Александр СМЫШЛЯЕВ. ЖЕНЩИНА ДЛЯ БРОДЯГИ. Глава из новой повести

 

Александр СМЫШЛЯЕВ

ЖЕНЩИНА ДЛЯ БРОДЯГИ

Глава из новой повести

 

Пять дней Сергей провёл в маршруте по левобережью Чёрной Усы, дойдя до её верховьев. Уставший от ходьбы по жаре среди травяного дурмана, с лопнувшими от частых водопоев из ледяных ручьёв губами, расчёсанным до крови лицом, искусанным мошкой и комарами, пропахший потом и нагруженный, как вьючная лошадь, каменными образцами, обвешанный ружьём, радиометром и полевой сумкой, к концу пятого дня он поднялся по небольшому притоку реки, где его застала очередная ночь.

Завтра он должен быть в лагере, это контрольный срок. Его ждут баня и день отдыха. Возможно ждёт и Тоня. А может и не ждёт – перезнакомилась с ребятами и проводит вечера в интеллектуальных беседах да с песнями у костра. Дед Николай – тот точно ждёт, он любит умные беседы с внучатым племянником, от которого ожидает повторения своей счастливой, в общем-то, геологической судьбы. Его дочь и внучка, троюродная сестра Сергея, – музыканты, пошли по стезе жены деда, поэтому у старого геолога Николая Васильевича Рыжикова осталась в профессиональной жизни единственная надежда на самого младшего родственника – Сергея, который, как уже давно понял стареющий профессор, стал хорошим, настоящим полевым геологом, гордостью их фамилии. 

Лёжа у костра с кружкой крепкого бодрящего чая, Сергей с улыбкой вспоминал, как оба его деда – родной и двоюродный, собравшись как-то вместе, что бывало крайне редко, поучали его, тогда ещё студента, черпать из жизни полной ложкой, не мельчить и не мельтешить ни в чём – ни в деле, ни в увлечениях, ни в дружбе, ни в любви. «Доходи до сути, до донышка, без остатка во всём», – горячился родной дед. «Не интригуй и не хитри, люди это видят, будь справедлив ко всем и во всём», – дополнял двоюродный. И оба почти в унисон: «По большому счёту, а надо только по большому, служи только людям и Родине, Серёжа, и никогда – начальству. Строго веди линию служения, вычленяй, старайся разобраться». Тогда он про себя посмеивался: «Старички воспитывают…». Теперь стал понимать, что они конечно же правы: если уж жить, то крупно. Правда, не всегда разглядишь, где крупно, где мелко, для этого нужен талант. Или добрая интуиция. Есть ли они у него? Как жить крупно?

Спал он крепко, укрывшись с головой чехлом от спального мешка. Проснулся перед самым солнцем, мокрый от обильной росы. Разжёг костёр, обсушился, напился чаю. И только тогда обратил внимание на подозрительную угнетённость тайги на месте его ночлега. Корявые, словно изуродованные ещё при рождении, низкорослые до карликовости пихты казались дряхлыми старушками. Редкие берёзы между ними стояли без бересты, или же она свисала с них клочьями – чёрными и сухими. На черёмухе не было ягод…

Это был явно больной лес. И даже птиц в нём не было, они пели где-то окрест, но не здесь.

Не найдя ответа увиденному явлению, Сергей решил, что напоследок спустится по ручью маршрутом, а дальше пойдёт напрямую, не отвлекаясь, в лагерь, чтобы до темноты оказаться на месте.

Для начала он подошёл к большому округлому валуну, вросшему в землю неподалёку от его костра, привычно ударил по нему молотком и с удивлением увидел, как молоток со звоном, словно удар пришёлся не по камню, а по металлу, пружинисто отскочил от валуна, едва не задев его по лицу. Ударил снова – тот же эффект. Стал бить с разных сторон, надеясь отколоть хотя бы кусочек, но только крошки летели от камня. А вскоре и молоток с жалобным звоном улетел в траву, соскочив с рукоятки.

Сергей стал очищать валун от мха и старой травы, но понять, какой горной породой он сложен, всё равно оказалось невозможно. Нужен свежий скол. Только как его получить?

А что покажет радиометрия? Он включил радиометр и, еще не приблизив шину к камню, увидел, как стрелка рывком прошла через всю шкалу и остановилась на самом её краю. Зашкалило! Или что-то с прибором?

Он выключил радиометр, отошёл от валуна на двадцать пять шагов, включил. Прибор показывал пятьдесят микрорентген в час. Значит, нормально работает. Тогда он медленно начал приближаться к валуну, не отводя взгляда от шкалы. С каждым шагом стрелка уверенно шла вверх, а у самого валуна радиометр снова зашкалило.

Сердце Сергея учащённо забилось. Неужели нашёл!

Несколько раз он уходил и возвращался к таинственному камню, проверяя работу прибора. Наконец убедился, что радиометр вполне рабочий и действительно зашкаливает, радиация на валуне высокая, даже шкалы для точного измерения не хватает. Вот только не получается взять от него образец, а вокруг всё задерновано и нет ни единой щебёночки.

Он обошёл всю территорию угнетённого леса, она оказалась не очень большой, и обнаружил ещё несколько подобных валунов, но меньших размеров. И от них не удалось отбить даже кусочка. И шкалы радиометра на них также не хватало.

На одной из старых пихт недалеко от первого валуна он сделал топориком затесь и написал карандашом: «Геолог Рыжиков С.С.» Поставил дату. Теперь можно было идти в лагерь.

По пути к руслу Чёрной Усы он то и дело подрубал вершинки молодых ивнячков и черёмушек, чтобы позже наверняка найти нужное место. На реке вышел на старую старательскую дорогу и скорым шагом, насколько позволяли груз за спиной и многодневная усталость, пошёл к устью. Путь предстоял долгим, через весь жаркий день, но радостным.

Ещё до сумерек он ввалился в штабную палатку. Сергей Полухин был уже здесь, вернулся из маршрута, они с Евдокимовым и Лабышевым анализировали его информацию, склоняясь над картой.

Сергей с облегчением освободился от рюкзака, подошёл к столу, заваленному пикетажками и картами, отпил из бутылки, стоящей здесь же, сел на вьючный ящик и прошептал, сверкая радостными глазами:

– Парни, есть!

– Чего, Серёж, чего! – бросился к нему Игорь Евдокимов.

– Чего, не знаю, но радиометр шкалит, – ответил Сергей.

– Где? Далеко?

– На ручье Непонятном, излучение даёт валунник на поверхности. Молотком взять не смог, крепкий, показать нечего.

Геологи кинулись к карте, стали смотреть.

– Непонятный, Непонятный…

– Да вот он!

– Небольшой совсем!

– Завтра поведешь! – решил возбуждённый от небывалой радости Евдокимов. – Все пойдём, кроме женщин, их к радиоактивной руде чтобы близко не подпускали! Хорошенько там всё облазим. Говоришь, зашкаливает? Значит, возьмём экран. А сегодня надо отградуировать радиометры. Виктор, найди Ирину Никулину, пусть этим займётся.

– Бани сегодня нет? – спросил Сергей, не в силах дождаться момента, когда начальник успокоится.

– Как же, истопили! Ждали Полухина и тебя. Хочешь, мы с ребятами попарим именинника, заслужил! – Смеясь, Евдокимов дружески похлопал его по спине. – Была бы бутылочка, и налил бы! Иди, переодевайся, мойся, отдыхай. Вот только дед твой вчера улетел. Жаль, без него радость случилась. Он ждал, но тут вертолёт подвернулся…

Оставив рюкзак в камералке, Сергей пошёл к себе. В палатке было сумеречно и тихо. На столике лежало письмо. Дед извинялся, что вынужден улетать и надеялся осенью быть снова. «Я вижу здесь определённые перспективы, работайте», – закончил он свою записку.

Лагерь безмолвствовал, народ отдыхал после трудового дня.

У себя ли Тоня? Идя по тропинке в баню, Сергей выискивал взглядом её палатку. Да вон же она, и верх крыши светится от зажжённой внутри лампы. «Значит, дома, сегодня увижу», – подумалось радостно.

Баня для полевого геолога – редкостное удовольствие, праздник души и тела. Двойной праздник – когда баня настоящая, рубленная, пахнущая смолистым деревом, берёзой и хвоей. Евдокимов знал, что делал, когда строил для коллектива партии эту баню. Поставили её прямо на берегу речки, так что можно после парной сразу прыгать в холодную воду.

Нахлеставшись свежим веничком, смыв с себя грязь и пот таёжных переходов, одевшись в чистое, Сергей возвращался в палатку, когда в сгущавшихся сумерках увидел Тоню. Она бежала ему наперерез и махала рукой.

Сердце Сергея радостно забилось. И такой родной показалась ему эта маленькая, стройная девушка, такой желанной, как будто знал он Тоню не две недели, а целую жизнь. Права была мама, которая говорила про себя и отца: настоящая любовь быстро созревает.

– Мне сказали, что ты вернулся, – запыхавшаяся Тоня встала перед ним. – Здравствуй!

– Привет, геологинюшка! – Сергей улыбался, откровенно любуясь девушкой. – Знаешь, мне хотелось увидеть тебя сегодня. Не завтра, а прямо сейчас, не откладывая. Иначе я не дожил бы до утра. Веришь, не дожил бы. Я очень соскучился.

Она легонько прильнула к нему и положила голову на грудь. От её волос шёл запах душистого мыла.

– И я ждала тебя, – прошептала Тоня, поднимая к нему лицо. – Пока тебя не было, я много думала и поняла, что, наверное, смогу быть женщиной, нужной таёжному бродяге. Помнишь, ты говорил?

– Помню.

– Не передумал?

– Нет.

Он потянулся к её лицу и поцеловал.

Обнявшись, они пошли в его палатку.

Лагерь геологов спал.