Нина ПОПОВА. ДУХОВНОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ И ЕГО ГЕРОИ. О книге Натальи Васильевой «Крестьянские заступники»

 

Нина ПОПОВА

ДУХОВНОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ И ЕГО ГЕРОИ  

О книге Натальи Васильевой «Крестьянские заступники»

 

Новая книга Натальи Павловны Васильевой «Крестьянские заступники» продолжает объёмный авторский цикл художественных произведений, публицистики и научных исследований творческой и человеческой судьбы её отца – выдающегося русского поэта Павла Николаевича Васильева (5.01.1910 -16.07.1937).

Автор самоотверженно и преданно очищает репутацию отца от всех недоброжелательных вымыслов в его адрес: «Я хочу показать правдивый образ отца – не извечно пьяного шалопая и дерзкого малого, любимца женщин, а глубокого поэта, автора великих поэм,  миротворца и пророка, кем он на самом деле и являлся…».

Если внимательно вчитаться в каждое написанное Натальей Павловной слово, открываются, помимо непомерной горечи и острой боли за трагическую, непоправимо раннюю кончину отца, и другие её ощущения в этом сокровенном для неё пространстве памяти. Оно стало сокровенным сосредоточием и её судьбы. Именно здесь она может говорить с отцом по душам, дышать с ним одним воздухом той эпохи – времени ярких судеб, поэзии, мужества, юношеской дерзости и очень зрелого понимания времени и судьбы Отечества…

Здесь пылают знамения провидческих васильевских строк,  одинаково сопереживающих и «красному» и «белому» движению, видя в них в первую очередь – человека! И на этот единый кровоток, это эпическое чудо Павла Васильева, не оценённое, не понятое, а быть может, и слишком хорошо понятое властителями того времени, и обращает наше внимание его подвижница дочь – исследователь, биограф и хранитель семейного архива.

Представленная широкому кругу читателей и исследователей новая книга Натальи Павловны Васильевой панорамно освещает жизненный путь предшественников и современников поэта и наиболее рельефно характеризует литературную и общественную среду молодой Страны Советов в эпоху коренных изменений в устройстве социума и в понятиях добра и зла.

Культурная жизнь конца 20-х – начала 30-х годов XX века была характерна негативной эмоциональной и нравственной направленностью: господство авторитарной «единой идеологии» способствовало уничтожению всякого чуждоклассового свободомыслия. Переход страны с аграрного пути на индустриальный, коллективизация, «стройки века», начало «большого террора» – в этих процессах писателям, «инженерам человеческих душ» по определению Максима Горького, отводилась основная идеологическая роль. Русский мир, национальный бытийный лад всё явственнее отступал на задворки общественного сознания перед натиском иных глобальных стандартов.

Весь драматизм существования художников слова в этот период обусловлен именно несвободой, не совместимой с творческим процессом. Угнетающим следствием сложившейся в культуре и литературе нравственной атмосферы стала необходимость для творческих людей: поэтов, писателей, общественных деятелей – вступать в компромисс с диктатом власти и, что еще печальнее – с собственной совестью, своими мировоззренческими установками. Любая попытка отстоять собственное «я» каралась различными способами: от общественного порицания до физического уничтожения...

На страницах книги запечатлена ярчайшая плеяда так называемых «новокрестьянских» писателей, которые по глубинной природе своего творчества, гражданской позиции и ментальной тяги к родовым корням смотрели на современные им общественно-политические события именно с крестьянских позиций – позиций нещадно заклеймённого властью класса: С.А. Есенин, А.В. Ширяевец (А.В. Абрамов), Н.А. Клюев, С.Л.  Клычков, А.А. Ганин,  П.В. Орешин, П. Н. Васильев, Иван Приблудный (Я.П. Овчаренко), В.Ф. Наседкин, П.А. Радимов, П.И. Карпов, И.И. Макаров и другие.

Теоретически перечисленные литераторы не представляли собой определённого литературного направления, явившего советскому культурному сообществу эстетический манифест или идейно-творческую программу. Но эту группу отличали схожие устремления, творческий метод, самобытная палитра художественно-выразительных средств; общность гражданской позиции, поэтического мироощущения, судеб и путей развития мастерства. Главный герой их произведений – русский мужик во всех своих ипостасях: пахаря, воина, творца. Пророк Клюев писал: «Грянет час, и к мужицкой лире / Припадут пролетарские дети». Все эти качества  выделяли новокрестьянцев из общей литературной массы и определяли особое, только им присущее место в литературе.

Но смотреть так инакомысленно было крайне опасно: идеологами пролетарской революции крестьянин воспринимался как потенциальный враг.          Субъектом революции считался пролетариат, а крестьянство рассматривалось как способное на реакционные действия. В частности, Лев Троцкий запугивал, что «мелкобуржуазный характер крестьянина» возьмет верх, и крестьянин пойдет против коллективизации, выступит сторонником частной собственности. В этом плане крестьянин позиционировался как потенциальный враг революции и пролетариата, готовый при любой возможности предать революцию.

Быть на стороне крестьянина, изображать его жизнь и быт, поэтизировать его труд для писателя было заранее проигрышно, это вызывало нападки критиков, видевших во многих произведениях новокрестьянских писателей лицо «классового врага»… Но для этой группы писателей было важно не коллективное, а неповторимое для личности именно индивидуально-человеческое, что и было свойственно крестьянству, и свои духовные и нравственные ценности эти творцы отстаивали до смертного часа. Их творческое самоотождествление произрастало на крепкой нравственной основе главных христианских добродетелей – веры, надежды, любви – и патриархальной культуры с её сформировавшейся системой нравственных и эстетических ценностей.

В поэтике христианская традиция у многих из них сосуществовала с глубинным языческим миротворчеством, с обращением к широкому кругу высших сил. Святые угодники Божии соседствовали в их метафорическом мире с языческой нежитью, христианские мотивы плотью и духом, темой и образом впитали в себя пантеистическое приятие природы. В качестве примера можно вспомнить хлыстовство, иначе – христовство, оказавшее несомненное влияние на поэзию и формирование личности Николая Клюева; отголоски народного религиозного дуализма, ставшего важной частью поэтического менталитета Павла Васильева. Ведь для казаков сочетание христианства с язычеством было абсолютно естественным; для казахов же, воздействие уклада и образа мышления которых также испытывал на себе поэт, вообще свойственно языческое многобожие. Широта понимания божественного, с детства постигнутая Васильевым, нашла отражение и в его стихах, где демонические образы балансируют на фоне христианской тематики.

Писатели этой «крестьянской купницы» стали поистине национальным созидательным крылом русской литературы, призывая не отрываться от отеческой почвы, критикуя эпигонство западных идей и отрицание русских устоев и идеалов, выступая за народность в литературе и искусстве, открывая антизападный характер творчества русских классиков.

Но в 20-е годы прошлого века этот ценный для их нравственных истоков и поэтического мировосприятия патриархальный уклад стал рушиться,  искореняться во всех его проявлениях. Начался кровавый террор против самого крестьянства и всего крестьянского во всех проявлениях жизни, в том числе – и в литературном процессе той неоднозначной эпохи. И новокрестьянские писатели восстали словом против уничтожения казачества как класса, раскулачивания и коллективизации крестьянства:

– Что ж колхоз,

              а в колхозе – толку?

Кони – кости и гиблый дых,

Посшибали лошажьи холки,

Скот сгубили, разъязви их!

 

Разгнездилися на провале:

Ты работай – а власть права,

Тот работал, а эти взяли,

Тоже, язви, хозяева.

 

Мимо сена,
                     и с ходу в воду.

Нет копыт, не то чтобы грив.

Объявили колхоз народу,

А народ кругом супротив.

                            (Павел Васильев, поэма «Кулаки», 1929)

В силу обстоятельств это не всегда говорилось прямо, в лоб, но всегда читалось между строк, и даже в вынужденных агитках подчас таился осязаемый протест. И беда пришла в эту «крестьянскую купницу» неминуемо, безжалостно очернила и безвозвратно зачеркнула их жизни и на долгие годы скрыла их творчество от читателя...

Все новокрестьянские писатели были подлинными знатоками уникального мира национальной культуры, эрудитами в области русского слова, народных традиций и обычаев. Многие из них судьбою были связаны с народными сказителями и песенниками. Сам «песнослов» Николай Клюев в статье «Самоцветная кровь» (1919) отмечает: «Тайная культура народа, о которой на высоте своей учености и не подозревает наше так называемое образованное общество, не перестает излучаться и до сего часа».

Никогда фольклор, глубокое философское осмысление крестьянской жизни, да и сама деревенская Русь, не вливались такой могучей самобытной рекой в русскую литературу: Клюев становится выразителем старообрядческого языка Заонежья, Есенин – рязанских просторов, Клычков – тверского говора, Ширяевец – Поволжья, Васильев – степняков-казахов и прииртышского казачества.  Родина для этих поэтов – мать-земля, родимая природа и русская изба со всем её глубинным бытием и бытом.

Акцентируясь на личности Павла Васильева, следует подчеркнуть, что поэт словно предвидел почти поголовное истребление казачества –  этого православного воинства, верой и правдой служившего России. Он стремился увековечить его уклад и миропонимание. В те годы поэт стал одним из немногих, для кого основным содержанием поэзии стали неразрывное единство и кровная связь разных эпох, бескровное пусть не братание, но – сосуществование противоборствующих сторон классовой битвы. Павла Васильева можно назвать поэтом-первопроходцем, с одной стороны, сконцентрировавшим в своем творчестве опыт прежних поколений, с другой – сформулировавшим совсем новый опыт.

Книга «Крестьянские заступники», помимо целого ряда весомых достоинств, обладает очень важным – она побуждает по-иному вчитаться в произведения многих писателей, по-новому осмыслить отражённые в них духовные, нравственные, философские, социальные, политические и этические аспекты общественного и национального сознания того периода XX века.

Книга примечательна своей неповторимой интонацией и сутью. Она возрождает интерес к людям земли. А все, кто тянутся к земле, – люди и настоящего, и будущего. Это извечная система ценностей, и прикосновение творчества к ней –  великое таинство сопричастия. Это касается любого слова в защиту человека труда, человека земли, своими натруженными руками созидающего мир и будущее этого мира. Никакой генной модификацией не создашь эту душу человеческую, тяготеющую к родимой ниве, родному слову, к исконно русской национальной идее. Именно об этом и писали, за это боролись и трагически гибли все те, о которых помнит, рассказывает и каждой строкой земно кланяется книга «Крестьянские заступники». Хочется верить, что это произведение найдёт своего зоркого и преданного национальной русской литературе читателя-единомышленника. Ведь многое угасает – и память, и чувства. Но не гаснут великие строки писателей нашего духовного сопротивления, и будем верить, что негасимым светом будут светить рядом и строки о них самих!