Маргарита ЗАЙЦЕВА. НА ИСТОРИЧЕСКОМ РАСПУТЬЕ

Маргарита ЗАЙЦЕВА

НА ИСТОРИЧЕСКОМ РАСПУТЬЕ

 

 «Русская интеллигенция стоит на великом, идейном и волевом распутии, – писал русский философ И.Ильин. – У обрыва, у бездны пересеклась её прежняя дорога: нельзя идти далее в том же направлении. Есть лишь крутой поворот в сторону, на новые, спасительные пути; и есть скользкие, обрывающиеся тропинки – на дно… Надо понять и выбрать; решить и идти… Но нельзя выбирать долго: сроки коротки, а время идёт. Или вы не слышите, как зовёт Россия? Или вы не видите, как развёртывается и назревает мировой кризис?» (Ильин И. О русской интеллигенции. В кн.: Интеллигенция. Власть. Народ: Антология. – М., 1993). Именно на таком распутье находятся многие герои романа М. Булгакова «Белая гвардия».

Уже само название, казалось бы, свидетельствует о том, что исторический выбор героями сделан. Более того, использование автором термина «гвардия» (а не армия), несомненно, несёт смысловую нагрузку, указывая на монархизм главных героев, их незаурядность и даже где-то на то, что они в меньшинстве. Императорская гвардия, как мы знаем, – это личная охрана государя, немногочисленная отборная часть русской армии. Однако «белый» выбор главных героев романа Булгакова ещё не характеризует в полной мере выбор их жизненной позиции.

Довольно сложно определить однозначно идеологическую позицию Алексея Турбина. Кажется, на первый взгляд, он – страдающий, с мятущейся душой русский патриот, монархист, постоянно думающий о причинах гибели Империи, о судьбе России. Турбин поднимает тост за царя и монархию, вдохновенно крестится на икону Божьей Матери, неравнодушен к происходящим событиям, с теплом и нежностью относится к членам своей семьи, в частности, к сестре Елене, и даже, казалось бы, готов пожертвовать своей жизнью – но, правда, не знает, ради чего… Поступки его непоследовательны, героические порывы тонут в бездонном океане самолюбия. Именно у постели спящего Алексея «глумятся «Бесы» отчаянными словами».

В страшный переломный для России момент, когда формируется новая реальность, в которой будут жить дети и внуки, больше всего на свете Алексея Турбина волнует своя собственная судьба, его душит жалость к себе: «Трудно маму забывать, а тут ещё такое тяжёлое время».

«Большой грех – уныние…» – говорит Алексею отец Александр. Но Турбин не слышит его, постоянно сетуя на свою судьбу. Все мысли Алексея сосредоточены на невозможности «наладить жизнь», «о которой пишется в шоколадных книгах». И неважно, что будет вокруг («красный» Город или «белый», с немцами или без них), главное – чтобы ему не мешали вести привычный комфортный образ жизни. В этом плане Турбин не выделяется на фоне других обывателей города, которые сознательно не замечают известий о безнаказанной жестокости немцев в соседних деревнях – «ни одного голоса возмущения».

Истоки такого равнодушия – во взаимоотношениях интеллигенции и народа. В романе между простым народом и дворянами – бездонная пропасть, ненависть и презрение с обеих сторон. Такое схематичное, чёрно-белое видение проблемы сближает М.Булгакова с писателями-соцреалистами.

П.Краснов неоднократно подчёркивает, что ненависть в русском народе была не всеобъемлющей и в большинстве случаев была результатом пропаганды агитаторов, умело направляющих взгляд простого человека на больные места и социальную несправедливость, которые можно, при желании, найти в любом политическом строе, в жизни любого государства.

Отношения между солдатами и офицерами были сложными и неоднозначными. При несомненном наличии разнонаправленного негатива имелось и другое, о чём пишет П.Краснов в работе «Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской армии»: «А отношения эти были большею частью простые и ласковые, а нередко и трогательно-любовные, как сына к отцу, как отца к детям» (Краснов П. Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской Армии. В кн.: Казачье зарубежье. П.Н. Краснов. Любите Россию! // Сост. К.Н. Хохульников. – Р/н/Д., 1999). Любовь к Родине, к Царю, к Богу объединяла людей разных социальных слоёв общества, людей разного материального достатка и положения, а служба делала их одной семьей. В романе «От Двуглавого Орла к красному знамени» таковы отношения между полковником Карповым и его солдатами, ротным командиром Козловым и его подчинёнными. Козлов получает Георгиевский крест за то, что закрывает своей грудью солдата, спасая ему жизнь. Каждого солдата знает один из лучших офицеров Ламбин: «четыре года вместе оттрубили, одной жизнью жили, одними думами думали. Хорошие люди, чудные русские солдаты. Я их очень люблю…».

И солдаты отвечали таким командирам своей любовью и преданностью. Так, П.Краснов неоднократно описывает подвиги, ежедневно совершаемые солдатами. В самых опасных местах, на боевых полях «денщики несли своим офицерам в окопы кто тёплое одеяло, чтобы было чем укрыться в холодном окопе, кто тщательно завёрнутый в полотенце чайник с кипящим чаем, кто хлеб, кто портсигар с папиросами», несмотря на запреты самих офицеров. Много таких примеров накопилось за боевую службу генерала П.Краснова. Вспоминает он солдата Попова, принёсшего им в немецкие окопы, находящиеся под постоянным обстрелом, ужин: «Чай, за два дня-то проголодались!..», «И то на батарее не пускали. Да как же можно так без еды! И письмо от генеральши пришло, и посылка, я всё доставил» (там же).

Но вернёмся к Алексею Турбину. Слова «трудно маму забывать» звучат как процесс старательного забывания горя, которое омрачает этому герою жизнь. С таким же успехом, если не с большим, он забывает и другую Мать – Мать Россию. «Может, кончится всё это когда-нибудь? Дальше-то лучше будет? – неизвестно у кого спросил Турбин». А должен был спросить самого себя и определить своё место и свою роль в том, что будет дальше. Турбин постоянно ищет виновного в происходящем: то гетмана, который якобы мог Россию спасти, то Царя, которому «никогда не простится его отречение». Себя же Алексей не сковывает понятием долга перед Россией, народом, Государем. «Мы теперь научены горьким опытом и знаем, что спасти Россию может только монархия», – говорит неожиданно якобы монархист Алексей Турбин. Напрашивается вопрос: только теперь? Теперь, когда невозможно «отдыхать и устраивать заново не военную, а обыкновенную человеческую жизнь»? Мысли о спасении России, которую, кстати сказать, он считает дикой «пропащей страной», сменяют мысли о том, чтобы отгородиться от этой России (Москвы в частности) «железной стеной». А позднее Алексей задается вопросом: «Нужно защищать теперь… Но что? Пустоту?», свидетельствующим о его позиции, по сути схожей с позицией «крысы» Тальберга.

«Русскому человеку честь – одно только лишне бремя…» – «бессмысленно» читает Турбин... Но бессмысленно ли? Алексея многие критики называют человеком чести. Но с честью, как и с русскостью, у Турбина, на наш взгляд, проблемы. То есть он вроде бы помнит о долге. Понимает, что и делать что-то нужно, но так не хочется, так хочется просто жить и наслаждаться… Отсюда постоянная обида на судьбу и озлобленность, чего не наблюдаем у других героев романа. Старший же Турбин почти постоянно находится в состоянии озлобленности. Сравнивая отношение двух братьев к Сергею, Елена отмечает, что «Алексей тоже добрый, но как-то он больше ненавидит».

«О, чёртова кукла, лишённая малейшего понятия о чести!», – говорит Алексей о Тальберге. Но, размышляя о человеке, кто первый в марте 1917-го года пришёл в военное училище и «как член революционного комитета» арестовал генерала Петрова, человеке, который менял свои взгляды при каждой смене власти, Турбин (ещё накануне певший гимн и пивший за Царя и монархию) так комментирует своё отношение к Тальбергу: «Не потому даже мерзавец, что бросил Елену в такую минуту, это, в конце концов, мелочь, вздор, а совсем по-другому. Но вот почему?». Невозможность ответить на данный вопрос лишний раз доказывает, что Турбин не монархист. Монархистом Алексей становится только, когда идея монархии совпадает с представлениями о его личном счастье. Неспособность чётко определить своё отношение к Тальбергу говорит о некотором сходстве этих личностей – Турбин тоже, отчасти, приспособленец. Его выбор остаться в «белом» стане не представляется нам непоколебимым.

Да, Алексей вроде бы делает попытку исполнить свой долг – готов идти хоть в рядовые, лишь бы не сидеть без дела. Однако все события проходят или мимо него, или он становится их случайным, как правило, запоздавшим со своими «героическими» устремлениями участником. Все, кто считал своим долгом защищать Город (как, например, Най-Турс, Мышлаевский, Карась, Николка), те действительно находились в строю, пока Турбин в прямом смысле спал.

Как известно, в ряды Белой армии становились люди разной идеологической ориентации. Современные исследователи уже развенчали миф о том, что «белые» якобы вели войну за восстановление самодержавия. Поэтому присутствие Алексея Турбина в их рядах мало говорит что-либо о его идейных взглядах и душевных привязанностях.

С каким чувством он, профессиональный военный, воспринимает свою службу? «…Три года метания в седле, чужие раны, унижения и страдания, – о, проклятый бассейн войны…»,  – читаем мы авторские слова, передающие воспоминания Турбина. А ведь Алексей – врач и наверняка спас немало жизней. Но у него не возникает ни одного хорошего воспоминания о каком-нибудь больном или случае, тронувшем его душу, что свидетельствует о том, что Алексей делал своё дело холодно, без души и не получал никакого удовлетворения от миссии врачевателя. Эпитет «чужие» подчёркивает, с нашей точки зрения, отдалённость, ненужность, отягощённость, которые испытывает Алексей от чужих страданий.

Образ Алексея Турбина вызывает ассоциации с таким же «нервным, озлобленным раненым» интеллигентом, только социалистом, «одним из лучших латинистов» Верцинским из романа П.Краснова «От Двуглавого Орла к красному знамени», который, в отличие от героя «Белой гвардии», любит своё дело и достиг в своей профессии определённых высот: «Меня полтора года гоняли по полям Галиции, я должен был стрелять по своим братьям чехословакам, я должен был забыть, что я почти профессор латинской литературы и в довершение всего меня ранили в живот». Верцинский не может дать ответа на вопрос, зачем он всё это делал. И в этом его трагедия. Таким же вопросом задаётся и Алексей Турбин, и также не находит ответа. Подобно Алексею, отгородилась от мира скорлупой видимого благополучия и Елена. Внешний блеск оказался ей дороже совести и сердечных привязанностей.

Особая ответственность лежит на Алексее и Елене Турбиных, так как их духовный мир позволяет различать подлость, предательство, болезненность человеческой души. Но они переступают через эти знания, всеми силами стараясь отвести свои глаза от неприятного. Определяющими суть Алексея являются следующие слова: «Это показалось ему позорным и трусливым, но всё-таки сделал». Духовно заплутавшие брат и сестра стараются обрести уверенность через видимое благополучие жизни своей семьи, подменяя вечные ценности минутными – призрачными и хрупкими. В этом смысле их позиция созвучна позиции большинства обывателей Города: «Гетман воцарился – и прекрасно… Лишь бы на рынках было мясо…».

Потеря нравственных ориентиров человека более наглядно выражена через образ Алексея, который, словно душевнобольной («пьяный экстаз», «суконный голос», «совершенно бессмысленно смотрел», «мысли в голове у Турбина сбились в бесформенную кучу», «чувствуя стыд и нелепую чепуху», «пьяный, страшный, с дёргающейся щекой»), не осознает свои поступки («припадки»), часто оказывается в ситуациях, когда не знает цели своего движения: «И бежал по плацу <…> чёрт знает куда и зачем», «Не зная ещё, куда и зачем, Турбин захрустел рядом со взводом»… «Сумрачная душа», – говорится об этом герое в романе.

Всё, на что способен Алексей Турбин, – жалкая тихая злобная ненависть, ну, или пихнуть смятую газету в лицо ребёнку, которого, в действительности, стоило бы и пожалеть. На самом деле, эпизод с газетой – страшный по трагизму. В нескольких словах, но очень живо описана фальшь и ненависть («лютейшая ненависть»), так не характерные для детского возраста. Во что выльется это чувство, когда ребёнок, детство которого переполняет ненависть, вырастет? Что ждёт страну, народ?! И не случайно ненависть вызывает Алексей Турбин – представитель дворянской интеллигенции. И вызывает он не слепую ненависть без причины – а заслуженную, порождённую его поступками («Вытащил из кармана скомканный лист и, не помня себя, два раза ткнул им мальчишке в физиономию, приговаривая со скрипом зубовным: «Вот тебе вести. Вот тебе. Вот тебе вести. Сволочь!». На этом припадок его бешенства и прошёл»). Мы считаем, что через призму частной ситуации автор подчёркивает вину и героя за чувства, которые он вызывает у других, и интеллигенции за ненависть, порождённую ею в душе простого народа.

Алексей Турбин упорно не хочет принимать участия в событиях, брать на себя какую-либо ответственность. Он доходит в своей беспомощности до смешного, мечтая, чтобы сошли с картины Бородинские полки: «Они побили бы Петлюру». Не чувствуя в себе сил для какой-либо борьбы, сам о себе Алексей говорит: «Я действительно тряпка». И, возможно, слабая попытка исполнить свой долг и стать в ряды «белой» армии – это и попытка заслужить своё собственное уважение.

Самоидентификация человека определяет его жизнь, судьбу. Национальная самоидентификация значительно глубже простого осознания своей этнической принадлежности. Быть русским по крови ещё не значит быть русским по духу, мировоззрению. Национальная самоидентификация, с нашей точки зрения, включает в себя религиозную принадлежность, представления о власти, о государстве как своей Родине, о своём месте и ответственности перед этим государством, перед народом, частью которого человек себя осознает, его историей. Что, исходя из этого, мы может сказать об Алексее Турбине? Представления о власти у этого персонажа довольно размыты (главное, чтобы жилось комфортно), Россия – «пустота», «пропащая страна», к вере он относится «с уважением», но сам не верит в Бога. Логически обоснованное, казалось бы, стремление врача оградить больного от излишнего напряжения представляется знаковым: именно Алексей Турбин советует пациенту отказаться от «упорной мысли о Боге» и сократить часы молитвы.

Как альтернатива «рецепту» Турбина, воспринимается принципиально другое отношение к Богу Русакова и то духовное и физическое выздоровление, которое это отношение вызвало: «По мере того как он читал потрясающую книгу, ум его становился как сверкающий меч, углубляющийся во тьму. Болезни и страдания казались ему неважными, несущественными. Недуг отпадал, как короста с забытой в лесу отсохшей ветви. Он видел синюю, бездонную мглу веков, коридор тысячелетий. И страха не испытывал, а мудрую покорность и благоговение. Мир становился в душе…».

Столкновение этих двух воскресших персонажей – потрясающий сюжетный ход автора, играющего на контрастах. Спорным становится вопрос о том, кто врач, а кто пациент: Турбин или Русаков. Воскреснув телом, Турбин остался мёртв душой. О его национальной самоидентификации говорить сложно, так как в романе чётко и ясно определён лишь один его приоритет – больше всего на свете он любит женские глаза: «Что беспокоит? Что сосёт? Какое мне дело. Аггелы… Ах, всё равно. Но лишь бы прийти ещё сюда, в странный и тихий домик, где портрет в золотых эполетах». И Алексей Турбин делает свой выбор – «эгоистка, порочная, но обольстительная женщина» Юлия Рейс, к ногам которой он готов бросить всё...

Алексей ради чувственного наслаждения, комфорта готов предать и семью, и Россию, и Бога. Хотя и предать-то он не может, потому как это триединство не является непоколебимой составляющей его жизненных ценностей. Предавать ему, по сути, нечего.

Ю.Павлов пишет: «Имя Господа довольно часто – более 150 раз – называется героями “Белой гвардии”» (Павлов Ю. Человек и время в «Белой гвардии» и «Собачьем сердце» Михаила Булгакова. В кн.: Павлов Ю. Человек и время в поэзии, прозе, публицистике. – М., 2011). Хочется добавить, что и имя дьявола звучит на страницах романа довольно часто (не говоря уже о прямом его воплощении – Шполянском), причём не только в устах отрицательных персонажей. И хотя это «чертыхание» в большинстве случаев является частью разговорной речи, тем не менее, с нашей точки зрения, это не случайность. Бог и дьявол присутствуют в романе и в душах большинства героев, которые являют по-разному представленный тип амбивалентной личности.

Через образ Алексея Турбина ярче всего раскрывается духовный кризис заблудившейся в своих исканиях российской космополитичной интеллигенции начала ХХ века. «Качается туман в головах, то в сторону несёт на золотой остров беспричинной радости, то бросает в мутный вал тревоги», – говорится в романе. И эти слова как нельзя лучше раскрывают духовное состояние интеллигентско-дворянской среды, предстающей перед нами в «Белой гвардии»: потеря духовно-нравственных ориентиров, потеря «русскости» в её неразрывной связи с христианскими православными ценностями.

Образы «белой гвардии» в историческом повествовании «От Двуглавого Орла к красному знамени» П.Краснова проникнуты глубокой любовью автора. И на фоне большевиков, социалистов, революционеров, вызывающих отвращение, белогвардейцы часто выглядят героями. Однако такой подход не свидетельствует о полном ослеплении автора, как может показаться на первый взгляд. П.Краснов в романе показывает, что у российской – имперской – действительности, которую, собственно, защищают любимые герои автора, было достаточно больных мест.

Свой привычный армейский мир писатель изображает объективно, всесторонне, многоцветно. Армия, по мысли П.Краснова, – самая сильная, крепкая, духовно и физически, часть российского общества, часть, воспитанная быть защитою Отечества. Военная служба требует большой самоотдачи. Именно здесь наиболее сильны в душах людей понятия долга, чести: с самого начала службы воин готовится отдать свою жизнь во имя славы Родины, а потому сам уклад военной жизни во многом отодвигает эгоистические мотивы на задний план. Христианские идеалы самопожертвования, самоотречения воспитываются в армии с ранних лет. «Эта кадровая Армия должна блюсти и разуметь религиозным смысл своего бытия; она должна быть Армией христианской, христолюбивым воинством, ибо только заповедью Христовой – возлюбить ближнего своего так, чтобы положить за него свою душу, могут быть обоснованы и приятие оружия, и своя и чужая кровь, и муки ранения, и самая смерть», –  писал П.Краснов в статье «Армия».

Но и в императорской армии много червоточин, требующих кропотливой и трудоёмкой работы каждого, независимо от статуса, положения, чина. В этой связи показателен вопрос, которым задаётся Саблин: «Что приобрёл он за год офицерства?». Ответ его неутешителен: «Уменье одеваться по форме. Он узнал, что при сюртуке с эполетами нельзя носить высокие сапоги, что в ложах надо быть при эполетах и привозить дамам конфеты, что есть приличные и неприличные клубы…». Рядом с Ламбиным («знаменитость скакового поля, известный спортсмен») Саблин чувствует себя маленьким мальчиком, глупым, неловким и неопытным. Осознание пустой траты драгоценной жизненной энергии, осознание бесполезности своего существования охватывает главного героя романа. У Саблина, в отличие от Алексея Турбина, обострённое – подлинное – чувство офицерской чести. Он не остаётся равнодушным при виде несправедливости.

Жажда справедливости, доброта Александра Саблина ярко проявляются уже в первой главе романа «От Двуглавого Орла к красному знамени». Возмущенный поступком своего старшего друга Гриценки, ударившего денщика за то, что тот принёс вино, а не шампанское, Саблин вступается за Захара, чем сразу резко выделяется из всех присутствующих, вызывая у кого-то восхищение, у большинства же – недоумение. Благородство Саблина в этом эпизоде сразу возвышает его над другими персонажами. Очевидно, что, если бы не реакция Саши, вряд ли кто-нибудь вообще обратил бы внимание на выходку Гриценки.

Офицерское общество, изображённое П.Красновым, далеко от идеала, если не сказать – его полная противоположность. Ударить холопа – вполне нормальное явление в кругу этих людей. Мацнев, так много размышляющий о красоте и пошлости современного общества (сам представляется нам олицетворением пошлости) так же бьёт солдат. Только если Гриценко как умелый и опытный офицер пользуется уважением у подчинённых, то Мацнев – «склизский какой-то, паршивый, ничего не умеет. На вырубку вызовут, либо шашку уронит, либо по уху лошади попадёт, на препятствия идти боится, лошадь обносит…». Вот от такого офицера получить удар ещё обиднее.

«Весёлый и легкомысленный» Ротбек не поражает умом, легко поддаётся соблазнам, которым, кажется, и сопротивляться не пытается. У него прекрасная жена Нина Васильевна, влюблённая в него без памяти и которой восхищаются сослуживцы. Но, несмотря на это, Пик легко, не сомневаясь и не колеблясь, идёт на измену.

Однако в образах Гриценко, Мацнева, Ротбека и других есть доминанта, нечто главное, что заставляет нас забыть обо всех недостатках этих людей – самоотверженный патриотизм. Вахмистр Иван Карпович говорит Любовину: «Разное тут бывало. И крали, и пьянствовали… Один раз человека затащили на чердак ребята и зарезали, и ограбили… Всё прощу, всё спущу… Но никогда! – слышишь, Любовин, никогда тут, в этих стенах, никакого социализма не было… <…> Я и в мыслях того не думаю, чтобы в нашем полку нашёлся хоть один, кто бы думать позволил себе что-либо против веры, Государя и Родины». Это не просто слова. Иван Карпович погибнет на поле боя, не запятнав себя даже тенью трусости.

Ротбек самоотверженно предан России, службе в армии, Государю. «А как прекрасна Россия!» – вырывается у него в счастливые времена молодости, в разговоре с Саблиным, когда шли они, очарованные блеском Царя и своего полка. Так и погибает «весёлый милый румяный» Ротбек, погибает в бешеной скачке, не задумываясь и не сомневаясь. Именно благодаря таким, как он, атака, которая, казалось бы, обречена, стала успешной.

Одна из ведущих характеристик этих и других лучших героев-воинов романа – способность честно и преданно служить своей стране. «Хороший офицер» – одно из важнейших личностных качеств в мире исторического повествования П.Краснова. Вся грудь вахмистра Ивана Карповича «горит в медалях», «лучше его никто не ездит в полку». «Славный офицер, – говорит о Ротбеке Гриценко. – Вот такие нам нужны. Такой не задумается в атаку броситься, умрёт без жалобы и без стона. Ты посмотри – у него взвод в порядке, солдата он не распускает, но и тянет умело, всё у него хорошо».

Горячая любовь к Родине и её верным служителям обусловила и специфику символики в романе «От Двуглавого Орла к красному знамени». Традиционным символом православной монархической России является солнце. В историческом повествовании П.Краснова солнце везде сопутствует Царю. Из множества примеров, зафиксированных нами (около восьмидесяти), приведём три: «Всё снова было подёрнуто туманом удалённости от людей, озарено солнечным лучами, льющимися на него, и он являлся отмеченный Богом, как его помазанник»; «В ту же минуту яркий солнечный луч блеснул на алой фуражке и залил царственного всадника, свиту и коляску, запряжённую четверкой белых лошадей, в которой в белых платьях сидели обе императрицы»; «И всё это покрывалось мощными звуками русского гимна и на всё это лились жаркие румяные лучи майского солнца, которое ни разу не изменило Государю в дни его священного коронования».

В Священном Писании сам Господь как источник света образно называется солнцем. Он просвещает, очищает, укрепляет, оживляет, согревает человека и делает его способным и готовым ко всякому благому поступку. Все лучшие герои романа – верные служители Царю и Российской Империи и с ними, по П.Краснову, Бог. Поэтому солнце сопровождает этих героев на протяжении всего повествования. Так, происходит появление Карпова перед полком: «Разорванные тучи обнажили клочок голубого неба. Он стал шириться и расти, дождь перестал, и солнце заблистало брильянтами дождевой капели».

Уже в названии произведения намечена главная антитеза романа: светлой монархической России – золотому солнцу – чётко противопоставляется цвет заката – красный цвет. В Библии закат и затмение солнца служат образом несчастия для людей и для целых народов. Своеобразным эпиграфом к повествованию об идеологах революции, да и к последующим трагическим событиям в романе выступает картина кровавого заката солнца: «Человек, подходивший к залитой алыми лучами солнца красной даче, был Коржиков». Бурьянов знакомится с евреем возле озера: «Оно было тихо и горело красными красками заката». «Лучи заходящего солнца заливали его [еврея, – М.З.] красным блеском, и казалось, что струи крови текут по его бороде».

Таким образом, противостояние белых и красных выразилось в романе в антиномии Солнце – Закат или, вернее сказать, Солнце и его уход. Там, где большевики, нет места ни Богу, ни Солнцу, как одному из его проявлений.

На первый взгляд, воинская стезя – дело разрушения, противоречащее одной из главных православных заповедей – «не убий». П.Краснов резко разделяет военное ремесло во славу и защиту Отечества и гражданскую войну.

Для писателя православная суть русского человека более чем где-либо реализуется в воинской службе: «Ведь это рыцарство. Ведь это высшее отречение от себя, проведение в жизнь самого великого завета Христа». Военное дело офицера Российской Империи проникнуто творческой энергией не менее, чем любой мирный труд. В этой войне нет личностной ненависти и сведения счётов – лишь исполнение святого долга перед Родиной. Иван Иванович Матвеев – отличный семьянин, добрый человек, «истинный христианин, верный муж, любящий отец, отличный, честный офицер», «враг ссор и мухи не обидит», с восторгом мечтает перебить австрийцев. Но говорят в нём, подчёркивает автор, не ненависть, не злоба, а радость профессионала и лучшего артиллериста в корпусе: «Сейчас он докажет всем своим друзьям по дивизии, что ныне артиллерия царица полей сражения и ей дано играть решающую роль».

«Самым обыкновенным русским пехотным офицером» называет
П.Краснов капитана Козлова Александра Ивановича – потомственного военного. Однако именно в этом, самом заурядном и недалёком на первый взгляд, герое кроется мощная сила духа, чистота помыслов, непоколебимая вера в Бога, Царя и Отечество. «Он считался образцовым офицером в полку», хорошо обучал и воспитывал солдат и офицеров, которые «были прекрасные гимнасты, отличные стрелки, благоговели перед Россией и Императором, веровали в Бога, даже знали немного историю России». В минуту опасности капитан Козлов своей грудью закрывает солдата Железкина от вражеского штыка – в его глазах поступок естественный и не требующий награды: «Ничего, тебе бы в живот, а мне в грудь – пустяки…». А между тем его поступок и оценка его Козловым выражает суть полковой жизни, где все – единая семья, где способность отдать жизнь за боевого товарища – норма.

Мыслями о войне пропитана вся жизнь казачьего полковника Павла Николаевича Карпова. Он в своём полку знает каждого казака, каждую лошадь. Карпов искренне наслаждается бравым видом своих подчинённых, в воспитание которых вкладывает всю душу. Павел Николаевич не может представить иной жизни: «вне строя, вне лошадей, вне песен казачьих, джигитовки, поездок, учений, маневров, пыли в сухую погоду, грязи в дожди». Несмотря на многие трудности, бытовые сложности. Карпов по-настоящему счастлив в своём служении Отечеству. Жена и сын разделяют беспредельную преданность Карпова Государю и Родине, готовы пожертвовать личным благополучием ради верного исполнения долга защитника Российской Империи. «Где ты, Кай, – там и я – Кая», – такова формула любви к мужу Анны Карповой.

Как следствие творческой работы Карпова, его полк стал лучшим в дивизии, способным победить врага, даже значительно превосходящего его по численности. Все занятия с офицерами Карпов проводил лично, увлекая их своим воодушевлением, азартом, порождая желание во всём походить на своего командира: «Каков поп – таков и приход. Каков был Карпов, таков был и весь его полк. Он от последнего казака до старшего офицера жил только службой, забывая семью, не интересуясь политикой, строго исполняя приказы, воспитывая казаков в христианской морали и беспредельной любви к Государю и Родине». Таким видит П.Краснов идеал верного слуги Отечества, соборную личность, православного русского человека, который составляет основу мощи всего Государства в целом.

Вера, Царь и Отечество – триединство, определяющее самоидентификацию русского человека в романе «От Двуглавого Орла к красному знамени». Чувство патриотизма, осознание себя неотъемлемой частью Матери – родной земли, готовность пожертвовать ради неё всем – даже жизнью своих детей, то самое важное, что, с точки зрения П.Краснова, делает народ непобедимым и стойким ко всем бедам, что объединяет людей в мощную силу.

Совсем юным, в шестнадцать лет, умирает на поле брани Коля Саблин. Александр вырастил себе достойную смену – красивого, чистого, благородного юношу: «Мы были с бабушкой в Москве у дяди Егора Ивановича. Вдруг – манифест – объявлена война. Папа, я не мог больше ни минуты оставаться». Предвидение печального исхода боя, его жестокости и опасности, практически обреченности, тем не менее, не позволяет Саблину пойти на поводу своего отцовского желания спасти сына от неминуемой гибели. Родительскую любовь Александр кладёт на алтарь любви к Отечеству. Долг воина – превыше всего.

П.Краснов подчёркивает трагизм гибели молодого, полного жизни и энергии человека портретными характеристиками Николая, в которых делает акцент на физическое здоровье, обещающее ему в иных обстоятельствах долгую жизнь: «Молодая, сильная жизнь сквозила в плотных мускулах рук и спины и красивом цвете здоровой кожи». С физических характеристик автор переводит внимание читателя на духовное здоровье юноши, сердце которого переполняет радость, восторг, «счастье своих шестнадцати лет». Он – один из лучших стрелков и наездников на курсе. Не обделён младший Саблин и музыкальным талантом: у него «красивый, нежный баритон». Внешняя красота, физическое здоровье, творческие способности, воспитание в преданности Богу, Царю и Отечеству, благородное происхождение сулят юноше блестящую карьеру и счастливую жизнь. Но судьба распорядилась иначе: «…Коля, с изуродованным туловищем и оторванной головой, исковерканный до неузнаваемости стаканом шрапнели, валялся в луже дымящейся крови…».

Итак, способность на самопожертвование во имя Родины, во имя своего народа, Царя является доминантой лучших героев романов М.Булгакова и П.Краснова: Най-Турса, Николая Турбина, Козлова, Карпова. Названные качества отличают этих героев от многих и многих интеллигентов в романах писателей, литературе и жизни. Только мизерная часть интеллигенции достойно выдержала испытания историческими катаклизмами ХХ века.