Василий ХИЛЬКЕВИЧ. НОВЕЛЛЫ

Хилькевич Василий Михайлович родился в 1922 году в посёлке Хиславичи Смоленской области. Окончил Военно-морское училище береговой обороны им. ЛКСМУ г. Севастополя с присвоением звания лейтенанта. Прошёл всю Великую Отечественную войну: ещё будучи курсантом участвовал в героической обороне Севастополя, был ранен, затем – Северный флот. Награждён медалями: «За боевые заслуги», «За оборону Севастополя», «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией», орденом Отечественной войны II степени. После войны служил на Севере до 1948-го года. Демобилизовавшись из флота в звании капитана II ранга, пошёл работать учителем в сельскую школу. В 1956 году заочно закончил Смоленский государственный педагогический институт по специальности русский язык и литература. Был завучем Кобылкинской средней школы Хиславичского района Смоленской области, преподавал в средней школе № 11 г. Смоленска. Также работал в редакции газеты Смоленского авиационного завода.

Умер в 1996 году.

 

ДЕДУШКЕ, 9 МАЯ

дедушка ты будучи каплей в массе

имел достаточно в себе того

что принято звать ответственностью и т д

чтобы сказать мне

«я всю жизнь боролся с фашизмом» так

что до сих пор ясно

что это так

и сейчас

 когда я курю перед рядом безыменных могил

неизвестных солдат

каждый из которых был на деле больше винтика

ибо его действия как и твои

диктовались ответственностью как формой любви

исходя из понятия дома как жизни а не резьбы

поэтому победив

ты работал учителем

строил дом

сажал сады

заботился о пчелах

переживал за них ведя пчелиный дневник

мог по часу беседовать

то с одним то с другим

просто так

ради жизни на Земле

и попу по-матерински вытирать внуку

заботясь о будущем в котором тебя не будет

и тратить время

на длинные письма друзьям-фронтовикам

несмотря на разделяющие забывающие

растущие десятилетия                                                               

например

советуя им опробованный бальзам

 

...и когда ты уходил

ты включая бессмертие

за ненадобностью

ни о чем для себя не просил

чту тебя а не память

твоей победой являясь

ведь не биомасса задавила биомассу

но любовь к большему

стала больше любви к себе

как родина стала в тебе –

тобой – себя шире

а о боях ты говорить мне не любил –

больше о кораблях, капитан

                                                    Александр ДОБРОВОЛЬСКИЙ

-------------------------------------------------------------------------------------------------

 

Василий ХИЛЬКЕВИЧ

НОВЕЛЛЫ

 

Весенняя песня

 

Конец февраля. Кругом снег, трещат крепкие морозы, но всё выше поднимается солнышко, светит всё ярче и греет уже по-весеннему.

Ярким солнечным днём вышел я в сад подышать свежим воздухом. Тихо. Солнце так сияет, что сердце радуется.

Вдруг слышу нежную, пленительную песню. «Что за птичка с таким чудесным голосом появилась в саду?» – недоумеваю я и внимательно всматриваюсь в голые кроны яблонь.

И что же? Скоро я увидел на ветке обыкновенную большую синицу. Подставив зелёную грудку яркому солнцу, обласканная его теплом, она пела. Но не зимнюю свою бесхитростную песенку «пинь-пинь-тар-ра-рах!», а какую-то мелодичную, малиновую. Она так искусно выводила её своим тоненьким голоском, что чарующая песня, тихая и сладкая, проникала в самую душу и приводила в восторг.

«Ай да синичка! Ай да молодец!» – восхищался я и всё слушал и слушал, затаив дыхание.

Да, то была весенняя песня синички. И пусть трещат морозы, дуют холодные ветры и валит снег – скоро весна! Она уже идёт!

Об этом и пела синица.

 

 

Март – месяц весенний

 

Ещё лежат повсюду сугробы, бушуют порой шальные метели и наведываются по ночам крепкие морозы. Не зря в народе говорят: «Пришёл марток – надевай двое порток!».

Но больше стало солнечных дней, да и само солнышко такое яркое, лучезарное. Оно греет уже по-весеннему. От тепла этого тает снег на крышах, и неугомонная капель весь день поёт нам о весне.

А каким высоким, ярко-голубым стало мартовское небо! Оно стало шёлковым?! Как пахнет воздух! Он пахнет весной!

Паруются и хлопочут друг подле друга перезимовавшие галки.

– Ка! – восторженно и нежно восклицает одна. – Весна!

– Ка-ка! – так же проникновенно отвечает ей другая. – Да-да – весна!

– Жив-жив! – прочирикал облитый солнцем воробышек, и вслед за ним весело и звонко защебетали все воробьи, радуясь весеннему солнышку.

Вернулись с юга первые перелётные птицы: грачи, скворцы, жаворонки – и огласили окрестности радостными песнями.

Радуются и люди, чувствуя на лице солнечное тепло.

Да, всем хорошо в марте, потому что март – месяц весенний.

 

 

Мудрые сороки

 

Мне нравятся эти грациозные, красивые птицы с контрастной окраской оперения: голова, крылья и хвост иссиня-чёрные, а бока – белые-пребелые. Не зря их называют сороки-белобоки.

А нынче я убедился и в их сметливости. Ранней весной две молодые сороки облюбовали берёзу, что росла у дороги против нашего дома, и начали строить в её развилке гнездо.

Но вначале у неопытных птиц ничего не получалось: приносимые в клюве прутья разной величины не держались в широкой развилке и соскальзывали на землю.

Долго бились над гнездом сороки, но дело у них никак не шло. Наконец, они сообразили и стали приносить не голые прутья, а ветки с сучками. И работа сразу пошла на лад. Скоро в развилке берёзы образовалось основание будущего гнезда, так сказать, его фундамент.

Но вдруг птицы бросили начатое гнездо и стали переносить из него ветки повыше, на самую макушку дерева, где тоже была развилка, но побольше. Видимо, сообразили они, что начать вить гнездо слишком низко: до него мог добраться человек, а кот – тем паче.

Новое гнездо росло не по дням, а по часам и скоро было готово.

И вот самка села на яйца. Но молодой самец, передохнув несколько дней, принялся снова за работу. Он стал опять приносить ветки и что-то строил из них повыше гнезда.

«Что же он такое придумал?» – размышлял я, наблюдая за работой трудолюбивого супруга. Но скоро я понял: заботливый муж строил над гнездом крышу, чтобы подруге не было холодно и не так сильно мочил её дождь.

«Ну и мудрецы!» – одобрительно подумал я. Раньше я никогда не видел птичьих гнёзд с крышами.

А зимой, когда на крыше гнезда белой шапкой лежал плотный снег, я заметил на берёзе стайку сорок. Их собралось здесь не меньше десятка. Наверное, это были близкие родственники молодой сорочьей пары: отец с матерью, братья и сёстры, ну и дети, конечно.

По оживлённому стрекотанию я понял: сороки обсуждают что-то важное и интересное.

«О чём они говорят на своём птичьем языке? О семейных делах? О том, что скоро весна? А может, они перенимают передовой опыт мудрой сорочьей пары по постройке гнезда с крышей?» – думал я, наблюдая за этим необычным шумным сборищем.

Кто их поймёт? Присмотритесь: может, теперь все сороки станут строить гнёзда с крышами.

 

 

На родину!

 

Весна в том году выдалась поздняя. Уже март на исходе, а на полях нетронутой целиной лежит снег. Замешкалась весна где-то на юге: на Кавказе, в Крыму, на Украине.

Там же отсиживались и перелётные птицы, с нетерпением ожидая возвращения в родные края. Сколько уже прошло томительных дней, грустных и тоскливых дней! Давно уже минули обычные сроки возвращения, а тепла всё не было!

Наконец, лопнуло птичье терпение. Так захотелось домой, что больше нельзя было оставаться на чужбине.

– На родину! – каркнул вдруг старый грач, взмахнув могучими крылами, и смело полетел на север.

– На родину! На родину! – радостно загалдели остальные грачи и дружно поднялись за своим отважным вожаком.

Улетели шумные грачи, и без них совсем загрустили скворцы и жаворонки.

Но не долго раздумывали малые птахи. Через два-три дня нестройными стайками и они потянулись за грачами.

Летели птицы домой, обгоняя весну. Под ними холодным блеском сверкали снега, пронизывающий ветер свистел под крылами, обжигая разгорячённые в полёте худые тела, но ничто не могло уже сдержать этого страстного стремления на родину!

Сурово встретила родная земля своих пернатых путешественников. Кругом, куда ни глянь, всё снега, снега, а по ночам мороз и холодный ветер. Холодно и голодно! Ни пищи, ни тепла!

Но птицы не унывали. Они были счастливы, что вернулись, наконец, домой! А дома, как известно, и углы помогают!

Грачи на ночь забирались в старые гнёзда и там отлеживались до утра. Скворушки тоже укрывались от стужи в своих домиках и дуплах.

Хуже всех было малым жаворонкам. Под снегом знакомые поля, под снегом родные гнёзда, негде отогреться серым птахам. Приютились, бедняжки, у оставшихся стогов, на подсохших кучах навоза, на оброненном кем-то клочке соломы. Неуютно и зябко певцам полей, но и они не падают духом. Разве могут эти невзгоды погасить огромную радость возвращения на родину?!

Чуть пригрело солнышко – весело вспорхнёт озябший жаворонок, высоко поднимется в небесную синь к самому солнышку, и звонким колокольчиком зазвенит над родными полями весенняя песня!

 

 

Берёзы весной

 

Омытые весенними дождями, подсушенные тёплым солнышком, берёзы в соседней роще стали беленькими, чистенькими, словно надели венчальные платья.

 

 

Подснежники

 

Сошёл снег, и обнажилась жухлая трава и грязная голая земля. Но природа не любит пустоты. Весна сыпанула из своей волшебной коробушки на порыжевшую траву перламутровые звёздочки яркой белизны, и весело засветились на полянках меж кустов первые весенние цветы – подснежники, радуя взор и веселя душу.

 

 

Голубая весна

 

Как только сойдёт снег, на лугах и оборках остаётся множество луж и лужиц с прозрачной водой.

А вверху яркое солнце и чистое голубое небо. Небо отражается в зеркальной воде, и лужицы тоже становятся голубыми.

По белым стволам берёз бродят голубые тени.

Голубой дымкой затянут горизонт.

Над подсыхающими полями струится и дрожит голубое марево.

Наступила голубая весна! И от этого у людей радостное, голубое настроение!

 

 

Соловьиные состязания

 

Позже других перелётных птиц возвращаются в родные края соловьи. Они прилетают к своим гнёздам тогда, когда лес уже оденется молодой листвой, под зелёной сенью которой можно укрыться от хищников.

Отдохнут дня три-четыре после утомительного перелёта, подкормятся и на радость, что вернулись живыми домой, соберутся на своё состязание.

Вот старый соловей призывным свистом сообщил на весь лес о конкурсе певцов, и слетаются к нему в рощу все соловьи. Чинно рассядутся в густых кустах под кудрявыми берёзами и ждут сигнала.

И вот старый соловей объявляет о начале конкурса, и начинаются увлекательнейшие соловьиные состязания.

Первыми спешат показать свои способности молодые соловьи. Вот торопливо запел молодой соловейчик: уверенно просвистел на все лады, бойко рассыпался звонкой дробью, но потом взял очень высокую ноту, тянул, тянул, но никак не мог с ней справиться, сбился, сконфузился и улетел прочь.

Второй одногодок хорошо справился с посвистом, долго рассыпал барабанную дробь, уверенно вытянул несколько томных трелей, но где-то, на новом колене, тоже сбился и улетел восвояси.

Один за другим, стараясь изо всех сил, поют соловьи на этом удивительном конкурсе.

Много талантов выявилось тут, много искусных певцов показали своё мастерство, на радостях излили всю свою певчую душу и только к вечеру разлетелись к своим гнёздам.

Остался в своей роще старый соловей, и на весь лес гремела его победная песня. Легко выводил талантливый певец самые сложные трели, свободно и уверенно переходил от одного колена к другому, и по всему лесу разносилась могучая песня настоящего мастера.

Всё стихло в густом лесу. Не только соловьи, но и другие певчие птицы умолкли и, затаив дыхание, слушали чарующую песню старого соловья.

 

 

Царевна-лебедь

 

Я удил рыбу на отдалённых местах на своей речке. Слева и справа у берега сплошной стеной стояли густые заросли лозы.

В прогалине между кустами румяным росистым утром хорошо клевали ельцы и голавлики, и я наловил изрядное количество мелочи.

Но солнце поднималось всё выше, клёв ослабел, и я скучал.

Вдруг из-за кустов слева неслышно выплыла рыбацкая лодка. В ней стояла высокая стройная девушка в роскошном белом платье. Грациозно изгибаясь то влево, то вправо, она гребла большим веслом, и чуточку приподнятый нос лодки бесшумно разрезал голубое зеркало реки.

Это чудесное видение появилось так неожиданно, словно вынырнуло со дна речки, из самого царства Нептуна.

За две-три секунды прелестная незнакомка проплыла мимо и скрылась за кустами справа.

Я долго еще смотрел вслед, очарованный этим чудом, и стоял с широко раскрытыми от удивления глазами и открытым ртом.

Я не успел толком рассмотреть стоявшую в лодке девушку, но заметил очень красивое её смуглое лицо и густые тёмно-каштановые волосы, роскошными локонами рассыпавшиеся по плечам. Мне даже показалось, что на лбу острым лучом ярко вспыхнула голубая звёздочка!

Ах, как пленительно хороша была эта царевна-лебедь!

И так сладко стало у меня на сердце от этой встречи с прекрасным, что я с мягкой улыбкой неторопливо смотал удочку и в каком-то возвышенном состоянии отправился домой.

 

 

Сила жизни

 

Я шёл по переулку мимо построенных сразу после войны немецкими пленными двухэтажных домов и с удивлением заметил на полуразрушенном балконе одного из них кудрявую берёзку. Это было просто невероятно! Чем она питается там, на голом цементе?

Деревянная опалубка балкона сгнила и давно свалилась. В цементном жёлобе видимо осталось немного древесной потрухи, да ветер, наверное, заносил сюда дорожную пыль. Ну, а дождь, конечно, поливал временами, и берёзка жила на этой скудной почве. Конечно, она плохо росла, была не более полметра, но правильно оформленная крона с зелёными свежими листьями радовала взор.

Я подивился силе жизни этого удивительного деревца, которое ухитрялось расти почти на голом месте!

И сколько я видел потом таких выносливых и сильных небольших деревьев и кустиков на железных крышах старых домов, даже на голом карнизе небольшой церквушки! Ветер приносил им сюда скудное питание, и они росли наперекор голодухе!

Но особенно поразил меня своей жизненной силой обыкновенный одуванчик.

Как-то в нашем грязном переулке, заросшем по сторонам травой, крапивой и другими сорняками, сделали асфальтовую дорогу. Асфальт был толщиной сантиметров в пять, и новая дорога радовала взор и бодрила ноги.

Но что это? На тёмной поверхности асфальта ярким солнышком светится только что распустившийся жёлтенький одуванчик. От него во все стороны разбежались по асфальту короткие трещины, и я был поражён тем, что этот слабый цветок пробился сквозь толщу крепкого асфальта! Где набрал столько силы этот мягкий, сочный, нежный цветок для такого трудного дела?

Но он их нашёл и вырвался из каменного плена к солнцу, к жизни!

 

 

Алая лилия

 

Как-то совсем случайно я забрёл на небольшое озерцо. Оно поразило меня своей первозданной красотой.

Сразу кидались в глаза весёлые жёлтые кувшинки, рассыпавшиеся над сплошными прибрежными зарослями листьев лопуха.

Чуть поодаль, вырвавшись к чистой воде, живописными островками росли великолепные белые лилии. Их пышные бутоны с яркой жёлтой серединой, окружённой большими лепестками чистейшей белизны, были очаровательны.

А ещё среди этих зарослей виднелись красивые водяные растения с ярко-малиновыми, белыми и пурпурными цветами.

В общем, озеро было очень живописным, и сидеть на его берегу было одно удовольствие.

Карась тут, правда, клевал плохо и был мелким, но я иногда заходил сюда просто отдохнуть в этом красивейшем уголке природы, чудом уцелевшем в наше сложное время отравленных водоёмов.

Однажды я пришёл сюда ранним утром, ещё до восхода солнца. Кувшинки крепко спали, положив на лопух свои закрытые головки.

К моему удивлению, карась клевал хорошо, и я довольно часто вытаскивал приличных рыбёшек.

Но в азарте лова я как-то заметил, что зашевелилась белая лилия, притулившаяся напротив к зарослям кувшинок. Согретая розовой зарёй, она неслышно раскрывалась навстречу приходящему дню.

Но лилия не была белой, она была алой! И такой яркой, словно наливалась соком зари.

Алая лилия всё искрилась на моих глазах и была так необыкновенно великолепна, что я не сводил с неё зачарованных глаз и совсем забыл про карасей.

Полураскрытая, она была налита румяным светом зари и рдела от счастья!

 

 

Дружные ласточки

 

Пара ласточек облюбовала место для гнезда на фронтоне нашего дома под самой крышей. Быстро отстроили гнездо из грязи, и в положенное время там появилось трое птенцов.

Птенцы сидели в гнезде с широко раскрытыми ртами, и казалось, что они состоят только из этих ненасытных ртов, куда их неутомимые родители поминутно бросали приносимую пищу.

Каждый птенец стремился получить пищу первым и всё время придвигался к краю гнезда.

Птенцы так старались, что гнездо не выдержало такого напора, отвалилось и рухнуло на землю. Высота была порядочной, гнездо разбилось на мелкие кусочки, а птенцы были мертвы.

Несчастные родители с жалобным писком носились над погибшими детьми, и я очень сочувствовал им. Мне было жаль, что в этом году у них не будет потомства.

Но я зря печалился. Поплакав над погибшими птенцами, ласточки принялись за дело. Они приносили грязь и начали лепить новое гнездо на прежнем месте.

К моему удивлению, в этой работе они не были одиноки. Каждую минуту к ним прилетали другие ласточки и сразу включались в работу.

Через час помощниц собралось больше двух десятков. Они, видимо, слетелись не только с деревни, но и со всей округи. Гнездо росло очень быстро.

Я тоже решил помочь ласточкам. Фронтон выкрашен масляной краской, поэтому сцепление гнезда с тёсом было слабым. Я принёс лестницу и осторожно прибил под гнездом деревянный брусок, на который опиралось теперь гнездо.

Ласточек-строителей было так много и они так усердно работали, что к вечеру гнездо было готово.

И снова появились в нём птенцы. Теперь их было только два. Но они меня не обрадовали. «Когда же они теперь вырастут?» – с тревогой думал я. Приближалась осень, а ласточки рано улетают на юг.

Но мои опасения оказались напрасными. Как только птенцы раскрыли свои ненасытные рты и родители стали бросать туда корм, к ним стали присоединяться другие ласточки и тоже приносили корм. Этих помощниц-кормилиц становилось всё больше, и скоро у гнезда образовалась целая стая.

Я подивился, как чужие ласточки узнали про такую беду и пришли на помощь. Ведь здесь были не только местные, но и дальние ласточки. Их собралось так много, что казалось, что они слетелись со всего света. Они заняли перед домом всё пространство от земли до самого вильчика крыши и стремительно проносились перед гнездом, отдавая корм чужим детям.

Не удивительно, что при таком обильном кормлении птенцы росли не по дням, а по часам. Дня через три они стали оперяться, а через неделю у них отросли крылья, и молодые ласточки уже сидели на краю гнезда.

А дней через десять гнездо опустело – они улетели вместе со старыми ласточками!

Я был в восторге. Это настоящее чудо! Дружные ласточки подняли птенцов на крыло ускоренным кормлением в самое короткое время. Дружба победила беду!

 

 

Кленовый букет

 

В самом углу пришкольного участка, поодаль от других деревьев, на приволье, рос кудрявый клён с разлапистыми листьями. Каждый раз, когда я шёл в школу, всегда любовался его красивой зелёной кроной.

Пришла осень, ударили первые морозцы-утренники, и я заметил, что клён с северной стороны нежно пожелтел, словно кто-то ночью позолотил его. Листья с юга оставались зелёными, и клён от этого ещё больше похорошел, стал золотисто-зелёным.

А через день я увидел багровую ветку, будто кто-то воткнул в кудрявую крону горсть ярких цветов.

Ещё через день другая ветка пылала ярким золотым огнём.

Потом волшебник воткнул в кленовую крону целую охапку красивейших роз.

А через неделю клён горел всеми цветами: жёлтыми, алыми, оранжевыми, красными, розовыми, золотыми.

И так красив, так прекрасен был этот кленовый букет, ярко пламеневший в лучах осеннего солнца!

 

 

Последние тренировки

 

Был на редкость тёплый солнечный день, один из тех чудесных дней поздней осени, которые иногда дарит нам щедрая природа, отбирая у нас красное лето.

Какая-то торжественная тишина царствовала вокруг, грудь легко вдыхала чистый воздух, бодрость вливалась во все члены.

Но тишину эту нарушили какие-то странные, вибрирующие звуки. Они неслись сверху, оттуда, где так ярко светило солнце.

Я поднял голову в сторону непонятных звуков и увидел в голубом небе большую стаю грачей, кружившихся над сжатым полем.

Стая летела и вместе с тем оставалась на месте. Чёрные птицы медленно парили на распластанных крыльях в ясной синеве неба, описывая широкие круги. Казалось, они что-то высматривают на опустевшей земле.

Некоторые из птиц вдруг камнем кидались вниз, штопором врезаясь в тугой воздух и издавая глухие гортанные крики. А в сложенных крыльях воздух издавал эти странные, вибрирующие звуки.

Сердце моё замирает: кажется, что глупая птица врежется сейчас в землю и разобьётся вдребезги.

Но нет! Не долетая до земли метров пять-десять, грач круто взмывал вверх и со спокойным достоинством возвращался в стаю.

Я понял: это были последние тренировки птиц перед дальним перелётом на юг. Отъелись за лето грачи на щедрых родимых полях и теперь проверяют свои силы перед отлётом в чужеземные страны. Ведь надо всё преодолеть в далёком пути: и бури, и ураганы, и смерчи!

– Счастливого пути, белоклювые! – пожелал я птицам и верил, что они благополучно одолеют далёкий и опасный путь и весной снова вернутся в родные края.

 

 

В лесу листопад

 

Наступила поздняя осень. Холодный северный ветер безжалостно срывает с деревьев их роскошные одежды.

Гордо расстаются со своими парчовыми платьями стройные берёзы и ярко белеют обнажёнными телами, не стыдясь своей наготы.

А вот ёлки не отдают своих вечно зелёных нарядов злому осеннему ветру.

Растопырив колючие пальчики, молодая ёлочка ловит зелёными ладошками золотые монеты, которые щедро сыплются с соседних берёз.

Дрожит от страха всем своим телом и каждым багровым листочком тонкая осинка, с ужасом расставаясь со своей жидкой одёжкой.

Солидно теряет свой летний убор ольха, роняя на землю совсем зелёные листья.

Долго держится на холодном ветру могучий дуб и последним сбрасывает свои жёсткие ржавые листья.

А внизу, на земле, мягкой периной лежат осыпавшиеся с деревьев листья и грустно шуршат под ногами.

 

 

Прощальная песня

 

Давно покинули скворцы свои уютные домики и дупла и, сбившись в стаи, всё лето жировали на хлебных полях и лугах, набирая побольше сил для дальнего перелёта на юг.

Но вот пасмурным осенним днём вернулся скворушка к своему покинутому домику и запел.

Неторопливый продолжительный посвист нахохлившейся птицы хватал за душу тоскливыми нотами.

Тихий мелкий дождь нудно кропил оголённые деревья и опустевшую землю, и грустная песня скворца звучала от этого ещё печальней.

Казалось, что скворушка не пел, а плакал, как плакало небо в этот пасмурный день.

О чём, рыдая, пел скворец перед отлётом на юг? Может, о том, что так не хочется покидать родные места? Что трудна и опасна дорога в тёплые страны, и можно погибнуть в пути?

Видно, чувствовало птичье сердце грозящую опасность и потому так тоскливо лилась его прощальная песня.

 

 

Раскрытые тайники

 

Отшуршали золотые метели листопада, и деревья стали голыми. Посветлело в лесу, а перелески просматриваются насквозь.

И раскрылись лесные тайники, что спрятаны были летом в густой зелени. Идёшь по шуршащей листьями дорожке и видишь в зарослях лозняка серые шарики травяных и войлочных гнёзд, в которых жили улетевшие на юг соловьи и другие певчие птицы.

А на высоких осинах и берёзах солидно темнеют вороньи и сорочьи гнёзда.

Под оголившимся кустом открылся вход в лисью нору. Не покинула её лисица, а только подальше зарылась в землю, чтобы никто не вытащил её из длинной норы.

На покрытых жухлыми листьями полянах бравыми солдатами стоят последние грибы-подосиновики и подберёзовики.

Всё видно теперь в лесу, настежь раскрыты его тайники.

 

Старость года

 

Наступили ясные солнечные дни поздней осени. Крепкие морозы-утренники подсушили землю, покрыли первым инеем траву и деревья.

Ярко белеют на солнце кудрявые от густого снежного пуха берёзки, похорошели, помолодели в этом холодном уборе.

Посмотришь вокруг – будто вишнёвые сады расцвели на месте берёзовых рощиц!

Но не буйный весенний расцвет видишь ты, а пышную седину состарившегося года.

Бодр и крепок ещё старик, лихо распушил белые усы и молодо смотрит в небесную даль, пригретый прощальным теплом осеннего солнца, но песенка его уже спета.

 

 

Зимняя сказка

 

Морозным зимним утром я вышел в сад и замер в восхищении. Вчера деревья стояли голые, мрачные, с почерневшими сучьями, а сегодня в саду белым-бело. Выпавший ночью обильный снег укрыл яблони ватой чистейшей белизны.

Под утро на землю опустился густой туман и украсил заснеженные ветки лебяжьим пухом.

А когда где-то за домами стало всходить солнце, туман рассеялся. Разгоревшаяся на востоке алая заря упала на сад, и он нежно порозовел. Теперь казалось, что не зима в саду, а пришла весна и яблони буйно зацвели бело-розовым цветом.

Скоро могучее светило огненным шаром выкатилось из-за крыш и снежный пух на деревьях засверкал яркими лучистыми искрами.

Я стоял, не шевелясь, очарованный этим сказочным великолепием. Было тихо, и казалось, что деревья сладко спят в своих тёплых шубах, расшитых серебром и жемчугом.

Красота-то какая кругом! Как она радует и ласкает взор!

 

 

Очень вкусно!

 

У нас в семье все любят птиц и постоянно заботятся о них. В кормушке, что висит в саду, всегда есть разнообразный корм.

Чаще всех прилетают сюда воробьи. Они чувствуют себя настоящими хозяевами, едят неторопливо, солидно.

Внезапно появляются непоседы-синицы, торопливо хватают зёрна и быстро улетают. Осторожные! Боятся попасть кошке в лапы.

Даже пёстрый дятел невесть откуда несколько раз наведывался в бесплатную городскую столовую.

Однажды дочь снесла в кормушку специально для синиц мелко нарезанные крошки несолёного сала, а кусочек побольше привязала рядом к сучку.

И что вы думаете? Словно пахом учуяли лазоревки такое лакомство и целой стайкой прилетели к кормушке. С жадностью набросились на сало, хватали крошки и с добычей отлетали на соседние яблони.

Когда крошки кончились, птички стали клевать подвешенное сало. Оторвёт синица кусочек – и айда на дерево в безопасное место.

Но одна самая смелая повисла на сале, вцепившись в него острыми коготками. Она так увлеклась едой, что забыла об осторожности и не покидала щедрый стол, торопливо уписывая сало за обе щёки.

Я решил проверить смелость птахи и вышел из дому, стукнув дверью. Синичка вздрогнула, но не улетела, а ещё быстрее стала щипать корм. Постояв немного, я сделал несколько шагов к кормушке. Но лакомка, сверкнув на меня блестящей бусинкой чёрного глаза, продолжала свою трапезу.

– Не мешай! Очень вкусно! – словно говорила она.

Я понял это, подмигнул смелой птичке и пошёл прочь. Набирайся сил, синичка! Скоро весна!

 

 

Антоновские яблоки

 

В конце зимы в нашем посёлке проводились самые большие ярмарки: «Сборница» и «Красный торг». На просторной базарной площади собиралось столько народу, что яблоку негде упасть. И чего тут только не было! Свиньи и овцы, коровы и лошади, горшки и горлачи, серпы и топоры, бублики и баранки, конфеты и пряники – всего не перечтёшь!

И вот на «Красный торг» на дороге против нашего дома появились три подводы. От крепких лошадей шёл пар: видно, издалека они ехали и притомились за долгий путь. Возчики, чтобы облегчить лошадей, шли пешком рядом с санями, расстегнув тёплые овчинные тулупы. Под плетёными соломенными матами лежал какой-то груз.

Когда подводы поравнялись с нами, пахнуло ароматом спелых яблок. Мы, пацаны, побросали свои санки, ледянки, лыжи, на которых катались с горки, и устремились за возами. Кругом снег, крепкий мороз, а тут – яблоки! Аромат спелых яблок так и растекался от саней, и мы жадно вдыхали его.

Ярмарка была в разгаре. На базарной площади стояли плотно друг к другу сани, лошади, люди, и приехавшим пришлось остановиться на краю базара.

Усталые возчики неторопливо распрягли лошадей, привязали к головкам саней, набросили на их мокрые от пота спины тулупы и положили по охапке душистого сена.

Меж тем сильный запах, исходивший от возов, стал привлекать людей, и скоро подводы окружила большая толпа.

Когда же мужики сняли с саней соломенные маты, все так и ахнули: в санях горками лежали крупные жёлтые антоновки, похожие на золотые слитки. Густой медовый дух так и пахнул на всех от раскрытых возов.

Как заворожённые не сводили восхищённых глаз с этого дива собравшиеся люди.

– Вот это яблочки!

– Да, наливные!

– Словно золотые! – раздавались восторженные восклицания. Все одобрительно заговорили, зашумели. Крепкий мороз пощипывал щёки, а от спелых антоновок, казалось, исходило тепло. Они, видимо, излучали солнечный жар, накопленный за лето.

Однако покупателей на эти чудесные плоды нашлось немного. Хотя яблоко стоило копейки, не у каждого были в кармане лишние деньги. Покупали наливные антоновки только те, кто сам продал что-то на ярмарке: сапожники, кузнецы, гончары и другие ремесленники. Да и то брали понемногу: кто два, кто три яблока, редко кто – пять-семь.

Я стоял недалеко от саней и молча любовался золотыми яблоками: у меня-то денег не было ни копейки. И вдруг я увидел протиснувшегося к саням дядю Сашу. Он работал кузнецом, и у него водились денежки.

Выбрав два самых крупных яблока, он протянул одно мне. Я не поверил своим глазам, так оторопел от неожиданной удачи, так растерялся, что стоял настоящим истуканом. Дядя толкнул меня в плечо и сказал:

– На, покушай!

Радость вспыхнула в моих глазах, я обеими руками обхватил крупное яблоко и жадно впился в золотистый бок. Душистый сок с приятной кислинкой наполнил рот. Я с наслаждением жевал сочную мякоть.

И тут я заметил белую дыру на жёлтом боку яблока, и мне стало жаль нарушенного золотого слитка. Я выбрался из толпы и побежал домой, словно боясь, что у меня отберут эту драгоценность.

Но прибежав домой, я понял, что одному съесть такое вкусное яблоко не придётся. Меня окружили младшие сестрёнки и братишки и, глядя горящими глазёнками на чудо-яблоко, протянули ко мне грязные ручонки и дружно просили:

– Дай откусить разок!

Я взял нож, разрезал сочное яблоко на шесть равных частей и отдал каждому его долю. Дети обрадовались и так аппетитно жевали, что моя досада сменилась удовлетворением: хорошо я сделал, все покушали вкусной антоновки!

 

 

Молодой снег

 

В тот год зима долго не начиналась. Всем надоела голая земля. Люди с нетерпением ждали снега.

И вот в середине декабря запорхал небольшой снежок. Потом, словно набирая силу, посыпался на землю всё гуще и гуще.

К вечеру всё побелело, и весело было смотреть на эту яркую белизну, от которой кругом стало светлее. Как заботливые женские руки проворно накрывают чистой скатертью праздничный стол, так прикрыл снег тёмную землю.

Первый снежок был мягким и вроде бы тёплым. В народе говорят: если умыться молодым снегом, то лицо станет белым и чистым. Попробуйте!

 

 

Грачи-патриоты

 

Зима. Трещит морозами январь, а в Смоленске много грачей. Они не улетели на тёплый юг. Почему?

Мне кажется, что это не отставшие от стаи по причине болезни или слабости крыльев грачи-одиночки. Целые стайки по семь-десять и более птиц можно видеть в разных частях города.

Это грачи-патриоты, которые, преодолев извечный инстинкт, решили остаться на родине.

Нелегко этим патриотам переносить суровую зиму. Негде взять сочных червяков и личинок: поля покрыты плотным слоем снега и скованы морозом.

Вот почему собрались они в городе, где вместе с галками и воронами перебиваются у мусорных ящиков и помойных ям.

Я видел, как степенный грач, раздобыв косточку, уселся на сук, зажал свою добычу меж когтей и большим клювом старательно сдирал с неё остатки мяса.

Грачи миролюбивы и никогда не обижали галок, которые поменьше и вроде бы послабее. Наоборот, частенько проворная галка подхватывала из-под самого носа зазевавшегося грача его добычу.

Кто знает? Может через сотни – тысячи лет грачи не будут улетать в далёкие чужеземные страны, а будут зимовать дома.

Февраль нынче на редкость тёплый, и я часто слышу, как пролетающие надо мной грачи радостно каркают, как бы уверяя всех, что зима уже позади. Да, весна не за горами, и отважные птицы будут скоро отъедаться на родимых полях.

 

 

Февральская капель

 

Трещат морозы, белым пухом лежат кругом снежные сугробы. Но к полудню под яркими лучами солнца оттаивают замёрзшие окна, свисают с крыш сверкающие на солнце сосульки.

С них тихо падают в снежную перину прозрачные, как жемчуг, весенние капли.

Совсем не слышно этой ранней капели, только голубоватые скважины в мягком снегу да замерзающие к вечеру сосульки говорят об этом.