Александр БОБРОВ 
Александр БОБРОВ
ПРОСВЕТ НАД ХРАМОМ
Венгерские записки
В пасмурный День республики, который отмечается в Венгрии каждую годовщину начала Будапештского мятежа 23 октября, над курортным Хевизом и тепловодным озером нависли хмурые облака и даже собирался дождь. Но я шёл с приподнятым настроением по улице классика Эндрю Ади, который был писателем-модернистом, но, как и многие творцы Серебряного века в России, остался великим патриотом. Именно он сказал гениальную фразу: «Моя венгерскость есть только во мне, кроме меня – нигде. Она есть в народе, но в нем она не жива, ибо нема, не осознана… Я последний живущий венгр».
Ади не кичился исключительностью, а высоко понимал миссию настоящего писателя: только он может выразить во всей полноте национальность, которая немотствует в душе народа. Но ведь именно венгерскость помогла сохраниться этому своеобычному народу с непонятным языком среди славяно-немецкого окружения, перелистать все героические и страшные страницы, преодолеть нашествия и гражданские конфликты и отметить 11 веков своего государства, основанного так далеко от легендарной прародины – Туранской низменности в Западной Сибири.
О, попробовали бы мы так заговорить о своей русскости на телевидении, например… Но именно так я себя и ощущаю в последние десятилетия, и работаю с этим сознанием: я – последний живущий русский!
Живоносный источник
Потому и поспешал я в этот день к строящемуся православному храму Богородицы Животворящий источник, который возводится (не поверите!) на деньги венгерского правительства. Настоятель храма о. Николай (Ким) приехал из Будапешта, чтобы провести службу, хотя в этот день никакого особо почитаемого праздника и не было (по святцам – Собор Волынских святых, которые с ужасом взирают с небес на то, что творится на западенской Волыни с гонением русского языка и захватом православных церквей), но протоирей написал мне: «23-го октября в Венгрии выходной день, национальный праздник. Поэтому мы наметили отслужить Литургию в нашем строящемся храме. Службы на стройплощадке мы ведём уже второй год, благодаря помощи верующих строителей. Прихожане и приезжие – соберутся. Адрес храма: Hévíz, Ady Endre u. 15».
И вот на подходе к храму небо заметно посветлело, и я увидел строящийся одноглавый храм (первый в Венгрии исконно русского облика! – раньше православные храмы должны были внешне выглядеть как католические), а перед ним не кучи строительного мусора или бытовки – любовно распаханное небольшое поле для озимых. И сразу толкнулись строчки, которые потом сложились в стихотворение:
У храма православного,
пригодного
Для служб среди строительства – пока,
Как здорово, что почва обработана,
Венгерская, до малого клочка!
Что не захламлено и не застроено –
Быть может, частной собственности след?
А что ж у нас-то доброе угроблено
За тридцать частнособственнических лет…
Пора бы мусор отделять от главного,
И, как ты, Хевиз, щедро ни встречай –
Приеду вскоре к храму православному,
Взглянуть на этот скромный урожай.
Ну а пока батюшка служил литургию среди строительных лесов с помощниками из Хевиза, с местными прихожанами, среди которых особо следует упомянуть большую семью Чепыжовых – супруги Владимир и Татьяна с пятью детьми – все воцерковленные люди, глава семьи недавно стал диаконом. И с редкими в эту пору приезжими. Я подошёл к двум просветлённым, скромно одетым девушкам, спросил, откуда они? «Из-за кордона, из Берегово». – «Но ведь там венгры живут и немного украинцев-униатов». «Да, но у нас бабушка была православная. Она с детства нас приобщала. Вот, на трёх поездах приехали через всю Венгрию»… И такие представители молодого поколения тоже на дух не воспринимают насилие над верой, творящееся на Украине.
У о. Николая всегда скапливается к приезду масса дел – от церковных до финансово-строительных. Поэтому поговорили мы с ним бегло, но этот образованный и просветлённый человек, который отвечает за сайт Епархии, успел мне поведать главное, обозначить узловые события и символические совпадения, которые привели его к вере, к судьбоносному назначению в Венгрию:
«Кореец по отцу, крещен я был в младенчестве, когда бабушка Феодосия принесла меня в церковь Святителя Николая на Большеохтинском кладбище Ленинграда, города, в котором я родился и вырос. Святитель Николай – покровитель нашей семьи, у моего папы день рождения 22 мая, а у племянника (он тоже носит имя Николай) – 19 декабря. Так совпало, что оба этих дня – дни памяти святителя. Окончил я физико-математическую школу, защитил диплом на физико-механическом факультете Ленинградского политехнического института в 1983-м году, по специальности проработал недолго, в том числе и в пригороде Санкт-Петербурга – Царском Селе (город Пушкин). В 1991-м году там началось восстановление Феодоровского Государева собора. Вместе с другими добровольцами я разбирал завалы разоренного храма, что находился недалеко от моего дома и работы. Я помню знаменательный для меня день 29 сентября 1991 года, когда я впервые прислуживал в алтаре Софийского собора Царского Села. Уже позже я узнал, что первым настоятелем Софийского собора, где я начинал служение, был протоиерей Андрей Самборский (1732-1815), похороненный на Большеохтинском кладбище, в церкви которого меня крестили. Вот такая знаменательная история. Ну, и в Венгрии случилось еще одно знаменательное пересечение с памятью этого выдающегося священника, протоиерея Андрея Самборского, о котором я упомянул. Он ведь оказался в Венгрии в 1799-м году, приехал сюда в качестве духовника Великой княгини Александры Павловны Романовой, вышедшей замуж за эрцгерцога Иосифа Габсбурга, палатина венгерского. Она сохранила в замужестве свое Православие, прожила в Венгрии всего полтора года и скончалась после родов в возрасте 17 лет, но её успели полюбить венгры за тёплое отношение к их стране. Умерла и ее дочь Паулина. Для вечного поминовения дочери Павла I усилиями ее духовника отца Андрея Самборского в Юрёме, имении ее мужа эрцгерцога Иосифа, был построен православный храм-усыпальница в честь святой мученицы царицы Александры. Этот старейший в Европе русский православный храм к началу XXI века был забыт, богослужения в нем проводились раз в год, на 9 мая, даже в печатных местных изданиях он именовался часовней Святого Георгия Победоносца, а в некоторых утверждалось, что он и вовсе не сохранился до наших дней. Так вот, в 2003-м году тогдашний правящий архиерей, епископ Венский и Будапештский Иларион (Алфеев), ныне митрополит Волоколамский и председатель ОВЦС, назначил меня настоятелем этого уникального храма-памятника. За довольно короткий срок нам удалось вернуть бывшей придворной церкви ее былое великолепие и значение. Сейчас Юрёмский храм является зримым символом долгой истории присутствия Русской Церкви в Венгрии».
Вот такая перекличка веков и неисповедимых путей верных сынов Церкви…
Потом я приходил к строящемуся храму в ясную погоду золотой осени, фотографировал, беседовал со строителями. Строительство храма удалось начать буквально до объявления чрезвычайного положения в связи с пандемией коронавируса ещё в марте 2020 года, но и в последующие месяцы строительные работы не были остановлены ни на один день, благодаря добросовестным строителям из Молдовы во главе с бригадиром Николаем Брега. Простившись с храмом, поехал на берега Дуная, в реставрируемый Успенский кафедральный собор.
Не ценности, а Бог
Епархиальный Успенский реставрируемый собор отмечает своё 220-летие, он был возведён у моста Эржебет в период расцвета Австро-Венгерской империи. Службы проходят пока в соседнем малом помещении трапезной и библиотеки. После службы мы побеседовали со священником Святославом Булахом – знатоком и старожилом Венгрии. Сам о. Святослав родом из Запорожья, учился на историческом факультете Киевского университета, а в 1981 году по студенческому обмену, как позже и мой сын из Плехановского института, был отправлен в Будапешт, год учился на курсах венгерского языка (на этом этапе многие советские студенты, особенно блатные, – отсеивались), потом пять лет учил историю в Будапештском университете, был заместителем секретаря комсомольской организации нашего землячества. Когда сын приехал в Венгрию в 1986 году, она насчитывала 120 молодых людей, а когда уезжал в проклятом 1991-м, не осталось и половины. Так мы теряли влияние и присутствие в Европе. Булах женился, переехал в Москву, работал в институте экономики РАН (был же огромный сектор экономики соцстран!), затем трудился в торгпредстве СССР напротив посольства в Будапеште. Потом соцлагерь был предан и распущен, ему пришлось заняться бизнесом, который, по его признанию, сам терпеть не может, но семью-то надо было кормить.
И вот в это безвременье Святослав обратился к вере, стал помогать в храме, закончил в Ужгороде духовную академию в 2009 году и в 2012-м был рукоположен в дьяконы. Теперь он – советник-помощник правящего Архиерея Епархии Марка, ведёт не только службы в Успенском соборе, но и огромную организационную работу, распределяет финансовую помощь венгерского правительства. Она выросла многократно: «Это касается не только православия, но и всех религий на территории Венгрии. Так повелела и новая Конституция и сам поворот премьера Орбана, который из выпускника Оксфорда и питомца Сороса превратился в венгерского патриота. Он решительно вышел из долгов Валютного фонда, сохранил форинт, но главное – стал патриотом».
Да, новая венгерская конституция взорвала ЕС. «Вступила в силу новая конституция Орбана, – ужасалась «The Financial Times». – Полная этнического национализма, она отдает амбициями однопартийного правления и обещает ограничение личных свобод». А какие ограничения? В новом венгерском Основном законе просто сказано, что народ Венгрии объединяют «Бог и христианство». Заметьте – не банки и ЕС, не условные «демократические ценности», а вера во Христа. И венгры за это проголосовали! Конституция закрепляет за государством обязанность защиты жизни, причём оговаривается, что жизнь начинается с момента зачатия. Еврофеминистки увидели в этом покушение на свободу, фактический запрет на убийство ребёнка во чреве. Но есть ещё одно – нестерпимое: оказывается, брак в новой венгерской конституции трактуется как «союз мужчины и женщины». Какой позор – отказать в равноправии гомосексуалистам! А ещё (тут уж наши космополиты заходятся в падучей) в преамбуле сказано, что Венгрия является государством венгров – против этой естественной констатации (Россия – государство русских) яростно выступали почти все участники обсуждения поправок в Конституцию РФ, все говорящие головы ток-шоу – от «марксиста-имперца» Карена Шахназарова до «марксиста-патриота» Владимира Соловьёва. Венгрия – тоже многонациональная страна, но гражданин должен ощущать себя венгром не по крови и этническим корням, а по духу и языку. Об этом ещё русский датчанин Даль говорил. Не ясно?
Так вот, поворот к христианским корням потребовал и особого отношения к религии, в том числе к православию, пусть православных в десятимиллионной стране немного. Пять православных юрисдикций, представленных в Венгрии, признаны законом историческими Церквями: это Будимская епархия (Сербская Православная Церковь), Дюльская епархия (Румынская Православная Церковь), Болгарская Православная Церковь в Венгрии, Венгерский экзархат (Константинопольский Патриархат и тут раскол внёс!) и Венгерская епархия (Московский Патриархат). Согласно переписи 2001 года, всего православных в Венгрии 15 тысяч человек, что составляет около 0,15% населения, в основном национальные меньшинства и лишь 3,5 тысячи из них назвали себя прихожанами Русской Православной Церкви. За двадцать лет многое изменилось – это видно по Хевизу: многие русские купили здесь недвижимость. Я жил в апартаментах у Юрия и Галины Парамоновых, которые до локаута купили и отделали уже второй гостевой дом. Но скептики порой спрашивают: «Ну, и что с такой паствой может сделать Епархия?». Моя поездка показала – очень многое!
Вот ярчайший, понятный даже для неверующего читателя пример. Проблема захоронений умерших уже давно стала для многих европейских густонаселённых стран сверхактуальной. Это объясняется прежде всего нехваткой свободных земель. В православной Греции, например, в таких крупных городах, как Афины и Солоники, а также на островах, вообще место на кладбище можно арендовать только на три года, а потом греки забирают кости своих родственников и омывают их в воде с лепестками роз. В последующем хранят их обычно в родовом склепе вместе с костями других умерших родственников. Поэтому вдова утонувшего моряка в греческой песни Θαλασσάκι μου «О, море моё» поёт о розовой воде:
Стань розовой водой, о море мое, морюшко,
и окропи их курс, и верни моего миленького...
В Венгрии пока ещё сильны традиции похорон по христианскому обычаю. Только по срокам тут на третий день вряд ли получится похоронить умершего родственника. Оформление необходимых документов занимает больше времени. Нередко можно встретить объявления в газете или расклеенные листовочки с приглашением на похороны, которые пройдут через месяц после даты смерти. Место на кладбище стоит очень дорого. Поэтому Епархия решила добиваться создания православного кладбища в упомянутом Юрёме. Отец Святослав говорит: «У венгров только место на кладбище стоит до 600 евро, ещё сами похороны. А ведь тут осталось много одиноких русских женщин (многие женились на венграх или остались после распада соцлагеря), дети разлетелись. Кто будет оплачивать? Могут похоронить в кредит, но, если в течение трёх лет его никто не погасит – эксгумация и захоронение в общей могиле. Нас поддержал вице-премьер правительства, который сам не приемлет дороговизны похорон, и мы в пандемию, когда подешевела земля, успели купить 3 га в том же Юрёме, хотя просили 4,5 гектара. Но теперь есть место недалеко от усыпальницы Александры Павловны».
Сегодня городок Юрём (Üröm) почти совсем сросся с северной частью Будапешта. Если бы не дорожные указатели, можно было бы подумать, что это всё ещё тянется столица. А всего лишь двести пятьдесят лет назад Будапешт и Юрём разделяли живописные лесистые холмы и несколько часов конной езды. В 1800 году эти земли были присоединены к владениям эрцгерцога Иосифа, наместника венгерского короля. Вдоль дороги, ведущей в поместье Юрём (по-русски это означает «полынь»), действительно густо росла полынь. Тогда никто и не предполагал, что судьба молодой супруги эрцгерцога станет горше полыни… Её венский двор и императрица Терезия, можно сказать, сжили со света, но Венгрия хранила зримую память. Русская Церковная миссия была известна своей библиотекой и церковными сокровищами. В состав Миссии входили священники, дьяконы и четверо певчих. Часовню часто посещали дипломаты, аристократы, писатели и политики – среди многочисленных гостей имена Александра Ивановича Тургенева, Федора Николаевича Глинки, царя Александра, прусского короля Фридриха Вильгельма.
В 70-е и 80-е годы XX века храм пришел в запустение, в нем прекратились регулярные богослужения. Было совершено несколько ограблений, исчезли старинные иконы, дорогая церковная утварь и книги. Последнее ограбление завершилось осквернением останков Александры Павловны, после чего по соображениям безопасности они были перенесены в усыпальницу Габсбургов в Будайском королевском дворце. В 1990 году силами Свято-Сергиевского будапештского прихода началось постепенное возрождение храма. 11 сентября 2004 года состоялись торжества, посвященные возвращению останков великой княгини Александры Павловны Романовой на место их исторического упокоения – в храм святой мученицы царицы Александры. Церковь укрепляет связь времен и традиций: 8 ноября 2011 года в Юрёме на территории храма проходило торжественное открытие восстановленного мемориала советским воинам, павшим во Второй мировой войне. В юрёмском мемориале покоится прах 56 солдат и офицеров из трех безымянных братских могил. Все эти годы мэрия Юрёма и местные жители ухаживали за могилами и поддерживали их в достойном состоянии.
За большой вклад в сближение и взаимообогащение культур народов Российской Федерации и Венгерской Республики и укрепление дружественных отношений по указу президента Путина медалью Пушкина наградили Габора Лабоду – депутата Государственного собрания Венгерской Республики, мэра города Юрема. Однофамилец украинской певицы с раздутыми губами Светланы Лабоды сначала принял православие сам, а потом покрестил в русскую веру и всю семью. Вот что творит история и культура!
На просьбу Епархии восстановить украденные иконы откликнулся Дмитрий Поликанов – заместитель главы Россотрудничества. Он нашёл в Питере мастеров традиционной школы иконописи и официально направил заказ. Именно Поликанов обеспечивает реализацию полномочий Россотрудничества в сфере международного культурного сотрудничества. Так вот, хорошо бы на базе представительств Россотрудничества за пределами Российской Федерации проводить единую культурную и патриотическую позицию. Например, я считаю, что во все венгерские туры и экскурсионные программы, продаваемые в России, надо включать посещения Юрёма, других исторических и православных центров.
Сейчас в Токае реставрируется православный храм. Кто не знает этого центра виноделия? Но не каждый турист из России, сидящий в бесконечных погребах, знает, что именно здесь, в Токае, находился первый русский православный приход в Венгрии. Его история связана с так называемой Токайской комиссией по закупке вин для российского императорского двора. Впервые комиссара с таким поручением отправил царь Петр Первый после того, как попробовал изумительное токайское вино, подаренное ему одним из великих политических деятелей Венгрии Ференцем Ракоци. Первое документальное упоминание о священнике для русской колонии в Токае находим в Указе императрицы Елизаветы от 6 апреля 1745 года с определением состава группы, отправленной «на неопределенное время малым поселением». Её усилиями была обустроена церковь, сначала домовая, а позже, к концу столетия, вместе с православными греческими купцами был возведен и каменный храм. Он сохранился до сих пор на одной из центральных улиц Токая. Сейчас это музей, но в нем регулярно, дважды в год, в дни небесного покровителя храма святителя Николая, совершается православное богослужение. На храме можно увидеть памятную доску, повествующую о том, что здесь служил причетником великий малороссийский мыслитель Григорий Сковорода. Вот как всё переплетено, как перекликается церковное и светского, духовное и земное… Ну, а теперь о другой перекличке – о трагическом и грозном эхе событий.
Гражданская война
Не раз писал о венгерских событиях 1956 года, в том числе и на этих страницах, но в 65-ю годовщину, в свете происходящих нынешних событий и разгорающейся информационной и когнитивной войны знаний и смыслов, хочу снова обратиться к этим кровавым страницам истории. С годами, с отбрасыванием советских умолчаний, становится всё понятней, что это была не просто первая «цветная революция», но путч. Один из признаков именно фашистского мятежа – тот, что в подоплёке событий был ярый антикоммунизм и антисемитизм, проявившийся в самой страшной форме ещё при правлении диктатора Салоши, о чём напоминает памятник Башмаки на набережной Будапешта, где расстреливали разувшихся евреев. Да, не обошлось и без наших провалов и политических ошибок. Доклад Хрущева на ХХ съезде нанес сильный удар не только по Сталину, по всему соцлагерю, но и конкретно – по авторитету Ракоши (настоящая фамилия – Розенфельд), который подчеркивал свою верность делу Сталина. Тогда в Венгрии заговорили о культе личности Ракоши. Его обвиняли в многочисленных провалах, в нарушениях законности. При этом в стране, в которой был так силен антисемитизм, немало венгров вспоминали национальность Ракоши, а также бывшего шефа АВО Петера Габора (настоящие имя и фамилия – Беньямин Айзенбергер). Поэтому избрание 18 июля 1956 г. пленумом ЦК при поддержке Микояна Эрнё Герё (настоящая фамилия Зингер) было встречено в штыки многочисленными антисемитами. Они уверяли, что Герё – такой же заклятый враг венгерского народа, как Ракоши, Габор и ряд других видных деятелей еврейской национальности.
Однако злобными суждениями дело не ограничивалось. Уже с середины лета 1956 г. через австро-венгерскую границу в Венгрию стали проникать вооруженные группы, в том числе и те, что были связаны с режимами Хорти и открытого фашиста Салаши. В стране тайно развернулась подготовка к вооруженному восстанию. Согласно документам, в первые дни путча от рук своих же погибло более 300 коммунистов и их сторонников, те же расстрелянные путчистами у здания МВД солдаты. Конечно, начиналась гражданская война, которую ценой своих жизней в самом начале остановили советские солдаты, сохранив жизнь тысячам венгров, которые стали бы жертвами безжалостной войны. Столько документов, свидетельств, фото – волосы дыбом встают, что делали венгры с венграми! Ну, теперь про это, повторяю, писано-переписано, а на Украине, на Донбассе, – просто повторилось…
Вообще, хочу сказать, что я описал и воспел Венгрию во многих статьях и стихах, издал две книги: «Венгрия: открытый урок» и «Венгрия: страна-паром». Как профессор, проводя лекции по трэвел-журналистике, я опирался как раз на свой журналистский опыт постижения Венгрии. Многие мои студенты и читатели, по их признанию, открыли для себя эту страну, благодаря моим рассказам. То есть я лично пригласил и привёз в Венгрию множество туристов. В ответ – ни тени благодарности, наоборот – настороженное порой отношение за то, что я честен и в симпатиях, и в неприятии, и в комплиментах, и в правдивых оценках. Наверное, это не современно, не толерантно. Вот поэта и переводчика Леонида Володарского, например, привечают в Венгрии, охотно печатают, вручают премии. Ещё бы! Вот что он говорит в интервью Петеру Вицеи: «В моей поэме есть главы и о Венгерской революции 1956 года… Никогда не забуду, как я был потрясён, когда прочитал в одном из венгерских журналов трагический рассказ о том, как советский танк гонялся за венгерскими машинами скорой помощи. И что до сих пор жива медсестра, бывшая в одной из этих машин, которую не смог защитить красный крест на её борту! После этой кровавой охоты женщина стала инвалидом, дожив до наших дней, став живым памятником тех времён. У меня в поэме есть целая глава о ней». Попросил у Володарского ссылку на журнал, где написано о танке, гонявшемся за санитарной машиной (вообще-то он понимает разницу скоростей, а главное – мировоззрений?). Он ответил: «не помню, в каком-то венгерском, но точно читал».
Володарский написал стихотворение «На открытие мемориала венгерским воинам под Воронежем»:
Здесь, где стояли венгерские части,
Встал наконец-то мемориал.
Бог на органе незримом сыграл,
Чтоб улеглись волны мстительной страсти.
Части просто «стояли»? – не воевали, не зверствовали по отношению к мирному населению… Страсти улеглись? – чего ж он не зайдёт в интернет, не посмотрит клокочущие высказывания о венгерском мемориале в той же Россоши… Но ему интересна оценка именно венгерской стороны, любой ценой. Я так писать не могу – ссылаюсь на все источники, на правдивые и разные мнения, но однобокий певец Венгрии мне написал: «Это Ваша Венгрия – миф, а я был в реальной Венгрии! И рад, что моя поэма вышла в органе Союза Венгерских Писателей "Мадьяр Напло"! И рад, что всё время перевожусь там. Вот и в "Российском Курьере" недавно вышла рецензия на мою новую книгу "Купальня Света" всё того же Петера Вицаи. Я придерживаюсь других взглядов на венгерские события, а поэтому думаю, что наш спор не имеет смысла!».
Конечно, на таком уровне спор вести бесполезно. Вся история и любая страна – цепь мифов. Нам их разгадывать... Володарского переводят, как прежде превозносили Петефи за борьбу с царизмом. А он – серб по национальности – великий поэт свободы. Теперь полюбили царизм – и великий Петефи просто исчез у нас. Это я, конечно, для ясности говорю, а не для сравнения масштабов. Главное: писать открывшуюся правду о другой стране и думать об интересах своей родины. Вообще, спорить с проплаченной ангажированностью – нельзя. Я полюбил Венгрию бескорыстно и ни одного форинта от неё не получил. А любящие имеют право судить прямо.
Когда открылась Венгрия для россиян, привившихся «Спутником V», я отправил письма с просьбой прислать мне приглашение в центры «Русского мира» при университетах Печа, Будапешта и Дебрецена, где выступал перед студентами, дарил свои книги, отвечал на многочисленные вопросы (в Пече, например, беседовал с аспирантом – последовательным марксистом). Все под тем или иным предлогом отказали в ничтожной, ни к чему не обязывающей просьбе: я просто хотел приложить приглашение на бланке, чтобы попробовать получить многоразовую визу, которую всегда имел, но в нынешних условиях консульство даёт визу на дни пребывания. Заведующий кафедрой славистики Дебреценского университета Йозеф Горетич, о котором я не раз дружески писал, вдруг ответил, что они не могут давить на консульство, что каким-то постоянным коллегам дали всего на несколько дней. Да я ведь и не просил давить!
Поделился удивлением с сыном, который учился и жил несколько лет в Венгрии, он сказал кратко: «Просто боятся связываться. На всякий случай». Ну, Дом российской науки и культуры на проспекте Андраши никогда не отвечает – и на этот раз оставил письмо профессора и писателя без внимания. Эх, соотечественники! Вот тогда я и написал в православную Епархию. Тут же получил поощряющий ответ от секретаря епархиального управления Святослава Булаха, а потом и прямое приглашение от о. Николая (Кима). Может, поэтому и получил, вопреки нынешней практике, визу на два года. Так что венгерские записки – продолжатся…