Владимир ШНАЙДЕР. НАСТОЯЩЕЕ ИЛИ СЫРЕЦ? Встреча со странной книгой

 

Владимир ШНАЙДЕР

НАСТОЯЩЕЕ ИЛИ СЫРЕЦ?

Встреча со странной книгой

 

Любой, кто решается приступить к написанию книги (повести, романа, очерка и т.д.), прежде всего задумывается (и это естественно) – достаточно ли он владеет литературным языком и мастерством писателя, имеет ли он право что-либо говорить широкому читательскому кругу? Почему эти вопросы встают перед автором? Потому что предназначение книги – дать читателю эстетическое наслаждение, обогатить его духовно, информационно, расширить кругозор, научить культуре речи, ясному изложению мысли, чуткости выражения сути произведения.

К сожалению, читателя все чаще и чаще обманывают, подсовывая ему вместо настоящего произведения сырец, как правило – в красивом переплете.

Пример – книга «Алексей Ванин» из серии «Алтай. Судьба. Эпоха». Автор – Сергей Чикильдик, издана книга на Алтае во второй половине 2021 года. Героя книги, Алексея Ванина, представлять нет надобности – в кинематографе и спорте он оставил яркий след. Потому и писать о таком человеке крайне сложно и ответственно. Да и написано о нем уже очень много. Чтобы явить ещё один текст, нужен, во-первых, новый, не опубликованный ранее материал. Во-вторых – мастерство очеркиста. Написать о событии – это одно, а о всемирно известной личности – другое. Даже признанные мастера слова, Николай Карамзин, Юлиан Семенов, Иван Бунин и другие, не всегда справлялись с подобными задачами на высоком уровне. Давайте посмотрим, что в этом плане получилось у Сергея Чикильдика.

Первое, что привлекает внимание и настораживает – стиль повествования: разговорный с отдаленной претензией на художественность и публицистичность.

Далее. Со второго абзаца первой страницы (по номеру – пятой) начинаешь удивляться авторской некомпетентности:

Стр. 5. «Не имея добротного образования…». Что значит «добротного»? Дом может быть добротным, лес для постройки дома отбирают добротный, тёс и т.д., а образование есть начальное, среднее, специальное, высшее и т. д. Но «добротное образование»?!

Следующий ляп на этой же странице: «Основательно и толково шагал по жизни…» – удивительно, что так выражается человек, получивший высшее образование в советский период.

Стр. 15. «Рядом с плечистым, тучным (здесь и далее курсив мой. –

В.Ш.), с рельефными огромными мышцами…» – Читатель и без моей подсказки поймет, что слово «тучный» здесь как на корове седло. Автор, видимо, вставил его, не подумав или не зная значения слова.

Стр. 26. «Из кожи кроили ремни, седла, конскую сбрую». Автор – сельский человек и должен знать, что не седла кроят из кожи, а обшивку седла. У хирурга неточность движения скальпелем может стоить человеку жизни, а у писателя не менее важна точность выражения мысли.

Стр. 42. «Электроэнергию добывали…». Вообще-то, электроэнергию вырабатывают, а добывают уголь, руду, нефть и т.д.

Кроме вышеуказанных ляпов, много в тексте мест, где автор противоречит сам себе. Так, например, на стр. 5 читаем о том, что Алексей Ванин из «обычной алтайской крестьянской семьи…». Во-первых, читатель уже знает – Ванин родился и рос на Алтае, потому слово «алтайской» здесь лишнее – тавтология. Учиться нужно у классиков – в тексте не должно быть лишних, ничего не подчеркивающих слов. На той же странице, только абзацем ниже, узнаем, что у нашего героя была «…крепкая крестьянская семья…». Чему же верить? Возможно, автор не знает различия между обычной крестьянской семьей и крепкой. А разница значительная.

Или еще. На стр. 15 – «…привыкший к напору и быстроте, на этот раз не торопился…». Но уже в следующем предложении читаем: «Алексей начал быстро скользить по ковру…».

Еще. Стр. 19 – «…его (поселок. – В.Ш.) окружали бесконечные поля…», но на стр. 43 узнаем, что «В Благовещенске… примерно 80 дворов, окруженных хороводом березовой рощи…». А куда девались бескрайние поля? Дальше – еще интереснее. На той же 19-йстранице, автор пишет, что за селом «небольшие озера», а на стр. 43, оказывается, «У поселка пруды…». И это еще не всё, есть третий вариант. На стр. 42 – «Поселок стоял в необычайно красивом месте у пруда (отметьте – у одного), его окружали протянувшиеся на десятки километров глубокие лога, балки». Мистика какая-то! Читатель заблудится и голову сломает, пытаясь понять, чем же село окружено: полями бескрайними, хороводом березовых рощ или глубокими логами и балками? Но и на этом автор не останавливается. Все на той же 19-й странице он пишет: «…а в оврагах прятались юркие степные речушки», а на стр. 42 – «По дну балок бежали небольшие речушки…». Возможно, для автора что овраг, что балка – одно и то же, но читатель-то знает разницу между оврагом и балкой!

Далее. На стр. 39 автор убеждает нас, что Алексей Ванин в детстве был загружен работой сверх головы – огород, дрова, корма для скота и т. д. Добавляет к этому и догляд за младшими – братишкой и сестренкой. Но уже в следующем абзаце читаем: «Прибежал Алексей, выгнал младших в палисадник…» – выходит, что носился пострел по селу, оставив младших дома одних. Вопрос: чему верить?

Еще на стр. 39 – «Все лето дети занимались прополкой пшеницы, от осота и колючек руки у них бывали в крови». Хорошее дело, но через предложение читаем «…еще надо было полоть свеклу, картофель, коноплю, лен, овощи на огороде». Вот так номер! То говорит, что занимались одной пшеницей, а затем, оказывается, еще букетом культур. Второе – целый абзац автор посвятил этому перечислению, а для чего? Показать участие детей в повседневном труде можно было одним коротким предложением.

Далее. На стр. 55 автор описывает, как попал под раскулачивание дед Алексея Ванина по материнской линии – Яков Ишутин. Рассказал и хорошо. Но на следующей странице, в первом абзаце, автор еще раз раскулачивает многострадального Якова. Для чего – непонятно. Кстати, и характером деда Якова наделил, мягко сказать, диковатым. Например, на стр. 55: «Опасаясь гонений, Яков вступил в колхоз». Нормально, тогда многие из-за боязни притеснений со стороны новой власти шли в колхозы. Далее автор рисует его смельчаком – «На собраниях часто критиковал нерадивых бригадиров и председателя». Станиславский бы непременно крикнул: «Не верю!». И правильно бы сделал – я тоже не верю. И читатель не поверит в такую смелость.

Путается автор и в названиях органов власти. Так, на стр. 56 у него «Тройка при УНКВД по Запсибкраю», на следующей странице «…тройка УНКВД по Алтайскому краю», на стр. 83 «тройка УНКВД Алтайского края…». «При», «по» и «края» – это разные структуры.

На стр. 83 Сергей Чикильдик пытается убедить нас, что над Захаром Михайловичем Ваниным нависла «очень реальная» угроза ареста, и он с курсов тракториста из Рубцовска сбегает в Киселёвск. Там устраивается работать и тайно, чтобы УНКВД не узнало, подаёт весточку жене, чтобы она также тайно, оставив хозяйство, перебиралась к нему. На стр. 87 читаем: «…бросайте дом, берите самое необходимое и всей семьей приезжайте в Киселёвск». Когда возникает опасность ареста, то люди, как правило, уходят из села под покровом ночи, с узелком в руках или вещмешком за плечами. А что же Ванины? Они уезжают на полуторке средь бела дня у всех на виду. В 1938 году машина в селе невидаль, диковинка, ее проезд по селу – цирковой номер! Дальше еще интересней. На стр. 92 читаем: «В Киселёвске Ванины купили себе деревянный двухкомнатный дом по улице Леваневского, рядом с железной дорогой, недалеко от вокзала. Во дворе стоял сарайчик, где семья растила поросят…». Если сам Захар Михайлович бежал, как говорится, в одних штанах, жена с детьми тоже бросила все, то на какие же гроши они купили в Киселёвске дом с надворными постройками? Да еще и поросят завели? Значит, у него где-то была кулацкая кубышка. Дом-то в Киселёвске не копейки стоил. Да и в каком стоял месте: промзона с хорошим снабжением, рядом железная дорога и т.д. Это не жилище в степном Алтае. Что-то не то автор наговорил, введя нас в заблуждение. Далее мы узнаем, что покупка Ваниным пришлась не по душе и они «достаточно быстро построили себе дом на улице Прокопьевской. Здесь было уже три комнаты…». Неиссякаемая кулацкая кубышка!

У Захара Ванина, судя по описанию, жизнь трудной была, и в том немалая заслуга Сергея Чикильдика. Например, он его безосновательно с одного места работы перетаскивает на другое, не давая приработаться. Так на стр. 91 в 1938 году Захар работает плотником, в 1939-м – переведен в строительную контору трактористом. А на стр. 94 (уже 1940 год) с Захаром происходит беда – он сильно повреждает руку, но «со временем рука поджила, Захар продолжал работать на железной дороге». Идем далее, стр. 97 – «В 1941 году началась война с гитлеровской Германией. Захара Ванина, который к этому времени работал трактористом стройконторы, призвали на фронт…». Сделал автор из хорошего человека попрыгунчика.

Отмечу и арифметические способности автора. Так, например, на стр. 29: «Родился Захар в 1901 году…». На стр. 34: «Пелагея Ивановна, жена Захара Михайловича, родилась 14 октября 1901 года…». А на стр. 36: «Пелагея была на год младше своего мужа…». Как так? Они же одногодки!

Далее. Стр. 50 – «…хотя урожай в 1925 году был еще выше, чем в 2024-м». Без комментариев!

На стр. 60 автор пишет: «Владимир Сапожников преодолел все невзгоды, стал известным писателем. Он слепил себя так же, как и Алексей Ванин, сам. Они очень похожи». Автор, видимо, хотел сказать, что их судьбы похожи, а не они сами, но не смог правильно сформулировать мысль.

Еще архисмачный пример. Стр. 84 – «…причем поселок № 1 возник совсем недалеко от Благовещенска – в 70 километрах…». А на стр. 99 читаем: «Это очень далеко от Киселёвска, в 45 километрах». Чудно получается: 70 совсем недалеко, а 45 – очень. Может быть, на Алтае и Кузбассе в километрах разное количество метров? Например: в алтайском километре – 90 метров, а в кузбасском, как в датской миле, – 7532 метра. Тогда понятно, почему автор так сказал. Подобных ошибок в книге – будто кто мешок с горохом просыпал.

Несколько замечаний о словосочетаниях. Стр. 11 – «…любил всякие неожиданности на тренировках…» – автор, видимо, хотел сказать, что тренер любил не неожиданности, а оригинальные (нестандартные) методы тренировки, а вместо этого получилась аляповатая фраза.

Стр. 56. – «Тройка при УНКВД по Запсибкраю дала Карпу 8 лет лагерей…». Убогость. Вообще-то «тройки» выносили приговор человеку, а не «давали».

В тексте очень много тавтологии. Так, на стр. 6 – «со своим алтайским земляком…», «создавать свои скульптуры…», «парил в бане актеров и других своих друзей».

На стр. 358 – девять! раз слово «награда» и производные от него. Оторопь берет от такого нагромождения.

Еще в тексте изобилуют бестолково закрученные фразы. Например, на стр. 12 – «…чистую белую праздничную рубашку…», «…позвал его к себе в кабину» – если шофер, высунувшись из окна кабины, кого-то зовет к себе, то зачем же так нагромождать «его к себе в кабину». Можно проще – «позвал в кабину».

Стр. 32 – автор подробно описывает участие Захара Ванина в Гражданской войне и подытоживает описание такой фразой: «Захар Ванин прошел эту войну, оставшись живым». – Красота! На удивление несуразное предложение. Тут и ежу понятно, что Ванин остался жив, коли женился после войны и в 1925 году в семье родился сын Алексей. Для меня так и осталось загадкой – для чего автор написал сие предложение?

Или еще. На стр. 35 «Дед Алексея целыми днями строгал, тесал, делал прялки, прядильные станки и другие важные предметы нехитрого крестьянского быта». Сам я из крестьян и их быт знаю прекрасно, но не припомню, чтобы кто-то из крестьян ранжировал предметы на важные и неважные. А вот Сергей Чикильдик взял на себя смелость и провел градацию – эти предметы – важные, а эти – нет. А что значит фраза «нехитрый крестьянский быт»? Разве еще есть «хитрый»?

Еще. На стр. 36 – «Об этом сообщил нам его военный билет». После прочтения предложения в мыслях образовалась такая картина: в доме сидит автор и кто-то еще (коли сказано «нам»), и вдруг стук в дверь. Открывают, а на крыльце стоит военный билет. Он лихо клацает каблуками, берет под козырек, и говорит: «Товарищ автор, разрешите сообщить!».

Следом за военным билетом приходят «…материалы личного дела отца писателя показывают…» (стр. 59). Затем «…говорят архивные документы…» (стр. 61), после «Что же рассказала нам книга о хозяйстве Ваниных?» (стр. 67). В сравнении с такими фантазиями, где говорят военные билеты, показывают материалы личных дел, и говорят архивные документы, булгаковские «Собачье сердце» и «Мастер и Маргарита» так, шутка безобидная. А если без шуток, то из документа автор мог узнать определенную информацию.

Стр. 39 – «…подмел метлой во дворе…» – для чего конкретизировать, чем подмел? Какую роль это сыграло в жизни героя? И потом, чем еще можно подмести двор – лопатой? граблями?

На этой же странице: «Мужики подавали сено на стога деревянными трехроговыми с длинными черенками вилами». Вопрос: что изменилось бы, если б подавали железными вилами с четырьмя рожками? Ответ – ничего! С коротким черенком можно подать сено на верхушку стога? Можно, но это – смотря какой высоты стог, какого роста подавальщик или если подавать с телеги. Какую цель преследовал автор, делая уточнения? Я, например, так и не понял. Хотя перечитал книгу два раза – как читатель и как рецензент. А ведь автор должен знать, что любое уточнение в произведении должно играть какую-то роль, в противном случае уточнение – пустой звон.

Необязательные, подробные уточнения и перечисления имеются и на стр. 40, 41, 62, и многих, многих других.

Не удержусь, и приведу еще интересное уточнение. На 39-й странице: «Каждый день с восходом солнца Пелагея Ивановна уходила работать в поле…». Из этого уточнения следует, что Пелагея уходила в поле и в дождь и в снег, и в жару и в холод, одним словом – круглый год! А вот если бы автор написал просто: «Уходя в поле, Пелагея Ивановна…», то и вопросов никаких! Далее. Во все времена крестьяне, имеющие хозяйство, вставали и встают ДО восхода солнца, как говорят в народе – с третьими петухами.

Приведу другие примеры, но комментировать их не буду: стр. 40 – «…барсуков, их норы выкапывали лопатами», «…выливание водой из нор сусликов». Стр. 41 – «Мячей не было, их катали из коровьей шерсти». Стр. 43 «…в холодных сенях» – разве раньше были теплые сени? И такого в тексте – вагон и маленькая тележка.

Стр. 146 – «Богатую информацию о борцовских турнирах 1950-х годов нам подарила главная газета…». Это как в истории с военным билетом: сидят авторы книги (почему авторы? – потому что написано «нам») за столом. Стук в дверь.Открывают, а у порога стоит «главная газета» и говорит: – дарю вам информацию, будьте добры, получите и распишитесь! Следующее предложение: «…удалось насладиться общением с этой любимой и очень профессиональной газетой». Комментарии излишни.

Стр. 149 – «Через два дня газета сообщала…» – человек, обладающий культурой речи, написал бы: «через два дня в газете опубликовали сообщение…».

Стр. 172 – «Он же сыграл и чуть ли не главную роль…».

Стр. 184 – «…мощной поджарой фигурой…» Да уж…

Стр. 216 – «…одна из очень глубоких советских киноактрис…» О, как!

Стр. 224 – «…стал слесарем высшей категории» – у слесарей разряды и нет высшего, а есть с 1-го по 7-й.

Стр. 241 – «…богатые внешние данные…» – так и хочется дополнить «и бедные внутренние!».

Стр. 242 – «…пусть не самое глубокое образование». Слов нет!

Стр. 244 – «…отлично знавший Алексея и общавшийся с ним».

Стр. 248 – «…от него веет силой и природной смекалкой».

Стр. 280 – «…к его очень близким родственникам» – есть близкие родственники: мама, папа, братья, сестры, а есть еще, оказывается, очень близкие! Это какие?

Стр. 283 – «…и очень добрый репортаж об этой встрече».

Стр. 312 – «…Михеев очень образно и нежно передал…».

Стр. 319 – «Учеба в институте завершилась…».

Стр. 321 – «Пожив друг с другом какое-то время…» – не вместе, а именно «друг с другом».

Стр. 322 – «Мясо с брусникой и другие блюда встречали гостей торжества». Ага, прям на лестничной площадке – мясо с брусникой в шляпах и галстуках стояли по сторонам, а другие блюда в центре.

Стр. 324 – «Кузьма играл очень нужную роль…».

Стр. 326 – «…делала красивую прическу, говорила очень правильно».

Стр. 340 – «Алексей после развода забрал эти свои ранние работы…».

Стр. 352 – «Медаль очень почетная…» Да-а-а…

Стр. 356 – «…настоящее и полное признание».

Стр. 357 – «Этот фолиант рассказывает об истории…».

Нельзя оставить без внимания и авторское скуднословие. Неоправданно много в тексте «было», «очень», «это» и т.д. Например, на стр. 39 – в одном небольшом абзаце «работящей, работы, работе, работать». Особо хочется выделить слово «очень», его необоснованное употребление, зачастую нелепое. Например, на стр. 146 – «…очень профессиональной газеты», стр. 139 – «…очень благоустроенным», стр. 137 – «Несмотря на это поражение… добился очень большого успеха», стр. 99 – «…очень помогало… очень серьезно», стр. 97 – «…проводы были очень тяжелыми», стр. 83 – «…очень реальной», стр. 69 – «…веревку, которая была в хозяйстве очень востребованной», стр. 55 – «Яков был очень работящим» – это равносильно фразе: Клава была очень беременной. Список можно продолжить еще на двух-трех страницах.

Еще хочется отметить, что слишком часто, более трёх десятков раз, напоминается, что Валентина Захаровна – сестра Ванина, что Ванин – защитник отечества, что он спортсмен и актер, что он очень силен, крепок физически и т.д. Похоже, автор решил, что у его читателя плохая память.

Самое главное – в тексте мы не увидели Алексея Ванина, его натуру, его душу.

Не справился автор с поставленной задачей и редактор не счел нужным помочь.

Дочитал текст книги Чикильдика и подумал: нет, не зря мне то и дело вспоминался рассказ Салтыкова-Щедрина «Похороны» и один из главных его героев – писатель Пимен, которого спросили однажды, зачем он вообще пишет? И Пимен ответил:

«– Как сказать, зачем? Знаю грамматику, синтаксис, учился правописанию, умею расставлять знаки препинания – вот и пишу. Неужто же, обладая такими сокровищами, оставлять их втуне?».

Впервые этот рассказ был опубликован в октябре 1878 года, но, к сожалению, актуален и ныне…