Анатолий ОБЪЕДКОВ. НОЧЬ ИГРАЕТ НА СКРИПКЕ ЛЮБВИ. Лирика

 

Анатолий ОБЪЕДКОВ

НОЧЬ ИГРАЕТ НА СКРИПКЕ ЛЮБВИ

 

* * *

За моря уходит солнце,

Жаром дышит небосвод.

Поезд мимо пронесется,

За собою позовет.

 

В нем такое я не скрою –

Не разгаданное мной,

С откровенною тоскою,

Что бывает лишь весной.

 

Гуттаперчевые души,

Словно призраки глядят

Видно, им полезно слушать

То, чему я нынче рад…

 

Проникает голос в сердце

И по лестнице страстей

Я спешу, чтобы всмотреться

В образ юности моей.

 

Не померк в нем свет начальный,

Тепловозные гудки,

Знать, еще не отзвучали,

Хоть и были коротки.

              

ПАРОВОЗ

Он пыхтит на раскатанных рельсах,

Ты в окошко мне машешь рукой.

Я кричу: «Ты разлуке доверься,

Я приеду потом за тобой!».

 

Словно гриб, черный дым над трубою

Поднимается ввысь к облакам.

Не расстаться нам нынче с тобою,

Я не верю прощальным гудкам.

 

Но крутнулись с надрывом колеса

И вагоны качнулись вперед,

Кто-то бросил на снег папиросу,

Проводница отставших зовет.

 

Застучали колеса: приеду,

Загудел паровоз: да-да-да,

Устремляясь по лунному следу

В неизвестные мне города…

 

Промелькнули вагоны и скрылись,

Мелким шлаком покрылся весь снег.

Вышло так, что с тобой мы простились

Навсегда. Но я слышу твой смех,

 

Он со мною все долгие годы,

Он волнует, как тот паровоз,

Что в депо отдыхать не уходит

И который меня вдаль увез…

 

* * *

Звук арфы утонул в цветущих вишнях,

Где девушка по струнам проводила,

И голос был её напевный слышен,

Которым утром чувства пробудила.

 

И лепестки кружились вьюгой белой,

И уносились ветром в светлый город,

И вслед за песней и душа летела

В тот милый край, где я был свеж и молод.

 

* * *

Послушал фараон богиню арфу

И молвил: «Пусть она всегда звучит!».

Как повелитель был тогда он прав ли,

Коль в дело шли кинжалы и мечи?

 

Он не расстался с арфою в гробнице,

Её рисунок виден на стене.

И с ней его душа не убоится

Витать в мирах, столь недоступных мне.

 

В Египте пирамиды всем на диво,

Тревожат человечество земли,

Звук арфы рассказать готов правдиво

Кто строил их, кого в них погребли…

 

И он меня волнует непрестанно,

Когда его я слышу наяву,

Как будто дева с утончённым станом

В ладье плывёт в морскую синеву.

 

В ней что-то есть от яркой Клеопатры,

В ней царственность похожая видна,

И не лежит на ней веков проклятье,

Хотя она давно стоит одна…

 

Среди времён звук арфы торжествует,

В нём слышится гудение стрелы*,

Являя миру истину простую:

Пока он есть, не будет чёрной мглы.

-----------------------------------------------------
        * Согласно легенде арфа своим появлением
         обязана охотничьему луку.

 

* * *

Милая родина, свет мой начальный

С гуканьем горлинок, с шелестом ржи.

К старой дороге, где песни звучали,

Вот и мои подошли рубежи.

 

Лунной сонатою полнятся годы,

В них моих предков слышны голоса.

Солнышко облачком красным восходит

И как жар-птица летит в небеса.

 

Время бежит. По заросшей дороге

Больше не едут подводы с зерном.

Чучело встанет в созревшем горохе

И усмехнётся беззубым мне ртом,

 

И всколыхнёт мою дальнюю память –

Будто в речушке тону я давно,

Тётенька вновь из воды меня тянет

И не даёт опуститься на дно.

 

Дальше бельё полоскает с мосточка,

Жив я, здоров и по тропке бегу.

Милая женщина в белом платочке,

Я пред тобою навеки в долгу.

 

Малая родина, мир мой начальный,

Светом твоим наполняется грудь,

По-матерински меня привечаешь

И говоришь: «Ты свой край не забудь!».

 

* * *

Ночь играет на скрипке любви,

Пахнут ландышем губы твои.

Полусон, полумрак, тишина,

Только музыка эта слышна,

Только поздний салют в вышине

Сыплет искрами в мглистом окне.

 

В царстве грёз утопая вдвоём,

Мы на облаке к звёздам плывём,

Словно мир тех далёких планет

Нас позвал через тысячи лет,

Нашептал нам о вечной любви,

Мне принёс поцелуи твои.

 

* * *

Васильки зацветают во ржи

И в молитве сливаются с небом,

Где под облаком ястреб кружит

И красуется солнышка гребень.

 

На траве серебрится роса,

Растворяется в дымке селений,

Там, где предков моих образа

Светят в избах и в дни потрясений.

 

Не отсюда ль пошли имена:

Василина, Василла, Васёна?

Праздник жизни самой дотемна

Славит перепел песней влюблённой.

 

Васильки – что за чудо цветы! –

Шепчут мне про небесные знаки,

Что слетают порой с высоты,

Разгадать их пытается всякий,

 

Разгадать и понять: почему

Быстро жизнь, как цветенье, проходит,

Что в дорожную нашу суму

Не запрятать прожитые годы.

 

И срывая во ржи васильки,

Что сливаются с гаснущим небом,

Я пойму, что они мне близки,

Что давно я на родине не был.

 

* * *

В далёкой памяти моей

Жила она в худой избушке,

И на глазах деревни всей

Её все звали побирушкой.

 

С котомкой шла куда-нибудь,

Себе просила подаянье,

Фуфайка прикрывала грудь

И причиняла ей страданье.

 

Все звали: к нам иди в колхоз,

Дадим земли и хлеба вдоволь!

Но вихрь судьбы её понёс

Подальше от гнезда родного…

--------------------------------------

Её я дочку знал и звал

Под небесами расписными

Играть в лапту. И день был мал,

Когда мы бегали босыми

 

По снегу. Ели пирожки,

Что бабушка пекла на праздник,

Играли радостно в снежки,

Хотя вся жизнь была не праздной.

 

И тракторная колея

Ломала хрупкий лёд весенний,

В ней отражалась жизнь моя

И ласточкой летела в сени.

 

* * *

Верея, ты моя верея,

Прямо к дому ведёт колея…

Затерялся мой милый в пути,

Не доехать ему, не дойти.

 

Он с дружиной пропал вдалеке,

Я теперь пребываю в тоске,

Я тебя, мой любимый, дождусь,

Охраняй нашу светлую Русь!

 

Всё мне чудятся кони во мгле

И пожары бегут по земле,

И ордою летит татарва,

И под нею дымится трава.

 

Колокольные звоны гудят,

Я надену свой лучший наряд

И пойду по снежку в хоровод,

Где толпится у храма народ.

 

Я развеюсь, как только смогу,

Я к любимому будто бегу,

Золотятся в лучах купола,

Расступается серая мгла.

 

* * *

Ветры, ветры, вы – Стрибожьи внуки,

Принесите весточку вы мне.

Я в тоске, сосёт змея разлуки,

Где мой милый на лихом коне?

 

Не хочу заморского я царства,

Мне своё дороже и родней,

Не хочу я больше расставаться,

Из ковша пить горечь лучших дней.

 

Простираю к небу я долони:

Боже, мне в разлуке помоги!

Слышится мне в колокольном звоне –

Кони ржут. И больше нет пурги…

 

* * *

Снег взовьётся рудый,

Гусли-самогуды,

Не тревожьте сердце,

Что-то в нём не так.

Вьюга-завируха,

Отзываясь глухо,

Залетает в сенцы,

Не прогнать никак.

 

Посредине ночи

Звякнет колокольчик,

Ты ли, друг мой милый?

Жду тебя давно.

С вечера не спится,

Скрипнет половица

И рассвет вполсилы

Постучит в окно.

 

Утром вижу: бойко

Скачет в лентах тройка,

Кровь моя взыграет,

Освежит персты.

Задрожит крылечко,

Застучит сердечко,

Всё в нём замирает,

Боже, это ты!

 

* * *

Ну и дела же с этой Нинкою,
      Она жила со всей Ордынкою…
      Она хрипит, она же грязная,
      И глаз подбит, и ноги разные…
                                       В.Высоцкий

Володя, ты блатарь великий,

Зачем тебе дворовый сброд

С его причудами безликими,

Где наркотой с подвалов прёт.

 

Зачем тебе якшаться с Нинкою?

Она же дрянь, со всеми спит.

Была приятною блондинкою,

Теперь – хрипит и глаз подбит.

 

И у неё, мол, ноги разные,

У Влади разве постройней?

И руки от работы грязные,

Она же не твоих кровей.

 

Ты ль к ней проникся чуткой жалостью?

Дела, конечно, тут плохи,

Коль ты с похмелья не сдержался,

Срыгнул сермяжные стихи.

 

И в них тебе чего-то хочется,

Бьет по ушам гитарный звон,

И ты хрипишь: «Моя наводчица…»

Своим признаньем отрезвлён.

 

Играй, играй с кабацкой силою,

Сзывай к Ордынке всех господ.

Я с бедной остаюсь Россиею,

Где чтит Есенина народ.

 

БАЛЛАДА О САМОГУДАХ

Из каких времён и далей

Струны гуслей рокотали,

К ним ли вещие персты

Направлял Боян под вечер?

И кричал над степью кречет,

Камнем рухнув с высоты…

 

День грядущий разве страшен?

И дела не столь плохи –

Царь Давид под гусли наши

Пел библейские стихи.

 

И Садко играл на гуслях,

Царь морской и разный люд

Всё дивились – как над Русью

Звуки чудные плывут.

 

Разбегались в небе тучи

И не зря богатыри

Брали их в свой стан могучий,

Веселились до зари.

 

И плясали скоморохи,

И кричали, что зазря

Достаются людям крохи,

Всё от батюшки-царя…

 

И тогда взошла опала.

За крамольные слова,

Чтоб веселье то пропало,

Их сжигали как дрова.

 

…Возродились гусли наши

И опять звучат они

Возле стен кремлёвских башен

И в глуши, в любые дни.

 

И они смягчают сердце,

Песни новых гусляров

В глубь веков зовут вглядеться

И забыть, что мир суров.

 

Из каких времён и далей

Струны вновь зарокотали?

Внук Велесов скрыт во мгле.

Я не думаю о встрече –

Он бредёт от всех далече,

След потерян на земле…

 

* * *

Дни мои заметно опростели

В кружевах морозных, в полусне,

И клюют рябину свиристели,

Осыпая с веток белый снег.

 

Бродит в чувствах явь и небылица

С петушиным криком ввечеру.

Там, где было суждено родиться,

Стынет сад с избою на ветру.

 

У ворот зальётся лаем Шарик,

Я его целую в мокрый нос.

Рад он и как будто вопрошает,

Что ему сегодня я принес.

 

– Вот возьми и хлеба и печенье,

Погрызи с конфетою сейчас.

Но не прыгай!.. Шарик с облегченьем

Мне лизнёт ладонь в который раз.

 

Всё темнее сумрак под застрехой,

Где ночуют в гнёздах воробьи.

Неужели поздно я приехал

К тем, кого так сильно я любил?

 

Подхожу. Теперь узнаю скоро,

Вижу огонёк в родном окне.

Сквозь глазурь морозного узора

Тень качнётся явственно ко мне…

 

* * *

Иду в зазеркалье

Дорогой степной,

Где неба сверканье

Играет с тобой.

 

Как сок спелых вишен

Краснеют уста,

Я голос твой слышу

За аркой моста.

 

Он рядом, он близко

Средь хрупких ветвей,

Я кланяюсь низко

Улыбке твоей.

 

В ней – отблеск той жизни,

Где солнечный свет,

И память отчизны

На тысячу лет…

 

* * *

Лежу, хандрю и прочее,

Затмила душу мгла.

Поставлю многоточие,

Коль жизнь ещё мила...

 

Мне ль изменяет мужество

И стойкость от невзгод?

Вон птица Феникс кружится

И что-то всё поёт.

 

К чему ты, птица вещая,

Свой голос подаёшь?

Мне на роду завещано

Не только сеять рожь –

 

И пастухом привычно мне

Пасти с утра коров,

И все дела столичные

Я позабыть готов.

 

Мне только бы на дудочке

Коровам вальс играть,

И с городскою «дурочкой»

В лугах цветочки рвать…

 

Хандра моя излечится,

Её я не боюсь,

Вот только сердце мечется

И нагоняет грусть.