Андрей ШАЦКОВ. РЕКВИЕМ. К 10-летию памяти поэта Владимира Фирсова

 

Андрей ШАЦКОВ, главный редактор альманаха «День поэзии – XXI век»

РЕКВИЕМ

К 10-летию памяти поэта Владимира Фирсова

 

Мне никогда не забыть этот хмурый ноябрьский  день, когда ровно 10 лет назад Россия опускала в могилу своего великого сына – поэта Владимира Ивановича Фирсова. Опускала без воинских почестей и салютов. Я тихо стоял в небольшой толпе родственников и провожающих, пока совсем седой и почти прозрачный, но, несомненно, тоже являющийся символом уходящей легендарной поэтической  эпохи Владимир Костров говорил прощальную речь. О, какие замечательные слова, он тогда произнёс! Их нельзя было придумать. Они рвались из души, и я опустился на колени, прямо на сырые могильные комья и неумело заплакал. Собравшиеся уехали на поминки, а я всё стоял, пока главный редактор газеты «Слово» Виктор Линник, чуть приобняв меня, не повёл к выходу с кладбища...

В мае 2011 года в моей телефонной трубке негромко прошелестел голос, раньше сотрясавший многочисленные аудитории: «Боец, надо увидеться!». Это был Владимир Иванович Фирсов – лучший, по моему глубокому убеждению, поэт конца ХХ века, которого мы за смелый, решительный характер и несгибаемую  волю почтительно именовали в своём поэтическом кругу Командармом. Но вместе с тем он оставался в душе тончайшим лириком, вся поэтическая любовь которого была обращена на службу Отечеству. Воспитанник Александра Твардовского, задушевный друг Михаила Шолохова и Юрия Гагарина – он сам казался мне воплощенной частицей этой Отчизны. Кто не знает его щемящих душу строк!

Родина, суровая и милая,

Помнит все жестокие бои.

Вырастают рощи над могилами,

Славят жизнь по рощам соловьи.

 

Дней военных грозная мелодия,

Радость или горькая нужда?!

Все проходит.
                          Остается – Родина,

То, что не изменит никогда.

Сам я познакомился со строками Фирсова в очень далёком 1976 году, когда по стране гремела слава эпохального романа-эпопеи Анатолия Иванова «Вечный зов». В нём были стихи, замечательно вписавшиеся в полотно произведения. Неужели, подумал я, Иванов так же гениален в стихотворчестве, как и в прозе. Но нет, в романе была ссылка, что стихи принадлежат перу Владимира Фирсова.

Какой неведомый покой

Мне душу опечалит?

И в край неведомо какой

Печаль моя отчалит?

И вновь я обрету,
                                 до слёз,

Родную с детства волю

У желтой заводи берез,

Что задремала в поле.

Печаль последнего шмеля,

Прощальный крик гусиный

Всем существом поймет земля,

В печали обессилев.

Меня,
              частицу той земли,

Что Русью величают,

Легко заденут журавли

Крылом своей печали.

И я, как в позабытый сон,

Стремясь поспеть за клином,

Легко уйду за горизонт,

Что журавли раздвинут.

Только воистину великим поэтам суждено так провидеть час смерти. Фирсову было около 35 лет, когда он написал эти строки. Написал по зову маятной души или по просьбе маститого старшего литературного собрата, специально для романа? Теперь вряд ли кто ответит, а я за время нашей 14-летней дружбы, подаренной мне судьбой, дружбы, начавшейся сразу после его 60-летия и продолженной до самой смерти Командарма, так и не удосужился спросить...

То, что происходило тогда в его стране с поэзией (да и не только с ней), конечно, не могло не ранить поэта. Последние два года он тяжело болел, практически не цепляясь за жизнь, и если бы не его верная жена – Людмила Васильевна…

Владимир Иванович как бы высох. Совсем тихим стал его голос. Однако взгляд золотисто-карих глаз был по-прежнему твёрд и светел. «Послушай, зная, что ты никогда не оставишь наше дело, я хочу подарить тебе, как человеку возродившему выпуски «Дня поэзии», свою гордость – самый первый номер этого сборника – с моим юношеским стихотворением!».

Надо ли говорить, что я почувствовал, принимая последний дар любимого товарища. Огромная книга, «огоньковского» размера в красной обложке. На обложке напечатаны все автографы участников тогдашнего альманаха.

«Подпишите, Владимир Иванович», – взмолился я, протягивая ему ручку и раритет. Он несколько раз пытался взять в руки перо, но потом грустно улыбнулся и лишь покачал головой.

Чтобы скрыть невольные слёзы, я отвернулся и перевёл разговор на другое.

Владимир Иванович Фирсов умер в Москве 17 ноября 2011 года,  не дожив 162 дня до своего 75-летия. Весть о его смерти застала меня в Санкт-Петербурге. На похороны  успел примчаться прямо к отверстой могиле на Троекуровском кладбище, где долго целовал холодный лоб ушедшего вместе с Великой эпохой Великого поэта! «Все проходит – остается Родина…» – почему-то подумалось мне.

Уже работая над данным материалом и внимательно рассматривая первый, 1956 года выпуска «Дня поэзии», я сделал неожиданное открытие. На самой последней странице альманаха с техническими данными, на которую обычно никто не заглядывает, маленькими буквами значится:  «ДЕНЬ ПОЭЗИИ. Редактор В.Фирсов. Художник Ю.Боярский»…

================================

ЧЁРНЫЙ СНЕГ
       Памяти Владимира Ивановича Фирсова     

                         Пусть будет чёрный дождь
                               И чёрный ветер…
                                                           В.Фирсов

Он чёрен был. Его родила ночь

В безумии циклонного набега.

Он падал вниз, стараясь перемочь

Следы того – обыденного снега.

 

Который накануне Покрова

Уже белел в оврагах и лощинах.

И опускали ветви дерева

В покрытых чёрной копотью лещинах.

 

Он был стокрыл, как стаи воронья,

И также вился в рамке небосвода.

Кресты церквей в полуночи креня

И пеленою застилая воды

 

Не ставших рек, чьей кровоток питал

Не мёрзнувшие на зиму болота.

И чёрных вод касался чернотал,

Цепляя их корнями у заплота.

 

Такие снеги в чёрных снах идут,

И в них ложатся лучшие поэты.

В таких снегах кресты не процветут,

И не раскроют венчик первоцветы…

 

И странны были эти чудеса,

И морок ледяного подсознанья:

Разверзнутые долу небеса

И тёмные пороши наказанья

 

За то, что жизнь не сладилась пока,

И затерялась в пустошах дорога…

И чёрные идут, идут снега.

А белые – не выпросить у Бога!

                                                    17 ноября 2011 года