Александр ЛЕОНИДОВ. ВОПРОСЫ КАЧЕСТВА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. Фальшивая литература – фальшивая душа

 

Александр ЛЕОНИДОВ (Филиппов)

ВОПРОСЫ КАЧЕСТВА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Фальшивая литература – фальшивая душа

 

«Какие такие вопросы качества? – сразу же возмутится либерал. – Не позволю про художественную литературу такие песни петь! Опять в ГУЛАГ зовёте, стандарты навязываете?!». С точки зрения либералов, согласно западному подходу – художественная литература относится к сфере услуг и является формой досуга, одним из многих (наряду с фитнесом, картами и домино) способов скоротать (а то и убить) свободное время. Отрицание значения Союза писателей вытекало (и неизбежно) именно из такого подхода к «худлиту».

 

Никаких вопросов качества развлекательного чтива для либерала не существует – иного и быть не может в его картине мира. Поскольку речь идёт о форме досуга – каждый выбирает себе то, что ему по вкусу, или совсем ничего (предпочитая чтению пьянку). Одному, допустим, нравится ненаучная фантастика больше, чем научная (она легче идёт в неразработанные мозги). Другому «мылодрама» вместо подлинной драмы: меньше извилины напрягать. Третьему вообще ничего не идёт, даже комиксы уже непосильны…

Понятие «низкопробное чтиво» использовалось советской культурой, советской критикой, но совершенно не свойственно современным либеральным кругам. На либеральный язык слово «низкопробный» не переводится, не имеет в нём аналогов. Там бывают «бестселлеры» – т.е. хорошо продающиеся издания. Бывают издания, продающиеся так себе, а бывают и вовсе «пропащие», убыточные, которые не раскупают.

Эта связь книголюбия с вопросами продажности, подозрительно напоминающая проституцию, ничуть не смущает либералов-западников, а наоборот, приводит их в восторг. И не только не скрывается, но и активно рекламируется как высшее проявление «свободы выбора», и вообще «свободы» в либеральном смысле слова. С первых же лет «гласности и перестройки» (мне тогда было двенадцать, но я помню) «свободные художники слова» стали приставать к Союзам писателей (региональному, республиканскому, союзному) с вопросом, казавшимся им непрошибаемо-аргументированным: «А кто ты такой, чтобы делать мне замечания?!».

Принята была схема, совершенно фантастическая – как и всё в голове у «демократов», но не подвергавшаяся сомнению, «свободной конкуренции». Она уравняла творчество с творогом, как однокоренные слова. Как выбирает себе покупатель творог по вкусу, так и творчество он должен выбирать. Голосуя рублём. Общий итог продаж и показывает качество писателя. Если он плохо продаётся, то он плохой писатель. Если хорошо и быстро продаётся – то прекрасный писатель…

А теперь вернитесь глазом, и прочитайте снова, со слов «если плохо продаётся»… Ничего не цепляет?! А если про друга так сказать, мол, который быстро и легко продаётся – хороший друг, а остальные – не ахти товарищи?

Разумеется, Союз писателей играл роль профсоюза для творческих работников, и очень хорошо её исполнял (писатели были благоустроены), но, помимо этого, Союз писателей имеет и определённую философию, заложенную в само его строение Сталиным и Горьким, стоявшим у истоков могучей организации.

Суть этой философии в том, что профессионалы должны оценивать профессионалов. Кто может сказать о химике – хорош ли он как химик? Только химики. Имеет ли смысл обсуждать качество работы химика или биолога в цирке с клоунами? Выяснять, какой из химиков симпатичнее клоунам, а какой не очень нравится? Или, допустим, поставить вопрос ребром в пивной на окраине, среди тамошней публики: хорош ли Эйнштейн как физик, или он лапшу на уши вешал?

Есть и такая версия: регулярно публикуется, что Эйнштейн был очковтирателем. И про Ландау многие так пишут. И вот представьте, что вопрос о качестве работы Ландау выставлен в пивной: готовы ли вы уступить стоимость кружки пива Ландау на его исследования, или считаете, что он несимпатичный парень?

Во всякой отрасли профессиональное сообщество оценивает качество работы своего члена. По-другому (например, выставлением вопроса на всенародное голосование) – не получится. Если мы хотим объективной оценки, мы не можем заигрывать со вкусовщиной.

 

Появилась, окрепла, а потом стала едва ли не единственной в нашей стране «коммерческая литература», родная сестра западной массовой литературы. Мнение профессионального сообщества решили заменить оценкой денежных сборов. А раз так (если деньги всё решают!) – то выработанные тысячелетиями цивилизации объективные критерии оценки качества художественной литературы оказались на помойке.

Напомню, если забыли, что цивилизация – больше, чем базар. Это на базаре всё решается спросом. А в рамках цивилизованного образа жизни культурного человека учат вполне определённым критериям качества книжной продукции, которые вкусовщине, субъективному мнению никак не подвластны.

Мы можем (и должны!) их назвать. Это богатство художественно-изобразительных форм словесности; это оригинальность произведения, его непохожесть, неподражательность уже имеющимся; и это идейно-мыслительная содержательность текста, заставляющая думать, пробуждающая мыслительный процесс в читателе. Если все эти три объективных проявления качества в произведении есть – перед нами шедевр, и совершенно не важно, нравится он нам или не нравится, как мы относимся к автору, и т.п.

Коммерческая литература (клубок змей, который мы разберём пониже) все три проявления качества художественной литературы сняла. Нищенский, жалкий и корявый, словарный запас авторов, учившихся языку в подворотнях, доходящая до патологии шаблонность коммерческих книжных «серий», в которых задача не подражать заменена на прямо противоположную: подражать как можно полнее. Восславленная горе-теоретиками либеральной литературы безыдейность, бессмысленность, декадентская «ниочёмность»…

– А людям это нравится. А люди только это и читают! – говорит коммерческий редактор, поневоле признавая наш попрёк.

 

Согласно либеральным теориям (бредовым) – спрос рождает предложение. Есть, мол, у рынка запрос – и производитель, услышав покупателей, его удовлетворяет…

На самом деле, даже если мы говорим о твороге, а не о творчестве, – не только спрос рождает предложение, но и предложение, особенно навязчивое, – рождает спрос на себя. Об этом написано даже в американских (в целом лживых) учебниках по экономике! Зачем нужна была бы коммерческая реклама, если бы настойчивое и упорное втюхивание не порождало бы уступки зомбированного потребителя в виде спроса с его стороны на то, что втюхивают? Ещё вчера он и не думал, как сильно ему нужна совершенно ненужная вещь – а сегодня, под воздействием обработки мозгов, – жить не может без творога «Кладбищенского» и колбасы «Останкинской»…

И это мы ещё говорим только о твороге!

А что мы скажем о творчестве?!

Творческий продукт гораздо в больше степени склонен определять спрос навязчивостью предложения, чем, например, пищевой. Книга – романы, повести, рассказы, стихи – вообще, по самой сути своей – это «продукт отложенной оценки».

Колбасу любимой марки мы берём снова и снова – потому что уже знаем её вкус, и он нам нравится. Но мы же не будем брать снова и снова одну и ту же книгу! Если автор нам неизвестен (а как он будет известен, если его не прочитать?!) – мы должны сперва приобрести книгу, потом осилить её, и только после этого сделать оценочный вывод. Здесь схема «вначале оценили – потом приобрели» не работает, потому что творчество – не творог, при всём сходстве корнесловиц.

Что же получается в бредовой картине мира у либералов? Выходят тысячи и тысячи книг. Чтобы их все оценить – некий мифический читатель (и не один, а миллионы таковых!) должен все эти тысячи наименований приобретать, читать от корки до корки, и самостоятельно вести отсев шлака, выделение истинного Слова и Красоты…

Оставим в стороне то, что малообразованный, недостаточно культурно развитый человек такую работу мысли произвести некомпетентен: чего уж, потеряв голову, по волосам плакать? Мы уж готовы согласиться с оценкой самого малообразованного читателя…

Да только её не будет! Потому что – ни для кого не под силу справиться с чудовищным валом «самиздата», «тамиздата», «комиздата» и этими прилавками книжных новинок, заставленными с пола до потолка разноцветными переплётами.

А это значит, что книга попадает человеку в руки либо случайно, либо (это чаще) – под давлением коммерческой рекламы; никакого свободного выбора нет, а есть навязывание, подлог, который сверхбогатые (и очень лукавые) конструкторы душ человеческих обрушивают на простого обывателя.

Все мы помним «списки литературы на лето», которые выдавались (и выдаются) в школах ученикам. Примерно знаем и принципы их составления, не во всём с ними согласны, но, по крайней мере, они в основе своей рациональны, исходят из цели «сеять разумное, доброе, вечное». А кто формирует повестку чтения для взрослого, «свободного» человека?

Если её не формирует Союз писателей (то есть оценка профессионала профессиональным сообществом), то – совершенно очевидно! – её формируют тёмные рыночные дельцы. Исходя, разумеется, не из общественного блага, а из собственных, весьма мрачных, доходящих порой до умопомрачения, целей…

При всём богатстве выбора литературы общество видит её такой и только такой – какой ему навязывают её богатые спонсоры, взявшие шефство над своими авторами-любимчиками. А любовь – зла, полюбишь и козла, особенно если она по расчёту!

Популярность Солженицыных, Яхиных, Быковых – она именно отсюда идёт. Не от народа (все соцопросы показывают, что эти авторы «страшно далеки от народа»). Просто некий скоробогатый миллиардер, «олигарх» спонсирует то ли своего племянника, то ли просто нужного пропагандиста. Выдувает из совершенно случайной фигуры «классика» – и тут уже нет речи ни об одном параметре выработанных цивилизацией критериев оценки художественного качества.

Можно писать косноязычно ни о чём и грубо подражая предшественнику в «книжной серии», вплоть до прямого плагиата. Короче, можно всё! И хотя по всем нормам культуры ты будешь никто, по нормам денежных отношений, с помощью агрессивной рекламы, аплодисментов покупной клаки и постоянной раскрутки можно сделать из «механического укладчика букв» – «гиганта мысли и отца русской демократии».

Лишённая оценки авторитетных профессионалов, писательского сообщества – художественная литература не попадает в «свободную оценку» читателей без посредников (на что уповали либералы, безумные и в этом, как и во всём). Такая литература попадает в руки рекламных агентств, вместе с мылом, стиральным порошком и гуталином. Рекламное агентство осваивает выделенный бюджет – и работает в объёмах выделенных средств. Рекламному агентству абсолютно безразличен сам предмет раскрутки!

Если завтра какой-нибудь богатый чудак (а точнее – сатанист) задумает бросить миллиард долларов на «раскручивание» творческого потенциала козьих какашек – по отработанной схеме «втюхивания» агенты будут собирать презентации козьих какашек, круглые столы экспертов, с серьёзным видом обсуждающих творческое содержание козьей дефикации, снимать «экранизации» козьего «произведения» и т.п.

Что, собственно, мы и видим почти буквально! Вспомните «перформансы» современного «искусства», не просто отдающие, а невыносимо уже смердящие сумасшествием…

 

Если мы говорим о твороге – то можем говорить о прирождённой способности человека отличать вкусный творог от невкусного. Разумеется, этот инстинкт различения качества пищепродукта – не абсолютен, реклама умеет и с пищевыми продуктами работать «на расширение спроса». Но, тем не менее, в определённой степени он есть.

Козий кал заставить кушать гораздо труднее, чем рассматривать его завитки на художественной выставке. Потому что пищепродукт всё же теснее связан с человеческим телом, чем культурный!

Если же мы говорим о продукте культуры, то должны понимать величайшее из правил литературоведения: всякий новый элемент культуры оценивается на основании предыдущего культурного багажа человека.

Что это означает? То, что человеку с высоким уровнем культуры нравится совсем не то, что понравится человеку с низким уровнем культуры. Спрос на культурные ценности – неразрывно связан с общим духовным развитием общества, или наоборот его одичанием.

Когда сегодня либералы говорят о книге – «вкусный текст», они, может и сами того до конца не осознавая, пытаются свести оценку качества книги к первородным вкусовым рецепторам. Но если мы говорим о вкусе – мы должны тут же уточнить: а чем сформирован вкус? Как, каким образом он сложился, прежде чем оценивать?

Разумеется, пирожное может понравиться и само по себе – даже совершенно неграмотному человеку. На то оно и пирожное, оно адресовано желудку. Но книга нравиться сама по себе, в отрыве от контекста культурного багажа, в принципе не может!

Потому цивилизованный, культурный человек не вправе ориентироваться по принципу востребованности книги массой. Сама по себе востребованность может говорить как о высоких достоинствах книги, так и о тёмном состоянии массы, и по голому факту востребованности нельзя определить, о чём идёт речь.

Если низкопробщина, извращения, порнография, зоологический декаданс стали вдруг сверхпопулярны и востребованы широкой публикой – это тревожный звонок, сигнал властям и культурной элите: у нас беда, у нас в стране катастрофа!

Подлаживаться под чей-то вкус – если вкус примитивен или испорчен – ни в коем случае нельзя. Иначе из одного дегенерата получится два! Умножение дегенератов через подлаживание под вкусы дегенератов!

 

Литературный вкус любого человека не является врождённым или случайным. Никогда. Литературный вкус – это дело конструирования, причём занимаются конструированием либо прогрессивные деятели, либо творцы регресса.

И чтобы отличить их – надо для начала их видеть. Надо слушать и понимать логику их выбора, выслушать их аргументы. Ничего этого в коммерческой литературе нет и быть не может, потому что деньги – анонимны. На них не написано – чьи они, кто их дал, кто взял. Пройдя через десятки рук, деньги не оставляют на себе отпечатки пальцев (в фигуральном смысле слова).

Те, кто продвигает «литературных гигантов» коммерческого прилавка, – не желают «открыть личико», показать себя. Хотя порой, как в случае с Яхиной, понять, что движет «спонсорами», совсем нетрудно. Богатенькие вложили колоссальное «бабло» в навязывание определённого взгляда на прошлое. Чтобы укрепить свою власть в настоящем. То есть финансовые воротилы хотят за нас решать – что нам помнить, а что забыть, во что верить, а во что плевать, как нам думать и как оценивать.

Важно отметить, что книгоиздание как отдельный автономный вид бизнеса давно отсутствует. Я много лет пытался наладить книжное издательство, и знаю, о чём говорю. У книгоиздания очень скромная отдача и очень долгий оборот вложенных средств. Поэтому оно – давным-давно уже «планово-убыточный» филиал крупнейших корпораций, с более высокой планкой прибыльности и более быстрым оборотом средств.

Проще говоря, когда миллиардер издаёт племянника или любовницу (или сам себя, так тоже бывает) – он совершенно не рассчитывает на серьёзную, значимую прибыль с этого акта. Деньги он берёт в другом месте. А сюда их вкладывает – либо чтобы «порадеть родному человечку», либо – чтобы подогреть нужную концепцию в инженерии человеческих душ.

В частности, и громадьё тиражей, и красочность обложек, и навязчивость реклам, и бурность якобы спонтанных обсуждений ущербных поделок грубых подражателей Солженицыну (нетворчески пережёвывающих то, что он неразборчиво и давно уже пережевал) – криком кричат о «заказе», далеко не только на продажу книжек нацеленном. «Конструктора реальности» понимают, что художественная литература – это «игра вдолгую», эффект от художественной литературы куда менее заметен, чем от пламенной публицистики, – зато, в отличие от краснобаев митинговых трибун, – порою на века влияет на долгосрочные процессы в менталитете наций и культурных сообществ.

Сконструировать искусственно мнение человека – это только до следующего его мнения. А вот сконструировать художественные вкусы человека – это передаётся через поколения! Это таинственная область человеческой души – живой или мёртвой. Тут мы бухгалтерскими счётами считать не вправе, и они (враги наши) – тоже не бухгалтерски эффект вычисляют.

 

Поскольку современная коммерческая литература лишена объективных критериев качества художественной литературы (дарованных нам самой цивилизацией) – в ней процветают кумовщина и конструкторский подход. Реальную духовную жизнь народа с помощью «финансирования» пытаются заменить симуляцией духовных трансформаций.

Формально открыв шлюзы всем и всяческим авторам, попросту, в изобилии своём затаптывающих друг друга, – хитрецы «новой реальности» используют так называемый «эффект носорога».

Дело в том, что у носорога колоссальная сила, но очень слабое зрение. И если подложить носорогу что-то прямо под нос – он заметит и отреагирует. Но убери на несколько сантиметров вбок – и он не заметит предмета. Нечто подобное происходит и с современным читателем, намеренно оглушённым ложным изобилием книжного предложения.

Настоящих авторов – сегодня, как и всегда, мало. Подавляющее большинство «авторов» коммерческой серийной литературы – это, говоря современным языком, – «боты». То есть роботы, запрограммированные на имитацию человеческого поведения при общении. В интернете боты механически изображают «активную аудиторию», «активную поддержку» и т.п.

В литературе боты от литературы обрушивают на редеющие читательские ряды бочки и ушаты «книжных новинок», списанные друг у друга, бессмысленно и бесцельно дублируя одно и то же содержание. Тот, кто запустил в книжные магазины армию литботов, – прекрасно понимает, зачем это сделал: чтобы утопить и заглушить всякий оригинальный голос, в общем шуме и гаме не дать читателю услышать новое и важное слово.

Постепенно читатель и сам начинает верить, что литботы (которых 99 на одного писателя) – это и есть, в сущности, литература как таковая. И недоумевает – почему эту шаблонную кучу банальных клише называли «художественной», что в ней художественного-то?!

Утрачивая интерес к литботам, читатель утрачивает и интерес к «не встреченному» им автору, потерянному голосу среди этих «глушилок». А этого и нужно «конструкторам реальности», идеалом которых выступает кастовое общество. Рабы и низшие касты в его идеале – не должны думать. А чтобы не думать – они не должны читать. Техническую литературу им ещё иногда приходится давать в руки – производственная необходимость! А вот вкус к художественной, рождающей думы обобщённого характера, – стремятся отбить навсегда и полностью…

 

Когда человек, методично спаивавший другого человека, в итоге смеётся, показывая пальцем на куролесящего алкоголика, мы вправе спросить: а кто его спаивал?! Когда люди, много десятилетий упорно продвигавшие в массы духовную деградацию, озверявшие и оскотинивавшие народные толщи, теперь высоколобо рассуждают о «востребованном массами примитиве», формирующем рейтинги издательств и телеканалов, – мы тоже вправе спросить с них, как спрашивает следователь Порфирий Петрович у Родиона Раскольникова: «Кто убил? Да вы и убили-с…».

Наши самозваные «хозяева экономики» понимают, что пока они не станут владыками дум – их хозяйский статус непрочен. Захватить-то захватили, а удерживать в культурном обществе больно скользко! «Хозяева» говорят, что народ – скот, и подкладывают народу скотской барды. А когда народ нажрётся этой барды – он станет ещё более похож на скота, и ему подложат ещё больше барды: замкнутый круг, «вечный двигатель»!

 

Либеральные фокусы с измерением литературы деньгами и больше ничем – привели к тому, что профессиональных писателей не стало. Те же, кто получают большие гонорары от частных лиц – получают не заработок, а подачки. Нищий тоже порой много милостыни собирает – однако ж его с трудящимся не путают!

Профессиональный писатель, живущий писательским трудом, а не побирающийся между частниками-спонсорами, – получал деньги за профессиональную пригодность, выраженную объективной оценкой качества литературного труда. Он несопоставим с получателем коммерческих гонораров от частных лиц – потому что такие лица могут давать (или не давать) деньги на самых экзотических основаниях, вплоть до интимных отношений. Подачка – не зарплата, потому что зарплата – это заработанное, а не просто полученное невесть какими путями!

Ставя своей задачей сбережение народа, духовное развитие нации, да и просто её сохранение в жестоком, полном конкуренции мире – мы должны возвысить свой голос во имя укрепления творческих союзов, повышения их роли и авторитета. Нужно снять с них глупое либеральное шельмование, обветшавшее с «перестройки», – и объяснить, что если не заниматься инженерией душ человеческих на свету, ею будут заниматься в темноте, тёмные личности и с тёмными целями.

Если подменить оценку профессионального сообщества писателей оценкой богатого дядюшки (когда циничного, когда криминального, а когда и вовсе иностранного) – то ничего хорошего с конструированием литературных вкусов и с художественной литературой у нас не выйдет. Ибо оценка творческого союза и оценка неизвестно откуда взявшегося «спонсора» отличаются между собой так же, как подлинная денежная купюра от фальшивой.

Фальшивые, замешанные на подкупе и рекламных уловках подходы к формированию литературных авторитетов ведут к господству фальшивых книг. Фальшивые книги сформируют фальшивую литературу. Фальшивая литература не просто искалечит душу народа – она и саму душу народа сделает фальшивой.

А народ с фальшивой душой – уже не жилец на белом свете. Осознав себя по-солженицынски вечно кающимся и вечно виноватым недоумком и неудачником, он не только другим народам будет не нужен, он станет не нужен, постыден и самому себе.

И не думайте, что враг этого не понимает! Только посмотрите, как активно он пиарит липовых «классиков», и как системно, последовательно выдавливает из «свободной литературы» Союз писателей, и вам станет очевидно, что он понимает это лучше нас с вами!