Александр БАЛТИН. ГУГЛЬ МЕРЦАЕТ – ГОГОЛЬ УЛЫБАЕТСЯ… Ко дню рождения Гоголя

 

 Александр БАЛТИН

 ГУГЛЬ МЕРЦАЕТ – ГОГОЛЬ УЛЫБАЕТСЯ…

 Ко дню рождения Гоголя

 

 Разные реки, разным наполненные, вечно текущие; сила воды, некогда давшая реальность и силу жизни, превращается в энергию информационного потока, смывающего всех, вбирающего всё…

 Чудно мерцают «Вечера на хуторе близ Диканьки»: вспыхивают звёзды фантазий, и даже нечисть одомашнена как будто, хотя и страшна – в той мере, в которой всякий способен соприкасаться с тёмными сторонами своей души…

 Чуден Днепр, как известно – при летней ли ночи, при свете ли дня, когда повороты его на солнце вспыхивают литою церковной парчою…

 Гугль-Гоголь…

 Сила ощущения: Гоголь, запускающий птицу фантазии, великолепие полёта которой, прерываемое необходимостью добычи – выклевать, выбрать из реки необходимое: информацию, – нетленно.

 Из бесконечно текущих рек информационного потока необходимо выбрать главное – то, из чего получится сложить образный строй грядущей книги…

 Метафизические толчки или реальная подсказка рождают поэму?

 Речённое Пушкиным было как будто просто: ну, перепутали с важным чиновником фитюльку, ну, придумал некто скупать души, дабы заработать капиталец…

 Посеянное в душу Гоголя дало немыслимые всходы: даже люди, прочитавшие за жизнь 10-15 книг, будут относиться к «Мёртвым душам» с любопытством и тёплом…

 Гугль даст бессчётно ссылок, и лукавая улыбка Николая Васильича свидетельствует о знании грядущего: поисковой системы, которая уравняет живых и вдвинутых в реальность на правах живых фантастических людей – давно ставших участниками нашей яви…

 На кого больше похож ваш сосед – на Манилова, или Собакевича?

 А вы сами?

 Ведь в каждом сокрыт огромный спектр метафизических цветов: от остро негативной, пергаментной скукоженности Плюшкина до неистового завирального размаха Ноздрёва…

 Только Муразовы не встречаются: потому и не состоялась вторая часть, не вышло, не выписалось чистилище; а рай, лёгший суммою рассуждений-ощущений в «Выбранные места из переписки с друзьями», оказался столь же мистическим, что и у Данте, поэма которого бралась за образец.

 …В римском трактире некто подсказывает Чичикову идею: как разбогатеть; и кьянти мерцает в стаканах, и бродячие музыканты поют на улице – так начинается булгаковская инсценировка «Мёртвых душ», хотя и утверждал мастер, что инсценировка сия невозможна.

 Всё возможно, если дело иметь с Гоголем…

 Будьте осторожны с таинственными портретами: они имеют тенденцию ночью оживать: будьте с ними так же осторожны, как с деньгами, имеющими свойство затягивать, выхолащивая душу.

 Портреты современности перекликаются с образами Гоголя: только Чичиков в наши времена не воспринимается подлецом: ну хочет человек разбогатеть – так в современности покруче аферы заворачивают, не считаясь ни с кем: только бы себе, только бы своё…

 К тому же Чичиков – щёголь, чичик, шармёр, и приятной округлости…

 Иное Петух: Пётр Петрович – единственный, пожалуй, персонаж из того, что сохранилось от второй части, кто полноценно не уступает галерее первой: какова метафизика еды!

 Даже не еды – а обжорства: упоённого, раблезианского, фантасмагорического…

 Феноменальный Иван Андреевич Крылов был бы счастлив заехать в имение Петра Петровича: неизвестно, стал бы читать тому басни, но должное обеду из бессчётного количества блюд отдал бы…

 Гугль мерцает; Гоголь, как будто подаривший ему название, улыбается…

 Впрочем, во дворике дома, где завершилась земная линия классика, памятник скорбен, что вполне подходит Гоголю периода «Выбранных мест…».

 …Скорбь сочится: тяжёлая, неизбывно, вечно, ведь известно, как грустно жить на свете, будь вы господами или не очень, пользуйся гуглем или нет; ведь известно, что сколь бы мощно ни мчалась тройка, цель всё так же далека, и сформулировать её – глобальную – трудно, не говоря уж прийти к ней.

 Остаётся лукавая улыбка великолепного, таинственного Гоголя, щедро поделившегося с грядущим: в том числе и фамилией, заблиставшей в название не представимой тогда поисковой системы.