Руслан СЕМЯШКИН. «СЛЕДУЮЩАЯ ОЧЕРЕДЬ – МОЯ!..». К 120-летию Ярослава Галана

 

Руслан СЕМЯШКИН

«СЛЕДУЮЩАЯ ОЧЕРЕДЬ – МОЯ!..»

К 120-летию Ярослава Галана

 

В то время, когда на Украине продолжается специальная военная операция по ее демилитаризации и денацификации, а также освобождению и защите многострадального населения Донбасса от зверств укронацистов, вспомнить об этом мужественном и талантливом человеке, досконально знавшем омерзительное нутро «западенского» украинского национализма не только уместно, но и целесообразно, так как Ярослав Галан, чей 120-й год со дня рождения приходится на 27 июля, – за свои убеждения стал жертвой этих нелюдей и палачей, чьи потомки и идейные наследники продолжают свои злостные кровавые преступления и сегодня.

Судьба распорядится так, что, открывая в то злополучное утро 24 октября 1949 года входную дверь в квартире по улице Гвардейской, 10, и приглашая двух молодых людей в комнату, домработница Евстафия Довгун, по сути, приоткроет для хозяина квартиры путь в бессмертие. Страшная расправа, осуществленная из-за спины, когда оуновский палач нанесет топором один за другим удары по голове писателя, завершит его земную жизнь, в которой он не раз бесстрашно смотрел смерти в глаза. Смотрел и не испытывал страха, даже после того, когда узнал подробности убийства осенью 1948 года протопресвитера Гавриила Котельника, инициатора прошедшего во Львове в марте 1946 года собора греко-католического церкви, принявшего решение о ликвидации Брестской унии и разрыве с Ватиканом, предчувствуя, что и его ждет такая же участь. «…Следующая очередь моя!..» – внешне спокойно сказал он однажды своему собеседнику, прекрасно понимая, что националистическая свора приговорила и его к физическому уничтожению. Как-то даже трудно представить, но истина такова, что Ярослав Галан осознанно и мужественно шел навстречу своей кончине…

В тот последний день, после ухода жены – Марии Александровны Кротковой-Галан в филиал Музея им. В.И. Ленина, где она работала художницей, Ярослав Александрович работал в соседней с его кабинетом комнате над статьей «Величие освобожденного человека», которую писал на русском языке. Она была посвящена старшему товарищу по писательскому труду и журналистике, надежному другу – председателю Львовского облисполкома, будущему депутату Верховного Совета СССР Кузьме Николаевичу Пелехатому. Рассказывая о нем, а перенесенные им испытания в предвоенные годы во имя народного счастья мало чем отличались от тех, которые выпали и на его собственную долю, писатель набрасывает заключительные строки статьи – своей лебединой песни: «Исход битвы в западноукраинских областях решен, но битва продолжается. На этот раз – битва за урожай, за досрочное выполнение производственных планов, за дальнейший подъем культуры и науки. Трудности есть, иногда большие: много всякой швали путается еще под ногами. Однако жизнь, чудесная советская жизнь победоносно шагает вперед и рождает новые песни, новые легенды, в которых и львы, и боевая слава будут символизировать отныне только одно – величие освобожденного человека».

Оставалось только перепечатать все написанное на машинке…

К Ярославу Галану, как известному писателю, общественному деятелю, депутату Львовского городского совета, человеку по натуре доброму и отзывчивому, всегда стремившемуся помогать людям, о чем они прекрасно знали, и чем, безусловно, пользовались, попасть на квартиру было не трудно. Этим обстоятельством и воспользовались убийцы из националистического подполья, выполняя волю своих главарей и заокеанских хозяев-кукловодов. Кем они были и как действовали – известно доподлинно. Известно и то, что на Галана готовились покушения и ранее, последнее из них – 8 октября того же года, планировавшееся также на квартире писателя, не состоялось потому, что убийцы не рискнули осуществить свой черный замысел в присутствии немалого количества людей, бывших тогда там вместе с Ярославом Александровичем.

В этой же трагической истории присутствует еще одна немаловажная особенность, раскрывающая истинное лицо преступников, их иезуитские методы достижения своих кровавых целей. Один из убийц – Илларий Лукашевич, по кличке «Славко», сын греко-католического священника, бывший воспитанник Львовской духовной семинарии, связанный с националистами с 1944 года, в момент убийства отвлекавший писателя разговором, сумел незадолго до того часа втереться в доверие к писателю. Сделал он это под видом студента сельскохозяйственного института, пришедшего к писателю и депутату за помощью в переводе его в лесотехнический институт. Преступная легенда тогда сработала, Ярослав Александрович по данному обращению ходил просить за молодого человека в Львовский обком партии. В результате – под видом благочестивого студента бандит стал известен домочадцам Галана, и услышав его голос за дверью, когда в нее позвонили, домработница писателя и представить не могла, что за выродок скрывался в таком добром обличии.

Вторым убийцей, непосредственно орудовавшим топором, был Михаил Стахур, по кличке «Стефко», член ОУН, студент лесотехнического института, также связанный с греко-католическими священниками.

Подробности убийства писателя стали известны не сразу. Чекистам пришлось изрядно потрудиться, разматывая клубок этого кровавого преступления, потрясшего тогда не только жителей старинного Львова, но и всей советской страны. Немаловажно отметить в этой связи и то обстоятельство, что убийцы и их заказчики были напрямую связаны с католической церковью, как известно, благословлявшей и поддерживавшей бандеровцев. Для греко-католического духовенства Галан был не просто нежелательным писателем-памфлетистом и советским общественным деятелем – для них он был явным врагом. Не могли они ему простить целый ряд памфлетов, показывавших негативную роль профашистски настроенной униатской церкви в борьбе за сознание простых граждан. «Отец тьмы и присные», «Апостол предательства», «Исшедшие из мрака», «Сумерки чужих богов», «С крестом или ножом?», «Что такое уния?», «Довольно!» – красноречивые названия этих памфлетов, а еще больше их содержание, приводили клириков в бешенство. Да и как могли они не впадать в такое, по логике вещей, не свойственное священнослужителям состояние, если Галан разоблачал не только львовского митрополита Андрея Шептицкого – открыто поддержавшего, благословившего и молившегося в своей резиденции, соборе святого Юра, за Адольфа Гитлера, его армию и его украинских приспешников, – но и весь католический мир во главе с Ватиканом. Как могли они примириться с такими словами писателя: «У Пия XII (Пий XII – Папа Римский с марта 1939 по октябрь 1958 года. – Р.С.) 260 предшественников, история их жизни и деятельности – это история крови и позора. Даже в тумане раннего средневековья мы не обнаружили такого государства, такой власти, которая бы настолько прославилась двоедушием, лицемерием, алчностью, продажностью, тайными и явными убийствами, грабежами и темными махинациями, как папская держава «божьих наместников», – и простить их ему, вкупе с сатирическим произведением «Плюю на Папу!»?  

Дело Иллария Лукашевича и двух его родных братьев, а также бандита Тома Чмиля, не смогшего осуществить убийство писателя 8 октября 1949 года, слушал 3 и 4 января 1951 года военный трибунал Прикарпатского военного округа. На том справедливом суде слово дали и отцу братьев Лукашевичей, священнику греко-католической церкви, который цинично заявил о том, что националистические взгляды и враждебное отношение к советской власти являются результатом его отцовского сознательного влияния на них. 15 марта 1951 года по приговору военного трибунала Прикарпатского военного округа братья Лукашевичи и Том Чмиль были расстреляны.

Недолго на свободе гулял и Стахур-«Стефко». Свыше восьмисот трудящихся Львова и его окрестностей собрались 16 октября того же 1951 года в Доме культуры железнодорожников на открытый процесс военного трибунала Прикарпатского военного округа над этим палачом. Требование государственного обвинителя о смертной казни для убийцы собравшиеся в зале встретили аплодисментами. Через некоторое время террорист был повешен.

Со временем был пойман и посажен на скамью подсудимых и главный организатор убийства Ярослава Галана – проводник ОУН по кличке «Буй-Тур» Роман Щепанский. Под тяжестью предъявленных ему неопровержимых улик и доказательств этот матерый преступник и убийца пытался каяться на суде в своем последнем слове: «Суду известно, что я происхожу из семьи священника. С детства я воспитывался под влиянием пропаганды мракобесия Ватикана. ОУН же – это организация, не содержащая в себе ничего творческого. Под влиянием этого фанатизма я совершил множество злодеяний против украинского народа, против советской власти, против своей родины. Я понимал, что значит убийство талантливого украинского писателя Ярослава Галана. Но это убийство я организовал, выполняя приказ своих главарей». Запоздалые признания не могли разжалобить суд – расстрел стал заслуженным и справедливым возмездием народной власти и поставил последнюю точку в конце гнусного пути кровавого преступника. И все же самые влиятельные лица, те, кто был вдохновителями, а проще говоря, заказчиками убийства писателя, наказаны не были – не смогли советские правоохранительные органы достать бандеровских недобитков в Мюнхене и Лондоне, Нью-Йорке и Детройте, откуда они продолжали клеветать и оговаривать давно ушедшего в вечность Галана. К сожалению, у того отребья там за рубежом выросло не одно поколение потомков и вряд ли последние имеют другие взгляды и политические пристрастия, отличные от тех, которые были у их отцов и дедов. 

Подробно же называю имена и бандитские клички укронацистской нечисти, лишившей жизни видного сына украинского народа, патриота, коммуниста, борца с фашизмом, шовинизмом и национализмом, одарённого писателя, потому, что националистические, откровенно профашистские силы, о которых, начиная с 60-х годов прошлого века, в УССР стали забывать, в сегодняшней «незалежной» Украине вновь набрали вес и вошли во власть, о себе не только открыто заявляя, но и бандитскими методами, с оружием в руках действуя, снова чиня кровавые расправы, причем не точечно, как это произошло в апреле 2015 года с талантливым писателем Олесем Бузиной, убитым возле своего дома в Киеве, а массово, что и показали последние события на Донбассе и особенно в Мариуполе. И ведут они себя так уверенно, бесцеремонно и нагло достаточно давно.

Увы, но правда в том, что при всех президентах Украины националистические структуры чувствовали себя на территории страны вольготно и, что самое главное, безбоязненно, постепенно распространяя свое влияние даже в таких городах, как Киев и Одесса, всегда считавшихся межнациональными территориальными громадами, дружески настроенными к России и русским, до определенного времени составлявшим львиную долю их населения. Мягко скажем, не чинил им никаких препятствий и «пророссийский» президент Янукович, при котором они также находились в комфортных условиях и заседали в стенах парламента. К великому сожалению, националистическая, наполненная предрассудками, человеконенавистническими идеями, ложью, злобой, агрессией, кровавыми выходками черная ночь надолго опустилась над просторами некогда одной из самых успешных и цветущих республик Советского Союза. Однако, сопереживая братскому народу, понимая всю опасность упрочения позиций этих антироссийских, русофобских сил, ставших откровенными марионетками в руках США и их европейских вассалов, разговор все же веду не о них, а о короткой, но яркой жизни писателя и общественного деятеля, отдавшего жизнь за свои убеждения.

Ярославу Александровичу Галану пришлось прожить до обидного мало – чуть более 47-ми лет. И жизнь его могла сложиться совсем по-другому. Будучи прирожденным интеллигентом, человеком образованным, он мог прожить сытой и спокойной жизнью галичанского обывателя, сделать незаурядную карьеру, получить высокие должности, награды, уважение в своей микросреде и, насладившись в семейном кругу тихой, уютной старостью, незаметно уйти в мир иной, а затем быть похороненным в импозантном семейном склепе, которых так много на Лычаковском кладбище Львова, где, в конечном итоге, он и нашел свое последнее пристанище.

Но такой спокойной жизни у него не было. Возможно, повлиял на его личностное формирование и мятежный дух отца Александра Михайловича, оказавшегося за свое неискоренимое русофильство в концлагере Талергоф. Сыграли свою роль и события Первой мировой войны – переезд оставшейся без кормильца семьи во Львов, а позже и в Ростов-на-Дону. Затем состоится знакомство с творчеством Максима Горького, постижение революционных событий в России, свидетелем которых он стал, и приобщение к коммунистической идеологии, верность которой Галан пронесет через всю свою короткую, но яркую жизнь.

По возвращении семьи в родные места и получения аттестата зрелости, Ярослав поступает в Венский университет на отделение славянской филологии философского факультета, несколько позже, в 1926 году переводится в Краковский университет, где работает в прогрессивных студенческих организациях и начинает писать первые пьесы, а в 1924 году, находясь на каникулах в Перемышле, он вступает в ряды подпольной Коммунистической партии Западной Украины.

После же окончания Краковского университета Галан начинает преподавательскую деятельность в украинской гимназии Луцка. А по прошествии лет он припомнит и то, что: «…уволили меня с должности профессора за коммунистическую деятельность, как опасного коммуниста и агитатора».

Переехав во Львов, Ярослав Александрович всецело отдается литературной деятельности. Присоединившись к организации западноукраинских пролетарских писателей «Горно», он работает также в редакции прогрессивного журнала «Окна», в котором покажет себя не только талантливым новеллистом и драматургом, но и начнет в его стенах славный путь революционного сатирика и памфлетиста. Печатаются и ставятся пьесы Галана «Груз», «Вероника», «99%», «Ячейка». Публикуется едкий памфлет «Последние дни Патагонии», где в завуалированной форме он преподносит правду об авторитарном режиме в соседней Польше.

Став свидетелем разгрома польскими властями на Западной Украине всех прогрессивных изданий, писатель некоторое время живет у родителей жены Анны Генык в Нижнем Березове. Но вскоре, по призыву ЦК КПЗУ приезжает во Львов, где вместе с украинскими и польскими собратьями по перу в составе оргкомитета принимает участие в подготовке Антифашистского конгресса работников культуры, состоявшегося в мае 1936 года.

Пытаясь избежать репрессий за участие в данном конгрессе, Галан переезжает в Варшаву, где работает в газете «Dziennik popularny». После же закрытия полицией и этого издания, он оказывается вначале в варшавской, а затем и в львовской тюрьме.

В 1938 году по возвращении из тюрьмы Галан становится безработным, перебивается за счет переводов и игры на скрипке «на забавах». А на печатание его произведений, чего и следовало ожидать, налагают запрет.

Осенью 1939 года Ярослав Галан переживает долгожданные и счастливые дни – западноукраинские земли наконец-то воссоединяются с Советской Украиной. Начинается новый этап в его жизни. Работает он тогда в только что созданной газете «Свободная Украина». С того памятного сентября и по май 1941 года писатель опубликовал более ста публицистических произведений, среди которых такие известные, как «Люди освобожденной земли», «Под счастливой звездой», «Директор фабрики за работой», «Ударники транспорта», «Найденное счастье» и др. В 1940 году талантливый публицист вступает в Союз писателей СССР. В послевоенные же годы Галан будет избираться как в Правление Союза писателей УССР, так и в состав президиума Львовского отделения писательского союза. Литературную деятельность писателю удается успешно совмещать с работой во Львовском драматическом театре, где он заведовал литературной частью.

Сообщение о начале войны застало Галана в Коктебеле в Доме творчества писателей и вынудило эвакуироваться в Казань, а позже в Уфу. А 29 октября 1941 года в дневнике он напишет: «Я подал заявление в армию. Правда, здоровья уже такого я не имею… Но что же ожидает мою жизнь после победы, если я буду пользоваться плодами крови и мучений других…». В действующую же армию писатель так и не попадет, его боевое слово необходимо было на другом фронте – фронте пропагандистско-политической борьбы, где вместе с известной польской советской писательницей, будущим трижды лауреатом Сталинской премии Вандой Василевской Галан сначала работает в московском журнале «Новые горизонты», а в декабре 1941 года с редакцией газеты «Коммунист» переезжает в Саратов. В этом прифронтовом городе он начинает работать комментатором на украинской радиостанции имени Т.Г. Шевченко.

Свободно владея, помимо родного украинского, русским, польским, немецким, английским, итальянским языками писатель нашел свое место на фронте в эфире. Именно так – «Фронт в эфире», назовет он книгу радиорепортажей, вышедшую в 1943 году в Москве. В то же время он работал в газете «Советская Украина» и в группе журналистов при ЦК КП(б)У, базируясь в Москве, а позднее в небольшом городке Купянске, расположенном недалеко от Харькова, и в самом Харькове. В Купянске он выполнял также и обязанности комментатора прифронтовой радиостанции «Днепр». В письме Марии Кротковой, ставшей позже его женой, Ярослав Александрович писал: «Работа моя славная, хорошая, и я делаю ее как можно лучше, со всем задором моего неспокойного сердца. Я люблю эту бурю за то, что она наполнила меня той страстью, которая позволила мне жить ею и творить дела, которые, возможно, не сойдут со мной в могилу».

С освобождением Львова в августе 1944 года писатель возвращается в этот ставший для него родным город. Ну а после долгожданной Победы по направлению партийных органов Галан находился в зарубежной поездке по частям Советской Армии – в Польше, Чехословакии, Германии, Австрии, Венгрии. Под впечатлением от увиденного там он напишет большой очерк «Они сражались за Львов» и статью «В Вене».

В 1946 году с удостоверением специального корреспондента газеты «Советская Украина» писатель направляется в Нюрнберг на судебный процесс над гитлеровскими преступниками. Вместе с лучшими советскими мастерами-прозаиками К.Фединым, Л.Леоновым, И.Эренбургом, В.Саяновым, Б.Полевым Ярослав Александрович принимает участие в освещении этого исторического судебного процесса, решения которого нынешние фашистские последыши начинают не просто ставить под сомнение, но, и фактически пересматривать. Нюрнбергские же материалы спецкора Галана, бесспорно, войдут в золотой фонд европейской антифашистской публицистики. Под впечатлением от увиденного и услышанного он начнет работу над одной из лучших своих пьес – «Под золотым орлом», рассказывающей о судьбе советских перемещенных лиц в западных зонах оккупации Германии.

Вместе с тем, на Западной Украине фашистские приспешники, головорезы-бандеровцы, продолжали свои кровавые вылазки. Понимая, что рискует жизнью, Галан, тем не менее, ведёт непримиримую борьбу с этим откровенным злом, прятавшимся за разглагольствованиями о «великой и свободной Украине». Не жалея темных красок для показа сути бандеровщины как жуткого явления, угрожающего мирной жизни советских граждан, один из самых яростных своих памфлетов – «Чему нет названия», писатель начинает так:

«Четырнадцатилетняя девочка не может спокойно смотреть на мясо. <…> Несколько месяцев назад в воробьиную ночь к крестьянской хате недалеко от города Сарны пришли вооруженные люди и закололи ножами хозяев. Девочка расширенными от ужаса глазами смотрела на агонию своих родителей.

Один из бандитов приложил острие ножа к горлу ребенка, но в последнюю минуту в его мозгу родилась новая идея:

«Живи во славу Степана Бандеры! А чтобы, чего доброго, не умерла с голоду, мы оставим тебе продукты. А ну, хлопцы, нарубите ей свинины!».

«Хлопцам» это предложение понравилось. Они постаскивали с полок тарелки и миски, и через несколько минут перед оцепеневшей от отчаяния девочкой выросла гора мяса из истекающих кровью тел ее отца и матери!..».

Непримирим был писатель-трибун к порокам и негативным явлениям, бывшим в жизни советского общества. Он не терпел лжи, подлости, презирал рвачей, карьеристов, бюрократов, волокитчиков, паразитировавших «…на здоровом организме нашего социалистического государства». Его голос и перо не проходили мимо таких явлений. В целом же, он был переполнен планами и задумками, хотя трудностей, в том числе материальных и бытовых, у него также хватало, но несмотря на них, жил он энергично, каждодневно творя и созидая. Незадолго до смерти Галан официально связал свою жизнь с Всесоюзной коммунистической партией…

В советские годы имя журналиста, писателя-антифашиста, драматурга, публициста, борца за счастье украинского народа в единой братской семье народов Советского Союза было достойным образом увековечено. В 1952 году за памфлеты из книги «Избранное» писатель посмертно был удостоен Сталинской премии второй степени. Львовский городской совет объявил его своим почетным гражданином. В самом же Львове именем писателя была названа площадь, областной музыкально-драматический театр, а также установлен памятник, и в квартире на улице Гвардейской открыт музей-квартира. Памятник Галану был установлен и в Дрогобыче…

Разумеется, еще в начале 90-х годов прошлого столетия националистические власти Львовской области памятники снесли, площадь и театр переименовали, музей закрыли – имя писателя-трибуна для них всегда было и продолжает оставаться ненавистным, вызывающим желчь и злобу. До пресловутой декоммунизации, объявленной режимом Порошенко, наконец-то в начале июня сбежим в Лондон, улицы, носившие имя писателя, были в Киеве, Харькове, Одессе (в приморском городе ее переименовали в улицу Романа Шухевича, операция по ликвидации которого как раз и ускорила убийство Ярослава Александровича), Чернигове, Черкассах, Кривом Роге. В Саратове улице, носившей имя Галана, вернули историческое название. Нет стопроцентной уверенности, но вроде бы улицы, носящие имя писателя, продолжают существовать в Ростове-на-Дону, Донецке и Луганске.

Долгие годы на линии Москва – Уфа курсировал пассажирский пароход «Ярослав Галан». Со временем выхода из строя он был списан.

Дважды, в 1954 и 1974 годах, жизненный путь Галана был экранизирован. В первом по времени выхода в свет фильме режиссера, будущего народного артиста РСФСР Л.Лукова «Об этом забыть нельзя» в роли писателя (в фильме у него имя и фамилия изменены) снимался выдающийся мастер, народный артист Советского Союза Сергей Бондарчук. А актер Владислав Дворжецкий, сыгравший Галана в фильме «До последней минуты» В.Исакова, за эту работу был удостоен Государственной премии УССР имени Т.Г. Шевченко.

В 1964 году Союз журналистов УССР учредил премию им. Я.А. Галана за лучшие публицистические произведения. Трижды в советские годы выходили и именные почтовые конверты, посвященные писателю-антифашисту. Книги писателя переиздавались, широко отмечались юбилейные даты, связанные с жизнью писателя, о нем писали и рассказывали, пьесы его шли в театрах Советской Украины, а также в Туле и Рязани, Мурманске и Кирове, Барнауле, Куйбышеве и Казани, Владивостоке и Южно-Сахалинске, в Белорусской, Молдавской, Латвийской, Эстонской, Грузинской, Казахской, Киргизской, Узбекской ССР, в дружественных тогда Болгарии и Румынии… Все эти добрые дела, к сожалению, остались в прошлом. В капиталистической, да к тому же бандеровской Украине, как, впрочем, и в России, имя писателя, естественно, пребывает, по меньшей мере, не в почете.

Но вопреки многолетнему замалчиванию его имени со стороны властей Украины и подведомственных ей институтов, наперекор продолжающимся случаям осквернения его памяти воинствующими националистами, Ярослав Галан в сознании большинства здравомыслящих людей продолжает присутствовать. Его не забыли, а по возможности, настоящие патриоты пытаются о нем и напомнить. Компартия Украины, ныне кровавым режимом Зеленского окончательно в стране запрещенная, еще в 1995 году учредила премию имени Я.А. Галана. И первым ее лауреатом стал известный украинский партийный, политический и общественный деятель, публицист, народный депутат Украины III-IV созывов, недавно покинувший этот мир Георгий Корнеевич Крючков. Лауреатами премии ЦК КПУ имени Я.А. Галана также стали известные в прогрессивной среде Украины аналитики, историки, писатели и публицисты.

Хочется верить, что и на российских просторах, которые, думается, в ближайшее время пополнятся землями Донецкой и Луганской народных республик, Херсонщиной, Запорожской и другими областями, население которых желает быть вместе с Россией, – имя бесстрашного писателя-антифашиста, до последнего боровшегося с коричневой нечистью, не будет забыто.

г. Симферополь