Ирина УШАКОВА. КАКАЯ ШКОЛА – ТАКОЕ И ГОСУДАРСТВО. Беседовал Леонид Иванов

 

Ирина УШАКОВА

КАКАЯ ШКОЛА – ТАКОЕ И ГОСУДАРСТВО

Беседовал Леонид Иванов*

 

– Ирина Владимировна, Вы руководили созданием списка литературы для школьников с 1 по 11 класс, который Союз писателей России рекомендует современной школе. Для чего понадобилась такая работа?

– Тридцать лет российское образование бьётся в тисках реформ. И мы, родители, люди, получившие в школе гораздо более полноценный багаж знаний, чем наши дети, видим, какой ущерб нанесли эти реформы гуманитарному, в частности, филологическому образованию. Идёт планомерная подмена базовых знаний тестами и проектами. Ведь любой школьный учитель знает, что полноценное образование – это не новации и «творческие подходы», под которыми сегодня может скрываться любой деструктив, а усвоение основ базовых знаний, научность, системность. А ещё, как писал К.Д. Ушинский, – народность.   

Список литературы, создание которого было задумано руководством Союза писателей России, мы составили при помощи учителей, преподавателей и психологов. Разумеется, я, как куратор, советовалась с доктором филологических наук Всеволодом Юрьевичем Троицким. Очень помог в составлении списка доктор технических наук, кандидат культурологии Александр Юрьевич Евдокимов. Все варианты списка с их пометами хранятся у нас в архиве. Этот список посмотрели и внесли свои коррективы преподаватели ВГИКа, МГУКИ, научные сотрудники ИМЛИ, в том числе кандидат исторических наук Татьяна Николаевна Окулова, вдова Михаила Петровича Лобанова, исследователь его литературного наследия. 

Мы постарались вернуть в школьную программу частично те произведения, которые были утрачены после революции 1917 года, к примеру, поэзию Николая Туроверова, а также те, что были выброшены из программы после 1991 года («Молодая гвардия» А.Фадеева). Просто взяли все произведения, которые так или иначе отражают историю страны, какая бы она ни была.

За основу был взят список литературы, используемый в современной школе. Мы наращивали на этот костяк те произведения, без которых не может быть полноценного филологического образования. К примеру, из фронтовой поэзии сегодня изучаются по одному произведению Константина Симонова и Александра Твардовского. Из прозы – только «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасов. Даже моё поколение в начале 1990-х изучало гораздо больше. Как можно представить литературу 1940-х без поэзии Павла Шубина, Арсения Тарковского, Мусы Джалиля? А саму эпоху без прозы Юрия Бондарева, Ивана Акулова, Константина Воробьёва?

А как понять 1960-е годы в истории нашего Отечества без поэзии Василия Фёдорова? Как 1970-е представить без стихов Владимира Соколова или Анатолия Передреева? (Николай Рубцов есть в школьной программе.) А 1980-е годы, когда развенчивалась социалистическая идеология? Кто-то радовался грядущей свободе, но у многих и многих земля из-под ног уходила. А так оно и было: тысячи русских людей остались за пределами географического русского мира, загорелись окраины, началось невиданное разграбление страны. Точнее иных историков тогда сказала поэт Светлана Сырнева:

<…> Образ детства навеки –

Как мы входим в село на болоте.

Вон и церковь с разрушенным верхом

Вся в грачином помёте.

Лавка низкая керосинная

На минуту укроет от ветра.

«Наша Родина самая сильная,

Наша Родина самая светлая».

А как осмыслить 1990-е годы без поэмы Николая Мельникова «Русский крест»?

А как собрать в единое монументальное полотно и представить образ времени от 1950-х годов до сего дня без стихов и поэм Валентина Сорокина?

Иноземцу меня не осилить

И уже невозможно пресечь,

Я недаром родился в России

И пою её горе и меч.

Вырастал я за сына и брата

Из тяжёлой и злой маяты,

Вам, которые ложью распяты,

Вам, которые пулей взяты.

Смолкни, ветер, над полем разбоя,

Эхо смерти, не шастай в лесу,

Я боюсь, что однажды с собою

Тайну века во тьму унесу.

 

– Ведь были попытки чиновников убрать даже некоторых классиков из школьной программы по литературе, иные говорили, что Николай Некрасов устарел и так далее. Кто из тех, на кого покушались министерские чиновники, остался в школьной программе?

– В списке, который рекомендует школе Союз писателей России, вся классика сохранена.

Ведь официальная школьная программа оскудела, поскольку сокращены часы преподавания литературы в школе. К примеру, количество басен Крылова сократилось на треть. Случайно ли? Если бы неравнодушные учителя не отстаивали нормальное (от слова: норма) преподавание литературы в школе, мы не имели бы сейчас и этого. Сколько профессор В.Ю. Троицкий написал по этой теме убедительных статей! Сколько выступал на Рождественских чтениях в защиту русской словесности!

А посмотрите выпуски телепередачи Никиты Михалкова «Бесогон», где он приводит ужасающие примеры безграмотности современной молодёжи, а, следовательно, безответственности за себя, за своих ближних, за свою страну. Михалков цитирует документы английских фондов, которые спонсируют ЛГБТ-сообщество в нашей стране и внедрение западных ценностей на замену национальной культуры. Он говорит о том, что реформирование школы в конце концов ведёт к полной замене традиционного преподавания на интернет-лекции, т.е. традиционная форма обучения – лекции в аудитории, преподаватели, впрочем, как и бумажная книга, скоро станут привилегией только очень богатых людей.

Любой преподаватель назовёт вам примеры, когда выпускники школ и даже студенты не только не знают содержания романов «Война и мир» и «Евгений Онегин», но и плохо владеют русским языком. Значит, к преподаванию литературы в школе есть вопросы. Даже президент В.В. Путин не так давно возмутился тем, что в учебниках истории так скупо представлена история Великой Отечественной войны.

Ведь трагедии в школах, когда подростки расстреливают учителей и своих сверстников, стали возникать не на пустом месте. Литература и история – предметы, которые формируют человеческое в человеке, а именно (как определяет профессор В.Ю. Троицкий): историческое сознание, веру и культуру. В современной российской школе стало слишком много чужого и слишком мало родного. Для чего, к примеру, преподавание английского языка детям, которые ещё не усвоили родной язык? Как может быть, чтобы в московской школе годами не преподавался урок музыки из-за отсутствия учителя? А как вам такой пример: ученики московской школы ни разу не посетили Третьяковскую галерею? Я это наблюдала в одной конкретной школе, а затем, состоя в родительском комитете, сама стала организовывать культурную программу. Но ведь не у всех родителей есть время заниматься работой учителей. Такие провалы, изъяны в системе образования не могут не отразиться на детских душах. В эти лакуны хлынул поток антикультуры. Что там полулегальные исполнители матерного рэпа, когда одна только телепередача «Дом-2» искалечила сознание целого поколения. Работа на пониженное сознание – политика сегодняшнего телевидения. Возможно, трагедии в школах – это интуитивный протест подростков, бесконтрольный ответ на чужебесие. И ещё это симптом очень опасной болезни – потери смысла жизни.  

 

– Вы – автор многих статей о современных российских школах. Насколько, на Ваш взгляд, сегодня высок уровень подготовки учителей-филологов? Как он менялся в разные периоды истории?

– Сегодня учителя загружены административной работой и у них не хватает сил и времени на творчество в преподавании.

Но ломка образования началась не вчера. Вспомним, что в 1920-е годы шло разрушение школы царского времени (пусть это не прозвучит парадоксально). Предмет истории вообще не преподавался целое десятилетие до 1930-х годов. То есть, разрушалась школа, созданная такими педагогами, как С.А. Рачинский в 1870-е годы, школа, где дети изучали устный счёт, где было три часа в день словесности и за четыре года обучения изучались произведения Пушкина, Гоголя, Лермонтова. Я изучала историю дореволюционной школы, когда писала книгу «Народная школа Рачинского», читала сочинения крестьянских мальчиков – учеников школы села Татево Бельского уезда Смоленской губернии – прекрасный литературный язык, размышления о Смутном времени, о патриархе Гермогене, о необходимости сохранения нашего государства в целостности. Это из той, дореволюционной, школы вышли Достоевский, Лесков, Чехов… Они не филологи, но их литературное образование, вынесенное из церковно-приходской школы или из гимназии, не вызывает у нас вопросов. 

Среди большевиков тоже не все были троцкистами. Русские люди понимали необходимость сохранения исторической России, и перед Второй мировой войной советская школа стала восстанавливаться, набирать силу. Сталин даже задумался о том, чтобы вернуть изучение латыни в школы. Это то, за что боролся Рачинский с царскими чиновниками, которые задолго до большевиков выживали религиозный компонент из школы и покушались на классическое образование, в том числе древние языки.

Русская (советская) школа была лучшей в мире и в послевоенное время. Ведь с фронта вернулись победители, прошедшие огонь, воду и медные трубы. Вернулись люди чести. Это они стали учителями и врачами, они встали к заводским станкам, они внесли вклад в развитие науки. У страны было ещё лет двадцать достойной жизни за мужественными плечами победителей.

С «оттепели» началось развинчивание гаек. И моё поколение уже застало время начала 1990-х, когда более униженных людей, чем врачи, учителя и военные, просто невозможно было себе представить.

Сегодня другие проблемы… Когда перед учителем стоит задача натренировать ученика в тестировании, а не воспитать цельную личность, страшно подумать, что завтра станет с отечественной культурой, наукой, оборонной промышленностью, куда придут такие специалисты.

 

– Ирина, расскажите о своих учителях, которые повлияли на Вас, вывели на литературную стезю.

– Хочется сказать слова благодарности школьным учителям. Потом были и университетские преподаватели, к примеру, профессор Александр Георгиевич Менделеев. Но без школы этого бы не было. Мы получили самое лучшее в мире школьное образование. Я закончила школу в Наро-Фоминске Московской области. Это военный городок, и почти все наши учителя были жёнами офицеров. В начальных классах школы моё поколение получило крепкое советское образование, советские учителя научили нас любить Родину. А с начала 90-х, если говорить о гуманитарном образовании, к нам вернулась ещё и та русская литература, которая оказалась трагически выброшена за борт советской истории после революции 1917 года.

Как забыть учителя литературы моей подмосковной школы Наталью Михайловну Просужих! 1993 год. Мы изучаем «Слово о полку Игореве». Наталья Михайловна на уроке обращается к классу: «Приходите сегодня в шесть вечера в школу, будем вместе читать “Слово”, я знаю, что не все прочитают дома». А у неё семья, она пожертвовала этим вечером для нас, она не пошла «Санта-Барбару» смотреть… 

Что касается истории, жаль, что за последнее столетие не было в школьном курсе таких учебников истории, как книги Д. Иловайского и А. Нечволодова…

Все летние каникулы я проводила у бабушки с дедом в Оленино Тверской области. Там был большой книжный магазин – от русской и зарубежной классики до литературы по медицине, которой я тоже, кстати, увлеклась благодаря учителю биологии. Сегодня в этом районном центре на десять тысяч населения уже лет пятнадцать как нет книжного магазина. Куда сегодняшним подросткам пойти за хорошей книгой?.. А в интернете пока найдёшь эту книгу, получишь приличную дозу яда…

А ещё было некое культурное пространство у простых людей – служащих, рабочих завода. Дед с бабушкой выписывали с десяток журналов, в том числе журнал «Москва».

Сядешь, бывало, на старый сундук на чердаке и хоть несколько страниц почитаешь «Историю государства Российского», по журналу «Москва» 1989 года. Брошюрки стихов, навсегда полюбившихся мне Дмитрия Кедрина, Анатолия Жигулина, выходившие миллионными тиражами, – тоже с дедушкиной книжной полки. Какая была школа, такое было и культурное пространство, такое и государство.

А где сегодня простой народ может услышать и увидеть выдающихся литераторов, учёных? А ведь они есть! Я хочу видеть по телевизору не телешоу, где перетрясают чьё-то грязное бельё, вовлекая в это всю страну, а мыслителей Владимира Николаевича Шульгина из Калининграда, Марка Николаевича Любомудрова из Санкт-Петербурга, Александра Анатольевича Ильина из Тольятти…

 

– Расскажите о своём учителе в литературе – поэте и драматурге Анатолии Парпаре.

– К Анатолию Анатольевичу Парпаре привёл меня руководитель литературной студии, в которой я занималась в Москве. (Был, оказывается, громадный смысл в этих пришкольных кружках в Домах пионеров, которые продержались до конца 90-х.) И дальше было 23 года ученичества, сотрудничества и дружбы с этим удивительным человеком такой трудной судьбы, щедрой души.

Анатолий Анатольевич в самые трудные 90-е годы, задумывая издание «Исторической газеты», своим талантом просветителя старался сгладить в сознании соотечественников страшные разломы 1917-го и 1991-го годов, соединить величие царской и советской России, помогал читателю верить в будущее русского народа.

Я видела, как люди ждали каждый номер «Исторической газеты», была большая подписка, в том числе и в редакции. Каждый день в полуподвальной коморке редакции в Староваганьковском переулке Москвы бывали авторы и читатели – профессора вузов, школьные учителя, потомки именитых людей, военные, космонавты… Парпара говорил: «Народ должен понимать свои исторические задачи, иначе он не сможет выжить в жестокой борьбе за своё существование».

Мы вместе ездили в Переделкино к Михаилу Алексееву, принимали в редакции Егора Исаева, Наталью Нарочницкую… Моё поколение застало великих. Я беседовала с Валентином Распутиным. Мы с тех пор дружим с писателем Владиславом Бахревским.

 

– Что такое литература духовно-нравственного направления? Насколько она важна для воспитания современного человека?

– Литература ведь ещё и единственный предмет в светской школе, который даёт возможность приблизиться к духовной сфере. А вся наша классика, даже атеистического XX века, христоцентрична. Она несёт в себе евангельские истины.

Как говорит профессор Троицкий, которого я считаю одним из своих учителей, есть духовность религиозная и нерелигиозная. Возьмём, к примеру, роман М.Горького «Мать». Разве это не духовный подъём, когда человек идёт на смерть за правду, за справедливость, борется за всеобщее благо и материальный достаток для простого народа? А мать революционера и вовсе, как и А.Блок в своей поэме «Двенадцать», убеждена, что Христос впереди этого движения, хотя молодое поколение напрочь отвергает веру в Бога. Другое дело, что революционеры ошиблись во многом: богоборчество, стремление построить рай на земле, доверие тем, для кого они были только материалом для мирового пожара. Ведь в последние два десятилетия перед революцией сколько было сделано в царской России для улучшения быта рабочих, просто посмотрите цифры: зарплаты рабочих и цены на продукты. Но это уже другой разговор, и его должен вести учитель с одиннадцатиклассниками, которые читают Горького и Солженицына, Блока и А.Платонова.  

Не знаю, как учитель литературы читала нам Лермонтова: «В минуту жизни трудную Теснится ль в сердце грусть, Одну молитву чудную Твержу я наизусть», но мы (я говорю за своих одноклассников) задумывались о том, что есть Бог, и Он дал каждому из нас эту жизнь, и Он оберегает нас.

Возвращаюсь к теме духовной литературы. Богословская и богослужебная – религиозная литература не изучается в современной светской школе. Для этого школа должна быть другой, подготовка детей – другой. Но в истории современного отечественного образования есть пример, когда в светской школе преподаются предметы «Отечествознание», «Добротолюбие», где дети знакомятся с трудами богословов, имеют возможность открыть для себя духовный смысл нашей истории и культуры. Это Ивановская на Лехте школа в Ярославской области, к примеру. Думаю, будущее образования за такими школами.

Всегда есть выбор: идти за светом или за тьмой. И даже когда Хрущёв обещал показать последнего попа по телевизору, Николай Рубцов писал:

И так в тумане омутной воды

Стояло тихо кладбище глухое,

Таким всё было смертным и святым,

Что до конца не будет мне покоя.

1965 год. Это не просто религиозное, но близкое к монашескому самоощущение.

А вот как мыслит воин:

Видел я и веселье, и горе

В той стране, где родился и рос, –

От гремучих уральских предгорий

До стыдливых уральских берёз.

Лишь бездарный, бездушный и важный,

Суть навеки узревший в рубле,

Никогда не поймёт этой жажды

И тоски по славянской земле.

А это – Валентин Сорокин. Тоже 1965 год.

Вот, в нескольких строках – миросознание русских людей.

А возьмём 1990-е годы. Засилье сектантства; в руководящих структурах государства работают сотрудники ЦРУ; учёные, у кого есть возможность, уезжают заграницу в поисках более достойной жизни. В это же время в «Советской России» выходят статьи митрополита Иоанна (Снычёва), обличающие пагубную для государства сущность глобализации, вскрывающие ложь экуменизма. А сколько в то время было сделано для возвращения величия тысячелетней истории России скульптором Вячеславом Михайловичем Клыковым! Как звучало его слово на многочисленных выступлениях и в печати! Будем почаще обращаться к тому, кто владел и владеет словом, тогда поймём и историю страны, и самих себя.

 

– И сегодня, наверное, есть слово, которое несёт свет, а есть разрушительное слово? Вы не так давно выступили с открытым письмом в Министерство просвещения, в котором высказали своё недоумение по поводу включения в школьную олимпиаду по литературе Московской области стихотворения автора, чьё «творчество» носит открыто деструктивный характер.

– А как должны поступать родители и налогоплательщики, когда их детям в школе предлагают изучать «произведение» автора, который в соцсетях открыто выступает с пропагандой разврата, сквернословия, суицида? Мне говорят, мол, это же стихотворение про зверушек, которые ждут Рождество. Но в комиксах этого же автора эти зверушки совокупляются с резиновой грелкой и друг с другом, разговаривают матом, призывают к суициду. Это детям моих одноклассников, которые живут в Подмосковье, такое чтиво?! Носителям великой русской культуры, литературы, которую Томас Манн назвал святой?!

Казалось бы, это материал для кафедры психиатрии медвуза, а не для школьной олимпиады. Но этого автора поддерживают «Вести образования», «Учительская газета» (существующие на наши налоги)! Разве это не предательство государственных, народных и профессиональных интересов?!.

 

 – Сегодня мы видим шквал публикаций, которые показывают негативные стороны жизни наших классиков. Разве не преднамеренно принижается уровень тех, на кого мы ориентируемся?

– Как просто опорочить Пушкина, а вы попробуйте служить в разведке, попробуйте написать роман «Евгений Онегин». Пушкин служил России и русскому народу, а кому служат люди, которые порочат Пушкина?

Вирус не может существовать сам по себе, эта раковая природа действует только присоединяясь к живому организму. Что сам по себе значит человек, который недавно публично признался в своей ненависти к Фёдору Михайловичу Достоевскому и попытался его имя смешать с грязью?

 

– Ирина, вернёмся к современной литературе. Есть ли сегодня писатели? Может современным детям нечего читать, кроме «Капитанской дочки» Пушкина?

– Мы должны признать, что сегодня нет писателя уровня Юрия Бондарева. И это очень тревожный знак. Поэтому и приходится пока наблюдать этот сатанинский бал, где одни проходимцы дают литературные премии другим проходимцам за матерные стихи, призывающие к анархии в стране. 

Но русское слово живёт. Оно копит свою силу. «С такой историей народы Не пропадают в тьме веков», – сказал поэт Анатолий Парпара.

Мы ещё не осмыслили написанные уже в нынешнем веке роман Владислава Бахревского «Непобеждённые», очерки Юрия Лощица «Славянские святцы»... Не оценили великое произведение XX века – роман Зои Прокопьевой «Своим чередом», не прочитали рассказы и повести Михаила Чванова «Вверх по реке времени». Это ныне живущие писатели, к которым пока ещё можно прийти за советом, как нам жить дальше. 

------------------------------
*Беседа председателя Тюменского отделения Союза писателей России Леонида Иванова с публицистом, общественным деятелем Ириной Ушаковой