста вынужден был согласиться выдать замуж за лягушку старшую дочь, поскольку эта лягушка так громко засмеялась, что началось землетрясение:
«Лягушка засмеялась. Голос её был громче тысяч лягушек, вместе взятых. От него затряслась земля, зашатались дома. В воздух поднялись камни и песок, затмив собою солнце. Стало темно. В доме старосты все перепугались и стали прятаться кто куда.
– Прошу тебя, не смейся, – стал просить староста, – не то мы все погибнем. Я согласен выдать за тебя свою старшую дочь» (Золотая свирель. Китайские народные сказки. Владивостокское книжное издательство, 1990. С.28).
Подобная история произошла и со средней дочерью. На этот раз от плача лягушки началось наводнение. Но замуж за лягушку в конце концов вышла младшая дочь старосты. Она подумала:
«Если лягушке послушны земля и воды, значит, это необыкновенная лягушка» (там же. С.30).
Не может по естественным причинам лягушка устроить землетрясение или наводнение. В сказках подобные события происходят по сверхъестественным причинам. Такие события – чудо.
С детских лет мы помним о чудесах, которые связаны в русских сказках с живой и мёртвой водой, с помощью которой воскрешают мёртвых, с молодильными яблоками, коврами-самолётами, скатертями-самобранками, шапками-невидимками, сапогами-скороходами и т.п. Но мало кто знает о чудесах, изображённых в китайских сказках.
Примеры китайских сказок, где в качестве чудотворцев выступают продукты природы:
1. Из камня выскакивает золотая собака, которая может изрыгать всепожирающий огонь («Два источника»).
2. Из персика в одно мгновение рождается мальчик, который растёт не по дням, а по часам («Золотая свирель»).
3. Юноша поймал краба, из которого выскакивает прекрасная девушка («Камни диди»).
4. Маленькая девочка увидела цветы таньхуа и в мгновение ока превратилась во взрослую девушку («Цветы таньхуа»).
5. Чудесный пион может оборачиваться в прекрасную девушку («Девушка-пион»).
6. Из глаз улитки мощным потоком льётся чистая вода («Два источника»).
7. Высоко в горах течёт чудесная вода. Достаточно один раз её попить, чтобы жить вечно («Злая мачеха»).
8. Юноша-сирота спас лягушку. Она заговорила по-человечьи и указала ему место, где течёт «сильная» вода. Достаточно один раз её попить, чтобы наполниться богатырской силой («Камни диди»).
9. В тыкве чудесным образом появляются вкусные кушанья («Сказка про одного лентяя и тыкву-горлянку»).
Примеры китайских сказок, где в качестве чудотворцев выступают продукты культуры:
1. Каменщик сделал чудесную чашку. Достаточно в неё опустить одно зерно кукурузы, чтобы в ней появлялись всё новые и новые кукурузные зёрна («В пургу поющая лютня»).
2. В пустой ступке появляется отборный рис («Гора тысячи сокровищ»).
3. Чудесный старик подарил юноше волшебную одежду. В этой одежде он оставался невредимым в страшном огне («Как Чжан Шуань спас Ли Хуа»).
4. Бедная женщина вышила на парче прекрасное селение. Порывы ветра сделали это селение реально существующим. Вместе с сыном она стала в нём жить («Парча»).
5. Юноша нарисовал на бумаге буйвола, небесную девушку и крылатого тигра. Когда он подул на них через рог, они ожили («Рог буйвола»).
6. Бедный юноша так искусно играл на флейте, что рыбы высовывали из воды головы, чтобы получше расслышать его игру («Камни диди»).
7. Мальчик заиграл на чудесной свирели и злой дракон, укравший его сестру, пустился в пляс. Он плясал до тех пор, пока не свалился в омут и не утонул в нём («Золотая свирель»).
8. Бедный юноша смастерил топор из чудесного железа, которое ему подарил старец. Этим топором он расколол гору надвое. Из трещины посыпалось золото («Топор, разрубающий горы»).
9. Несколько волосков волшебного буйвола упали в корзину мальчика. Она стала исполнять любые его желания – по его требованию из неё вылетали тарелки со вкусной пищей, птица, на которой он летал, камень, который разрушил строящийся дворец жестокого богача, и др. («Волшебная корзина»).
Чудо в сказке расценивается как событие вымышленное, нереальное и даже, выражаясь по-бахтински, смеховое. В его реальность ни сказочники (в отличие от мифотворцев), ни их слушатели уже не верят.
НЕБО
Наши славянские предки заселили небо высшими божествами (Перуном – верховным богом и богом грома и молнии, Сварогом – богом огня, Стрибогом – богом ветра и др.). Но их число не идёт в сравнение с китайскими небожителями.
В мифической древнекитайской картине мира небо заселено неисчислимым количеством небожителей. Высшая власть на нём принадлежит пяти небесным владыкам – Хуан-ди (главному богу), Чжуаньсюю (богу Севера), Фуси (богу Востока), Янь-ди (богу Юга) и Шаохао (богу Запада). Кроме богов, на мифическом небе обитают многочисленные духи. Они имели диковинный облик. Вот как выглядел экскорт Хуан-ди, который следовал за его колесницей:
«У некоторых из них были птичьи тела и драконьи головы, у других тело коня с человечьим лицом, у третьих человечье лицо, но змеиное туловище, у четвёртых тело походило на восьминогую свинью со змеиным хвостом… удивительные чудовища, и все разные. Фениксы плясали в небе, а крылатые змеи припадали к земле. Можно представить себе, какое это было величественное зрелище!» (Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987. С.93).
Ничего подобного мы не увидим в китайских сказках. Небо в них, как и в русских, опустошено. Мы встречаемся с небожителями только в редких сказках. По этим сказкам мы можем судить о трёх главных чертах сказочного неба – молочисленности небожителей, стирании границы между небом и землёй и сниженности образа небожителя. В яркой форме эти черты представлены в сказке «О том, как по животным счёт годам вести стали».
Малочисленность небожителей. В этой сказке мы встречаемся только с одним небожителем – Нефритовым владыкой. О других небожителях и речи нет. Будто все остальные повымерли.
Стирание границы между небом и землёй. В мифах путь людей на небо был полностью закрыт Чжуансюем – преемником Хуан-ди. После войны Хуан-ди с Чию, которого поддержал народ мяо, Чжуансюй решил себя обезопасить: он приказал своим внукам Чжуану и Ли перерезать дорогу, соединяющую землю с небом.
Никакой дороги с земли на небо в китайских сказках не требуется. Земные жители могут оказаться на небе чудесным образом. В упомянутой сказке, например, животные попадают на небо с лёгкостью необыкновенной. Для их чудесного перемещения на небо достаточно было одного призыва Нефритового владыки:
«Пожаловали на следующий день все звери да птицы в Небесный дворец. Собралось их великое множество. Вышел к ним Нефритовый владыка и говорит:
– Отныне счёт годам вести будем по зверям и птицам. А по каким – вы сами назовите» (Рифтин Б.Л. Китайские народные сказки. М., 1972 (сокращённо – Рифт.). С.28).
Так же легко животные перемещаются с неба на землю. Это перемещение обозначено лишь одним предложением: «Отправились звери к людям» (там же. С.29).
Сниженность образа небожителя. Нефритовый владыка выглядит явно глуповатым. Он легко поддался на уловку мыши, которая выдала себя за животное, которое больше вола, и поставил её на первое место в списке животных, по которым счёт годам вести стали.
О сниженности сказочного образа небожителя свидетельствует и другая сказка – «Жёны в зеркале». В ней повествуется о том, как одна старуха обратилась к небу, чтобы оно помогло найти жён для двух её сыновей. Небо послало ей небесного старца:
«Горюет старая, не спится ей, не лежится. И вот однажды ровно в полночь поднялась она с канна (кровати. – В.Д.), дверь отворила, смотрит – небо все звёздами усыпано, а вокруг тьма кромешная. Подняла старая голову, вздохнула и говорит:
– Детки вы мои, детки, где же вам жён по сердцу найти?
Сказала так, а сама думает: “Наверно, звёзды меня услышали, уж очень тихо вокруг”. Не успела она это подумать, вдруг видит – в юго-западной стороне блестящий круг от земли отделился чуть не больше луны, прямо к ней летит. Прилетел и во двор опустился. Блестит круг, глазам больно. Зажмурилась старая. Только открыла глаза, смотрит – старец в том кругу стоит, лицо доброе, красивое, борода белая, в руке палица с головой дракона. А лучи вокруг старца ярче самого круга сверкают. Улыбнулся старец – заколыхалась борода – и говорит ясным голосом:
– Подыскал я для твоих сыновей жён» (там же. С.100).
Какой же была реакция старухи на появление старца? Она отреагировала недоверчиво на обещание этого небожителя, что говорит о сниженности его образа в сказках:
«Не разгладились морщинки меж материнскими бровями, развела она руками и отвечает:
– Боюсь, что пустые твои хлопоты, почтенный старец-небожитель! Никто не придётся моим сыновьям по сердцу» (там же. С.101).
Если перед мифическими небожителями люди испытывали трепет, то перед сказочными они чувствуют себя довольно свободно и недоверчиво. Они сомневаются в их могуществе. Сомнения старухи в могуществе старца-небожителя в какой-то мере оправдались: он нашёл для её сыновей жён, да только не живых, а зеркальных. Они появлялись в зеркалах, которые им этот старец подарил.
ЗЕМЛЯ
В сказке описываются события, которых в действительности не было. Чтобы подчеркнуть их вымышленность, пространство и время в ней изображаются в нарочитой неопределённости. Для указания на эту неопределённость в русских сказках выработаны такие формулы: «В некотором царстве, в некотором государстве», «В некотором царстве», «В некотором государстве», «За тридевять земель, в тридесятом государстве», «Близко ли, далеко ли», «Низко ли, высоко ли», «Долго ли, коротко ли», «Много ли, мало ли», «Ни много, ни мало прошло времени» и т.п.
К подобным формулам приближены и такие зачины в сказках, в которых нет каких-либо подробных сведений об их действующих лицах, – такие, как «Жил да был крестьянин», «Жили-были старик со старухой», «Жили-были муж с женой, и была у них дочка», «В старые годы у одного царя было три сына» и т.п.
Несколько иная картина обнаруживается в китайских сказках. В некоторых из них мы встречаемся с довольно определённым хронотопом:
1. «Есть в провинции Шаньдун уезд Линьцзы, так вот, в южной его стороне, в селении Синьдяньчжэнь, на восточном краю стоит небольшой храм» («Богиня печи»).
2. «В провинции Юньнань, где издавна живёт народ И, есть большая гора Гуаньиныпань» («Волшебное коромысло»).
3. «Недалеко от города Гирина есть старинный городок Улдагай… Когда Минская династия в Китае клонилась уже к упадку, а великий Тай-цзу Гао хуан-ди (Нурхаци), основатель священной Да-цинской династии, уже строил здание Маньчжурской империи и проводил почтовые тракты, то как раз около нынешнего Улагая была поставлена почтовая станция…» («Девица-воевода»).
Имея в виду подобные сказки, Б.Л. Рифтин писал о «приземлённости» всех китайских волшебных сказок: «Волшебные сказки китайцев, как и некоторых других дальневосточных народов, отличаются особой “приземленностью” сказочной фантастики. Действие в них никогда не происходит в некотором царстве – тридесятом государстве (как в русских сказках. – В.Д.), всё необычное, наоборот, случается, с героем рядом, в родных и знакомых сказочнику местах» (Рифт. С.15).
На самом деле далеко не все китайские сказки, включая не только волшебные, но также о животных и бытовые, имеют определённый хронотоп. Наоборот, в большинстве из них, как и в русских сказках, мы встречаемся с неопределённым хронотопом. Вот лишь некоторые примеры:
1. «Не знаю, в каком краю, не ведаю, в какие времена приключилась эта история. Да и не все ли равно? Может, далеко – там, где небо с землей сходятся. А может, близко – рукой подать» («Мимоза»).
2. «Лежит в неведомых краях степь, десять дней на добром скакуне скачи – не обскачешь. Земля там – конца не видать, небо – глазом не объять» («Жены в зеркале»).
3. «Рос в старину в неведомом краю лес, густой и дремучий. Уж и не знаю, сколько дней, сколько ночей надобно идти, чтоб от конца до конца пройти» («Золотая птичка и дух времени»).
4. «В незапамятные времена в неведомом краю высилась громадная гора, а на той горе причудливые камни друг на дружку громоздились» («Про сосну, черепаху и тигра»).
Так ли уж сильно отличается тридесятое царство, которое находится за тридевять земель, от степи, леса или горы, которые находится в неведомых краях? Только в одном Б.Л. Рифтин прав: китайских сказок с «приземлённым» хронотопом значительно больше, чем подобных русских сказок.
Определённый хронотоп может соседствовать с неопределённым у китайцев даже в одной и той же сказке. Чаще всего мы наблюдаем такое соседство в изображении физической природы. Яркий пример изображение воды в сказке «Девица-карп». В ней есть фрагменты, которые описывают воду во вполне реалистическом духе. Таково описание воды в первом абзаце этой сказки:
«Есть в горах Ишань огромный водопад, издали посмотришь, кажется, будто вода прямо с синего неба падает. Сверкает серебром, искрится бурлящий поток, в долину катится. А из долины течёт в большой залив. Вода в заливе – старая тушь, чёрно-зелёная, глубина в нём – дна не разглядишь. А за заливом глубокое ущелье, тянется ущелье на несколько десятков ли, змеей вьётся» (Рифт. С.100).
В этом абзаце красочно описывает не сказочная, а вполне реальная вода. Но эта вода превращается в сказочную, как только дело доходит до момента, когда из неё всплывает сцена, на которой играют рыбы-оборотни. Она становится сказочной и после того, как эта сцена уходит под воду. Это произошло после того, как юноша, смотревший спектакль на сцене, выразил свой восторг громким возгласом. Уже не реальная, а сказочная вода, подобно живому существу, отреагировала на его возглас мгновенно:
«Вмиг смолкли гонги и барабаны, девушка исчезла, сцена ушла под воду. А по заливу волны пошли – словно буря на море разбушевалась. Юношу с ног до головы водой окатило, того и гляди, захлестнёт. Уцепился он за куст, ухватился за дерево, залез на самую вершину горы. Обернулся – куда, только волны подевались? Тишина да покой в заливе. Только с той поры не видел больше юноша того дива дивного» (там же. С.101).
«Диво дивное» – вот что превращает реальный предмет в сказочный. Это происходит тогда, когда он приобретает чудесные свойства. Чудеса – узловые пункты сказочной картины мира.
Неопределённый хронотоп преобладает над определённым в китайских сказках, как и в русских, в изображении живой природы.
Если в русских сказках излюбленным растением является яблоня, то в китайских – персиковое дерево. С древних времён оно считалось у китайцев священным растением. Его плодам приписывалась чудесная сила. Таков персик в сказке «Как юноша любимую искал». Её главный герой – Чжан Шуань – должен был добраться до своей любимой девушки Ли Хуа, которую похитила рыба-оборотень и держала её на своём острове.
Шуань добрался до этого острова чудесным образом: как только он взял в рот персик, так сразу же произошло чудо: его тело стало таким лёгким, что он приобрёл способность ходить по воде:
«Чует юноша – тело его лёгким стало, ну, прямо персиковый листик, и ступил он на воду, будто на твёрдую землю. Стоит и не тонет. Персик тот, оказывается, волшебным был, мог от воды спасти. Держит Чжан Шуань во рту волшебный персик и прямо к острову идёт» (Рифт. С.65).
В изображении животных в китайских и русских сказках мы обнаруживаем, с одной стороны, сходство, а с другой, – разницу. Так, лиса в китайских сказках, как и в русских, изображается как хитрое и коварное животное, а конь – как благородное. С другой стороны, неожиданную для нас значимость в китайских сказках приобрели мышь и заяц.
Мышь в русских сказках появляется лишь в эпизодах, а в китайских она очень популярна. В большинстве сказок она выглядит, как и заяц, настоящим героем. Мышонок в сказке «Умный мышонок» подарил коту-проповеднику колокольчик, который тот повесил себе на шею. С этого времени мыши стали успевать прятаться от кота.
В сказке «Никчемный мышонок» мы вновь видим смышлёного мышонка. Он прогрыз дырку в мешке, в который его упрятал волк вместе с петухом, уткой и ежом, и тем самым спас себя и своих друзей по несчастью от волка. О том, каков сказочный мышонок у китайцев, говорит одно название такой сказки: «Как мышонок победил тигра и слона».
Не всегда мышь в китайских сказках выступает как исключительно положительный герой. Её образ неоднозначен в сказке «О том, как по животным счёт годам вести стали». С одной стороны, и в этой сказке она отличается завидной сообразительностью, но с другой, мы видим в ней нечестность по отношению к кошке.
Нефритовый владыка отобрал двенадцать животных, по которым должен вестись счёт годам, – вола, лошадь, барана, собаку, свинью, зайца, тигра, дракона, змею, обезьяну, петуха и мышь. Возник вопрос: с кого начать? Владыка предложил – с вола, потому что он самый большой.
Мышь воспротивилась. Со свойственной ей находчивостью она заявила, что не вол, а она самая большая. Подивился Нефритовый владыка. Отправились на землю к людям.
Вот как мышь доказала, что она больше вола:
«Когда мимо людей вол проходил, все наперебой хвалили его: “Какой хороший, какой тучный!”. Только никто не сказал: “Какой громадный!”. А хитрая мышь тем временем взобралась волу на спину, встала на задние лапки. Увидали её люди и как закричат:
– Ай-я! Какая громадная мышь!
Услыхал это Нефритовый владыка собственными ушами, нахмурил брови и говорит:
– Ладно! Раз люди считают, что мышь больше вола, пусть вол уступит ей первое место. А сам пусть будет вторым.
На том и порешили. Вот отчего и поныне счёт ведут с года мыши, а уж потом идёт год вола» (Рифт. С.29).
Ещё до того, как Нефритовый владыка призвал к себе на небо животных, из числа которых он намеревался отобрать тех, по которым отныне будет вестись счёт годам, мышь пообещала разбудить кошку, чтобы вместе с нею отправиться утром на небо. Но своего обещания мышь не сдержала. Тем самым она избавилась, по крайней мере, от одной конкурентки. Кошка спокойненько проспала.
Вот что произошло после того, как мышь вернулась к кошке и похвасталась ей своим успехом:
«Кошка так и вскипела: задышала тяжело, оскалила зубы, бросилась на мышь и перегрызла ей горло – мышка только пискнуть успела да дернуть задними лапками. Так и остались с тех пор кошка да мышь лютыми врагами» (там же. С.30).
Волк и лиса в китайских сказках, в отличие от русских, отодвинуты на второй план, а на первом оказались мышонок и заяц. В их трактовке китайские сказки отличаются от русских. В большинстве китайских сказок заяц выглядит героем, а не трусишкой. В сказке «Заяц и волк» он побеждает волка. В сказке «Как заяц спас козлёнка и барашка» он снова изображён как герой. В сказке «Умный заяц» он спасает слона от леопарда. И т.д.
Национальные особенности в русских и китайских сказках особенно заметны в изображении культуры.
КУЛЬТУРА
Пища
В китайских сказках нет скатерти-самобранки. В сказках о пище в них делается упор на борьбу с чревоугодием. Поучительную историю о ней мы узнаём из сказки «Как горная и городская мышь друг к дружке в гости ходили».
Встретились на дороге две мыши – горная и городская. Они подружились. Пригласила однажды горная мышь городскую в гости и угостила её вкусной пищей – земельными орехами, сладким картофелем, разными ягодами.
Настала очередь городской мыши угостить горную. Особенно понравилась гостье масло в чане – жёлтое и прозрачное. Городская мышь держала горную за хвост, чтобы та вдоволь насытилась чудесным маслом. Насытилась. Тут бы ей и умерить свой аппетит! Не тут-то было! Несмотря на то, что городская мышь предупредила её о коте, она попросила городскую мышь ещё раз подержать её за хвост. Чревоугодие у горной мыши пересилило чувство страха. В подполье наведался огромный чёрный кот. Городская мышь испугалась и отпустила хвост горной мыши. Горная мышь утонула в чане с маслом.
Одежда
В китайских сказках нет шапок-невидимок и сапог-скороходов. Одежда в китайских сказках, как и в русских, может быть чудесной. Яркий пример – платье, которое Шуаню подарил старец в сказке «Как юноша любимую искал». Оденешь его – и в огне не сгоришь:
«Надел Чжан Шуань белое платье волшебное, так и искрится оно, так и сверкает, и зашагал к западному краю неба. Не счесть, сколько дней он до той горы добирался (где жил огнедышащий тигр. – В.Д.), как вдруг видит – впереди пламя полыхает, злобно шипят огненные языки, вот-вот небо лизнут. Не испугался юноша, прямо в огонь пошёл. Но что за диво! Огонь его не берёт» (Рифт. С.64).
В сказке «Мимоза» чудотворные свойства приписываются юбке девы-лотоса:
«Скинула девушка длинную зелёную юбку, бросила под ноги, полетела юбка, закружилась и стала тихонько на землю опускаться. Подвела девушка юношу к тому месту, где юбка опустилась. Смотрит юноша – вместо юбки заводь большая, как изумруд блестит. Посреди заводи домик стоит. К дому мостик перекинут» (Рифт. С.86).
В этой же сказке дева-лотос превращает шёлк в воду:
«Берёт дева-лотос кусок шёлка, на траве его расстилает, шёлк тотчас в зелёную воду превращается» (там же. С.87).
Жилище
В китайских сказках нет избушки на курьих ножках. Жилища в них изображаются разные – обыкновенные и необыкновенные. Но даже и обыкновенные могут появляться необыкновенным образом. В китайской сказке «Мимоза», например, обыкновенный дом появляется из чудесной юбки девы-лотоса. Вот как он выглядит:
«Перешли юноша с девушкой мостик, вошли в дом – просторно там и чего только нет: котёл, чашки, ковшики, тазы, циновки, одеяла, утварь разная, даже ткацкий станок у стены стоит» (Рифт. С.86).
Наряду с обыкновенными жилищами в сказках изображены и необыкновенные. Чудесный старец из сказки «Как юноша любимую искал» жил в необыкновенном жилище. Оно было каменным:
«Вошёл Чжан Шуань, видит – кровать в доме каменная, и котёл каменный, а чашки каменные, и тазы каменные. Всё из камня выточено» (Рифт. С.64).
Необыкновенно богатым был дворец царя драконов в «Сказке про хитрого У-гэна и верного Ши-е». В этот дворец доставил с того света главного героя его спаситель – карп-оборотень. Вот как выглядел этот дворец:
«Пришли они в зал, в том зале каменья драгоценные сверкают – не счесть их» (Рифт. С.72).
Царь драконов так описал своё богатство:
– Издавна известно: что жёлтое у царя драконов – то золото, что белое – то серебро; что круглое – то жемчуг, что блестящее – то драгоценные каменья; а кораллы да агаты хоть вёдрами черпай. Одежды разной – не переносить, еды – не съесть, хоромы – просторные да богатые (там же.).
Техника
В китайских сказках нет ковра-самолёта и меча-саморуба. Но есть свои технические достижения. Мы можем их увидеть, например, в сказке «Мимоза». Всезнающий старец сообщил Чжан Шуаню, что его любимую Ли Хуа похитила злая рыба-оборотень. Она держит её в плену на далёком острове. Эту рыбу можно победить лишь с помощью волшебного меча, который охраняет тигр в своей огненной пещере. Благодаря огненепроницаемому платью, Шуань пробирается в пещеру тигра через огонь и расправляется с его хозяином тем же мечом, который он стерёг:
«Вот и пещера Огненного тигра на самой вершине горы, сам хозяин её стережет, глаза у тигра – два храмовых колокола, из пасти пламя вырывается. Вспомнил тут Чжан Шуань про свою Ли Хуа, ещё храбрее стал. Бросился он в пещеру, видит – меч на стене драгоценный висит. Схватил юноша меч, тигра ударил, свалился замертво тигр, и в тот же миг пламя на горе погасло. Взял Чжан Шуань меч, к старцу воротился» (Рифт. С.64).
Благодаря волшебному персику, Шуань прошёл по воде к острову, где рыба-оборотень держала в неволе Хуа. Шуань вступил в схватку с этой рыбой и её прислужниками:
«Только ступил юноша ногой на остров, а навстречу ему из мглы рыба-оборотень вышла с солдатами-креветками да полководцами-крабами. У всех копья длинные да рогатины стальные. Сама рыба-оборотень чёрная, на голове шлем серебряный блестит, на теле панцирь из серебра сверкает. Закричала рыба, загудело в ответ ей море, окружили юношу креветки-воины да полководцы-крабы. Не испугался юноша, не стал назад пятиться. Поднял он свой меч драгоценный, повернулся к востоку – да как взмахнёт, повернулся к западу – да как ударит! Побежала от меча белая дорожка огненная. В тот же миг мгла рассеялась, а воины да полководцы креветками да крабами обернулись, стали в разные стороны расползаться. Рыба-оборотень как взглянула на сверкающий меч – глаза зажмурила. Тут юноша её и зарубил. Потом нашёл он свою любимую, и стали они мужем и женой» (там же. С.65).
В области духовной культуры у китайских сказочников, как и у русских, на первый план выдвинуты нравственность и политика.
Нравственность
В русских сказках на первый план выдвинуты отношения между мачехой и падчерицей, а в китайских – между свекровью и невесткой. Как и в реальной жизни, свекровь часто ненавидит невестку. Такова невестка в сказке «Птица Чжаогу». Невестка, как огня, боялась старухи. Из всех сил старалась ей угодить. Не тут-то было:
«Ни еды хорошей, ни одежды не давала свекровь бедной невестке, только била её да бранила с утра до вечера» (Рифт. С.55).
В обязанность невестки входил сбор тутовых листьев для шелковичных червей. Собралась она в очередной раз за тутовыми листьями в горы. Старуха напутствовала её такими словами:
– Невестка в хозяйстве всё равно что лошадь. Захочу – верхом на ней ездить буду. Захочу – побью. Попробуй только вернись без тутовых листьев! Плеткой тебя отхлестаю, палку об тебя обломаю, три дня есть не дам, пять дней спать не велю! (там же. С.56).
Долго невестка искала тутовые листья, но вместо тутов ей попадались одни дубы. Выбилась она из сил. Села на дорогу и заплакала.
У старухи была дочь. Красивая и добрая. В отличие от матери, она очень любила свою несчастную невестку и ласково называла её сестричкой. Забеспокоилась девушка о невестке и пошла искать её в горы. Нашла. Но и вместе они не могли отыскать тутовых деревьев. Тогда девушка пошла на отчаянный шаг. Она три раза крикнула:
– Князь гор! Князь гор! Преврати дубовые листья в тутовые, я тогда за тебя замуж пойду! (там же. С.59)
Произошло чудо:
«Только она умолкла, налетел на равнину ураган, небо и землю чёрной пеленой окутал, шумит всё вокруг, гудит. Вдруг ветер стих, луна из-за туч выплыла. А на месте дубов сплошь туты стоят. Смотрят девушка да невестка на диво дивное, не нарадуются. Руками взмахнули и принялись листья рвать. Листья зелёные, ну прямо изумруд, каждый величиной с ладонь будет. Только начали собирать, а уж корзинка доверху полна. Подняли они её вдвоем и стали спускаться с горы» (там же).
Сказка, между тем, заканчивается печально. Князь чёрным вихрем налетел на девушку и навсегда унёс её к себе. Невестка искала её долго и мучительно:
«Прошла весна, миновало лето, осень пришла. Каждая травинка в горах знала, что бедная женщина свою сестрицу ищет, и под ноги ей стелилась, чтоб мягче было ходить. Знала про это и каждая яблоня в горах и протягивала бедной женщине свои ветки со спелыми плодами. И все птицы про это знали. И решили они от холодов её спасти. Выщипали они у себя пух, вырвали перья и бросили их невестке. Закружились пух и перья снежинками, прикрыли бедную женщину. На другой день подул северный ветер, и обернулась невестка красивой птичкой, на теле у неё пух и перья выросли. Летает она и кричит:
– Чжао гу, чжао гу! Ищу сестру, ищу сестру!» (там же. С.60).
Сказка «Птица Чжаогу» – гимн великой любви. Трогательной и самоотверженной.
Политика
В китайских сказках, как и в русских, выражено вполне определённое отношение к алчности – стремлению любой ценой разбогатеть. Люди, страдающие сребролюбием, изображаются в них в жалком виде. Яркий пример – У-гэн из «Сказки про хитрого У-гэна и верного Ши-е». Им владела одна, но пламенная страсть – стать богачом, чтобы не работать. А лень, как известно, – мать всех пороков. Вот какой портрет У-гэна нарисован в начале сказки:
«Звали старшего брата У-гэн. Говорили люди про таких, как он: “Есть – здоровый, работать – хворый”. И ещё говорили: “Язык – сладкий мёд, сердце – горький чеснок”. Ленив был У-гэн без меры, и без меры хитёр» (Рифт. С.66).
У У-гэна был младший брат Ши-е. Он был прямой противоположностью своего старшего брата – трудолюбивый, правдивый, бесхитростный, бескорыстный. С утра до вечера он добывал хворост в лесу, чтобы продавать его богатым людям. Среди таких людей был и Чжан – отец красавицы дочери Мин-чжу. Бедный дровосек и дочь богача страстно полюбили друг друга. Но случилась беда: Мин-чжу похитил злой Чёрный орёл и унёс её в свою пещеру, прикрытую тяжёлым камнем. Ши-е попытался отвалить этот камень, но это ему не удалось.
Отец Мин-чжу объявил на всю округу, что он пожалует баснословную награду тому, кто освободит его дочь от Чёрного орла. Затрепетало сердце у У-гэна. Но оно чуть не вырвалось из груди, когда Ши-е поведал ему, где пещера, куда орёл спрятал Мин-чжу. Он побежал в дом Чжана и стал врать:
«У-гэна знали в доме Чжана, он тоже изредка приносил туда хворост. Сел У-гэн на лавку и давай врать: увидел, дескать, он птицу, погнался за ней, но не догнал. Где пещера орла, не сказал, зато пообещал через несколько дней привести барышню домой» (там же. С.69).
Братья отправились к пещере чудовица. Вдвоём им удалось её открыть. Ши-е сел в корзину, а У-гэн опустил его на верёвке в логово орла. Там Ши-е нашёл свою возлюбленную. Её поднял наверх У-гэн, но когда дело дошло до брата, то он пошёл на неслыханную подлость: он бросил вниз верёвку от корзины Ши-е.
У-гэн торжествовал. Он предвкушал своё богатство. Он даже собрался жениться на Мин-чжу. Но неожиданно вернулся Ши-е:
«Увидел У-гэн брата – не знает, куда от стыда деваться, и давай улепётывать, словно заяц. Слыхал я от людей, будто лентяй да бездельник У-гэн ходил из деревни в деревню, милостыню просил, вскорости умер с голоду» (там же. С.74).
Мы могли бы предположить, что сказка, о которой шла речь, должна закончиться традиционно: бедняк, женившийся на дочери богача, должен стать богачом. Но она заканчивается по-другому:
«А Ши-е с Мин-чжу весь век жили счастливо. Они не помышляли о богатстве, не пошли в дом Чжана, а вернулись в деревню, вместе трудились и в радости проводили свои дни» (там же).
ПОДЗЕМНЫЙ МИР
Чаще всего подземный мир находится под землёй. Вот почему его называют подземным. Но он может находиться и под водой или на вершине горы. Этот мир называют не только подземным, но также и загробным, поскольку в нём обитают души умерших. Его называют также потусторонним, противопоставляя ему мир посюсторонний – мир, в котором мы живём. О нём также говорят, как о том свете – в противоположность этому.
В русских сказках подземный мир часто помещают в тридесятое царство, которое находится за тридевять земель. При этом надо помнить, что тридесятых царств очень много. Свои тридесятые царства у Кощея Бессмертного, морского царя, Елены Премудрой, медведя, орла, сокола, ворона и т.д.
Несмотря на то, что тридесятых царств в русских сказках очень много, между ними немало общего. Все они напоминают этот, земной мир. Возьмём, например, сказку «Волшебное кольцо». Тридесятое царство в ней находится под землёй. Вход в него прикрыт камнем. Мартыну его показывает красная девица:
«“Ступай за мною!” – говорит красная девица и повела его под тот камень. Долго шли они подземным ходом, вдруг забрезжился свет – всё светлее да светлей, и вышли они на широкое поле, под ясное небо. На том поле великолепный дворец выстроен, а во дворце живёт отец красной девицы, царь той подземельной стороны» (РНС. С.171).
В подземном мире всё, как на земле. В сказке «Окаменелое царство» солдат «упал в глубокую-глубокую пропасть, отшиб себе все печёнки и целые сутки лежал без памяти.
После опомнился, встал, осмотрелся. Что же? – и под землёй такой же свет.
“Стало быть, – думает, – и здесь есть люди!”» (РНС. С.256).
В сказке «Морской царь и Василиса Премудрая» читаем: «А Иван-царевич отправился в подводное царство; видит – и там свет такой же, как у нас; и там поля, и луга, и рощи зелёные, и солнышко греет» (РНС. С.24).
Несмотря на то, что подземный мир мало чем отличается от земного, нельзя забывать, что первый есть не что иное, как загробный мир, но границы между этими мирами чрезвычайно размыты, поскольку, во-первых, загробный мир и земной очень похожи друг на друга, а во-вторых, живые люди в сказках могут проникать в загробный мир, оставаться там живыми и возвращаться живыми оттуда. Нередко появляются на земле и жители загробного мира – многоголовый змей, Кощей Бессмертный и т.п.
Жителем подземного мира в китайской «Сказке про хитрого У-гэна и верного Ши-е» является Чёрный орёл. Он похитил красивую девушку Мин-Чжу. Она уже отдала своё сердце бедному дровосеку Ши-е, но произошло несчастье:
«Вдруг вихрем налетел ветер, засыпал людям глаза песком да пылью. Вслед за вихрем примчался Чёрный орел, схватил своими железными когтями Мин-чжу и умчался» (Рифт. С.67).
Ши-е попытался вырвать из когтей Чёрного орла любимую девушку. Ему даже удалось его ранить, Но рана не помешала чудовищу добраться до своего жилья – пещеры:
«Взревел орёл страшным голосом, ещё крепче стиснул когтями девушку, захлопал перебитым крылом и прочь улетел. Бросился Ши-е его догонять.
Долго бежал юноша, а орёл подлетел к пещере на вершине крутой горы, клювом отодвинул огромный камень – из-за высокой травы его и не видать, – вместе с девушкой скрылся в пещере, а вход камнем завалил. Подбежал Ши-е к пещере, хотел камень поднять, где там – его и с места не сдвинешь» (Рифт. С.68).
За этим камнем располагался тот свет. Ши-е сумел туда пробраться: отвалить камень ему помог его брат У-гэн. Что же Ши-е увидел на том свете?
«Шёл, шёл, вдруг видит – впереди посветлело, и дорога показалась, щебнем мощённая. Лежат по обеим сторонам той дороги груды костей. Посмотрел на это Ши-е, и взяла его злость: “Сколько жизней сгубила птица проклятая. Не успокоюсь, пока её не изничтожу!”. Идёт он дальше, смотрит – лес перед ним тёмный, мрачный, в лесу – чёрный дом, тихо вокруг, как в могиле, ни звука не слыхать. Схоронился Ши-е за высоким деревом, огляделся. Видит – изгородь, около изгороди – камень, на камне – девушка сидит, плачет. Подняла девушка голову. Пригляделся Ши-е – да ведь это Мин-чжу! » (там же. С.63).
После того, как храбрый Ши-е расправился с Чёрным орлом, он освободил огромного карпа, прибитого гвоздями к стене. Этот карп оказался оборотнем. Он трижды перекувыркнулся и обернулся в красивого юношу. На его спине Ши-е перелетел с того света на этот, где он женился на Мин-чжу и жил с нею долго и счастливо.
Об относительности границы между подземным миром и земным в яркой форме свидетельствует сказка «Жених-змей». В ней рассказывается о том, как старик, у которого было семь дочерей, уронил свой топор Золотое лезвие в нору змея. В обмен на этот топор змей потребовал от старика выдать одну из его дочерей за него замуж. Шесть первых дочерей ответили одинаково:
– Не пойду, вонючий он (там же. С.76-77).
Младшая сестра согласилась. Она переселилась в змееву нору, над которой возвышалась огромная навозная куча, и зажила со змеем припеваючи. Но однажды к ней в гости явилась вторая сестра. Она увидела, как хорошо живётся её седьмой сестре, что решила её подменить. Она переоделась в одежду своей младшей сестры и выдала себя за змееву жену. Змей был настолько подслеповат, что не сумел разглядеть подмены. Жена-самозванка, недолго думая, утопила в реке настоящую жену змея.
С этого момента начинаются чудеса превращений: самозванка несколько раз убивает настоящую жену змея, но та из мира мёртвых вновь и вновь возвращается в мир живых. Но возвращается она в новом обличье. Она демонстрирует чудеса оборотничества, тем самым стирая границу между подземным миром и земным (смерть – оборотничество – жизнь).
Оборотничество стирает границы между смертью и жизнью самым неожиданным образом – между неживыми людьми и живыми, между людьми и животными, между людьми и растениями и т.д. Вот какую серию оборотничеств мы видим в сказке «Жених-змей».
Эпизод первый. Седьмая сестра, утопленная в реке второй сестрой, оборачивается попугаем и возвращается в змееву нору. У попугая злой язычок. Своему неразборчивому муженьку он кричит:
– Бесстыжий змей, бесстыжий змей, не лезь свояченице за пазуху (там же. С.80).
Но убийце-сестре досталось побольше:
Не гляди в моё зеркало, подлая!
Не разглядывай собачью морду, уродина!
Не трогай мой гребень, бесстыжая!
Не чеши собачью голову, тварь поганая!
(там же. С.81).
Эпизод второй. В отличие от змея, самозванка сразу поняла, что это за попугай. Она велела змею принести побольше воды для чана. Когда тот уехал на коне из дома, ничтоже сумняшеся она снова топит свою сестру, превратившуюся в попугая, – на этот раз в чане.
Эпизод третий. Вторая сестра зарыла мёртвого попугая в землю. Но не прошло и дня, как из могилы выросло финиковое дерево. Догадливая самозванка сразу сообразила, что это за дерево. Срубила его и сделала из него скамейку.
Эпизод четвёртый. Настоящая жена змея показывает новое чудо оборотничества. Она превращается в призрак, из которого её муж-змей должен сотворить в прежнем виде свою настоящую жену. Вот что ему говорит призрак:
– Змей, змей, не обнимай меня, у меня ещё кости не выросли. Возьми снегу – сделай мне из него платье, возьми цветок дикой сливы – сделай мне из него лицо, возьми ветки – сделай мне из них кости. И стану я такой, как была прежде (там же. С.82).
Эпизод пятый. «Так и сделал змей. Стала меньшая дочь ещё краше. А злодейку вторую сестру змей выгнал, и стали они с женой снова счастливо жить» (там же).
***
Итак, сравнение русских сказок с китайскими позволяет сделать следующие выводы:
– Они характеризуются чрезвычайным многообразием изображаемых в них чудес.
– Их объединяет общее представление о мире. Он делится на небо, землю и подземный мир.
– Между небом, землёй и подземным миром в них нет резкой границы.
– Наименьшее число изображаемых в них жителей на небе, а наибольшее – на земле.
– Как в тех, так и в других наибольшую разработку получили две области – живая природа и культура.
– Наибольшие национальные отличия между ними связаны с продуктами культуры.