Андрей ПЕТРОВ. О НЕПРОСТОЙ ЖИЗНИ ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ. Книга прозы Артёма Попова «Ваня Француз»

 

Андрей ПЕТРОВ

О НЕПРОСТОЙ ЖИЗНИ ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ

Книга прозы Артёма Попова «Ваня Француз»

 

В своей новой книге прозы «Ваня Француз» (Москва, 2022)* Артем Попов продолжает развивать важные для него мотивы и темы. Писатель по праву считает себя преемником выдающихся писателей-деревенщиков недавнего прошлого. Его герои – простые обыкновенные люди, в центре внимания автора непростая жизнь этих самых простых людей в глубинке, как указано в авторской аннотации.

Открывает сборник рассказ «Бунт» о самом настоящем бунте современных сельчан, выступивших против строительства мусорной свалки рядом со своей деревней. В основу рассказа положены реальные события, такова уж наша нынешняя действительность. В рассказе поднимаются острые социальные проблемы. «Мы живем в России, а это на границе закона и здравого смысла», – заявляет в митинговом запале героиня рассказа, организатор бунта, журналистка Аля, адресуя свои дерзкие слова главе района, которому пришлось «хватить позора от местных жителей». Этому районному начальнику писатель подарил сакраментальное высказывание бывшего архангельского губернатора, тоже боровшегося с бунтарями-антимусорщиками: «Шелупонь развыступалась!».

Каков же выход? Писатель создает фантастический позитивный финал, призывает на помощь яркие художественные средства, использует выразительный символ: добрый хищник филин охраняет Филино поле. Орудием возмездия становятся нарисованные птицы с эмблемы ЧОП «Филин», бойцы которого своей черной формой, да и что говорить, поведением, напоминают полицаев времен Великой Отечественной. Красиво, знаково! Однако решена ли проблема? Значит ли, что добрым силам остается уповать только на сказочное чудо?

Безысходность, отчаяние, казалось бы, пронизывают все рассказы книги, однако всегда остается какая-та пусть зыбкая, но все-таки надежда, всегда есть что-то светлое, щемяще-проникновенное, по-хорошему сентиментальное. А кто сказал, что сентиментализм – это плохо. Воздействовать на чувства, на эмоции – одно из назначений литературы. Всех жалко, за всех больно. Однако жалость и боль могут и должны быть созидательными, обнадеживающими. Руки не опускаются, жалость и боль побуждают к действию, к душевным порывам.

«Солнце приятно пригревало спины. Впереди был долгий летний день», – так жизнеутверждающе заканчивается рассказ с символичным названием «Иван-чай цветет один раз». Возвращаются домой вместе обреченный на нищенское существование большой ребенок, сирота-аутист Андрейка («Ничего-то он не знал о деревенской жизни!») и несостоявшийся самоубийца, запойный пьяница Женя-автобусник («Только вот пил запоями, а почему – неизвестно. Пьётся…»). И веришь, что отчаяние в их несчастных душах сменится более позитивными чувствами, и всё у них будет хорошо, хотя и понимаешь, что этому «хорошо» неоткуда взяться.

Только ли в деревне проблемы? А в городе? Вот рассказ «Два альбома». Обнаружила бывшая журналистка Мария Александровна на развалинах старого деревянного дома старый фотоальбом: «Боже мой, да тут вся жизнь какой-то семьи! Выброшенная жизнь…» – Какой пронзительный образ: «выброшенная жизнь»! Что делать? Конечно, подобрать. Нельзя так оставить! «Полоснула, как ножом, мысль: а если твои фото так будут валяться на асфальте?» И вот уже листается другой альбом, другая жизнь…

В пронзающем душу, эмоционально бьющем наотмашь рассказе «Ботинок на мокром асфальте» речь идет о преступлении и наказании. В руках медика Димы, героя рассказа, возмездие? Нет, все-таки в руках судьбы, в божьих руках. Рассказ о житейском поднимается до притчи о вечном. Однако не совсем понятно, почему одного из персонажей постигает только моральное, а не юридическое наказание. Впрочем, для притчи правдоподобные детали не так важны.

У рассказа «Кливия» как будто бы счастливый конец, у героини на глазах светлые слезы радости, хотя совсем недавно она горько плакала от отчаяния, от обиды, от безысходности. И всё-таки не зря прошла жизнь старенькой учительницы Клавдии Михайловны, героини рассказа, взошли зерна, посеянные ею, и дали благодатный урожай. Ну а символ, вынесенный в название, – экзотический цветок, оказавшийся искусственным, – пусть останется только символом печали и отчаяния.

Печальный трагический финал у рассказа «Тысяча лет, восемнадцать часов». Это как будто бы романтическая история, в основе которой придуманный роман и самая настоящая любовь, причем с первого и чуть ли не единственного взгляда, – оказывается и такое бывает, ведь «от жалости до любви, как известно, у русской бабы один шаг».

Рассказ «Проводник» – сказово-притчевый, идиллически-величественный – повествует о преемственности поколений, об извечном, корневом, главном, однако не без грусти: «– Светлый был человек… – осознали вдруг деревенские, только поздно, как обычно и бывает». Герой рассказа – гробовщик Яков, строящий для людей их последние дома, «к своей работе относился как к священному ритуалу и называл себя проводником для умерших. Так он возвышал свой тяжелый, неблагодарный труд». Кажется знаковым, что именно в этом рассказе писатель упоминает Ивана Белова, отца героини рассказа «Избачиха», давшей название его предыдущей книге, – тоже преемственность, верность избранному пути.

Название этой книге дал рассказ «Ваня Француз», на самом деле у его героя прозвище Ваня Русский, но перекрестил его автор-повествователь, поскольку собирает герой гигантские грибы-«бараны» для французского ресторана: «Какой он Ваня Русский? Ваня Француз!». Крепкий, кряжистый старичок этот Ваня, руки у него всегда черные, раньше от мазута, поскольку был он трактористом, сейчас – от грибов, потому что живет лесом. Обложку книги украшает его цветной, почти сказочный портрет, художница Оксана Хейлик изобразила его сидящим на пеньке в лесу, среди дорогих его сердцу грибов.

Рассказ «Есть такая Деревенька» тоже своего рода притча, прописная буква в слове «Деревенька» не случайна, ведь это топоним, имя собственное, однако больше хочется думать, что речь идет о Деревеньке в обобщенном смысле, которую не иначе, как с большой буквы хочется писать: «Эх, сколько таких безымянных деревенек в многострадальной России, где доживают свой век один-два человека!».

О судьбе простого деревенского мужичка Лехи говорится в рассказе «Сердце охотника», название оправдано, любил герой со своим другом Славиком ходить на охоту: «Казалось, охота для них больше жизни. А последние годы, можно сказать, этим и кормили семьи. На пенсию-то особо не разживешься». Да вот покинул белый свет Славик, а вскоре за ним поспешил и Леха: «врач при вскрытии удивился: Лёхино сердце в дырках всё, как будто прострелено». И было от чего, немало испытаний приготовила судьба охотнику.

С этим рассказом ассоциативно перекликаются две, похоже, автобиографические истории – «Записки не охотника» и «Облачко». Герой-повествователь первой недоумевает: «как это мой друг, добрый малый, любит охотиться?», ведь самому ему совсем не хочется стрелять в живую цель, но он не хочет вспугнуть дружбу. Герой второй впервые почувствовал, где у него сердце, ощутил, как оно сжимается, когда медленно угасал его питомец – кот Степа, он верит, что «души людей превращаются в звезды, чтобы светить ночью, когда совсем тяжко, а души котов – в облачка».

Еще три автобиографических рассказа, пожалуй, самые щемящие, трогательные, предельно откровенные, есть в книге, они сюда попали из предыдущей, видимо, не смог автор отказаться от них, как от своеобразного камертона, по которому сверяет он стук своего писательского сердца: «Прилетит вдруг волшебник», «Родные маячки», «Терпеливица». Рассказывается в них о самых близких, дорогих, родных людях – тех самых родных маячках. Именно этот знаковый символ взяла для названия своего предисловия к книге Анастасия Астафьева, близкая по духу и слогу Артему Попову писательница.

В первом из этих рассказов можно обнаружить такое пронзительное наблюдение-обобщение: «”Не помешать” – так жили наши бабушки-дедушки. Скромно. Тяжело. Но весело, с песней»; и тут же горькое заключение: «Тридцать с лишним лет не слышно голосов в нашем деревенском доме. Пустует изба, окна всё ближе к земле, куда ушли её хозяева. Отрезанные электриками провода бьются о чёрные стены, пугая случайно оказавшуюся в доме мышку»

Много социальных, нравственных проблем в нашей жизни. Артем Попов пишет о них просто, обыденно, от этого становится особенно горько: «Это был и не клуб – бывшая школа: клуб из-за ветхости стоял закрытым» («Бунт»); «…страшно пил, но от большого больного ума»; «Хорошие поэты долго не живут»; «Отблески пламени отражались в окнах старого дома, где прозябали его дожители» («Два альбома»); «Обычная девятиэтажка с привычным сладковато-тошнотным запахом канализации в подъезде» («Ботинок на мокром асфальте»); «Наша дорога находится на границе двух областей, власти одной надеются на другую и про ремонт дружно забыли» («Есть такая Деревенька…»); «Временщики стреляли зверьё для развлечения, а не для пропитания, как деревенские» («Сердце охотника»).

Рассказ «Райское наслаждение» несколько курьезно повествует о вечном противостоянии города и деревни, в нем нашлось место и такой зубодробительной фразе: «Так уж исторически сложилось: деревенские всегда пахали на городских, кормили их». Из чувства справедливости ли, от обиды ли решил герой рассказа Семён, который «постоянно с чем-то боролся: с природным мусором или с человеческим», во что бы то ни стало осуществить свою странную мечту – купить путевку в спа-отель, в котором он работал дворником, чтоб получить то самое «райское наслаждение», а заодно и утереть нос реальным и воображаемым обидчикам. Однако как будто сам себя и наказал, ничего хорошего не вышло: «А зашёл в номер – и почувствовал себя словно прыщик на красивом лице»; «Ну и сраму натерпелся на старости лет!». И тут-то он осознал, что такое настоящее, а не придуманное счастье: «Переодевшись в привычную для себя мешковатую одежду, он с новой силой принялся мести тротуар, улыбался солнышку и был по-настоящему счастлив».

«Без деревни не прожить городу. А если все уедут, кто вас будет кормить в городах-то? Хлеб на асфальте не растёт. Эту землю наши деды обрабатывали, воевали за нее. И что? Кинуть? Оставить лесом зарастать?» – убежденно говорит усомнившейся дочери один из героев исторического экскурса в рассказе «Бунт», довод, вроде бы, убедительный, но время показало, что не такой уж он и убедительный, а потому огромное количество русских деревень исчезли с лица земли или обречены на исчезновение.

Кто возьмется за возрождение деревни? Только блажной! Герой рассказа, который так и называется «Блажной», Николай Порядин в какой-то момент в сердцах заявил другу: «Всё, надоело прогибаться! Уезжаю в глушь, в деревню!». И ведь поехал. И вот она, родная деревня: «чёрные от времени и печали избы». Решил Николай расчистить зарастающее лесом поле, заразил своей решимостью местных мужичков: «Было видно, что мужики истосковались по настоящей работе, привычной для них с детства».

Финал у рассказа открытый. Мы не знаем, чем закончится блажная затея блажного героя, к тому же не отличающегося богатырским здоровьем. В журнальном варианте рассказа писатель был настроен явно пессимистически, в книге же – оставил маленькую надежду на благополучный исход. Есть о чем подумать, есть на что решиться, есть к чему стремиться. На презентации книги в библиотеке Артем Попов признавался, что именно в этом герое он видит самого себя. Что ж, это многое объясняет в его писательских и человеческих приоритетах. Дай Бог ему решимости, духовных и физических сил!

---

* Попов, Артем Васильевич. Ваня Француз. Рассказы; [вступ. ст. А.В. Астафьева; худож. О.Н. Хейлик]. – М.: Издательский дом «Сказочная дорога», 2022. – 192 с.