Елена РУСАНОВА 
Елена РУСАНОВА
И КОНЦА ВОСХИЩЕНИЮ НЕТ
* * *
Если б мальвы, бархатцы, космеи
Не из детства, странницы, пришли,
Так любить мы, верно б, не сумели
Отголоски райские земли.
Вот я вижу, мчатся вдоль дороги
Иван-чай, ромашка, девясил.
Весь в цвету шиповник-недотрога,
Нежный донник золота налил.
Там лабазник низменность усыпал,
Тут татарник в бабочках горит.
Это бдит природа неусыпно,
Чтоб Господь был нами не забыт.
* * *
Люблю тебя, мой верный карандаш,
Во всём послушен ты, со всем согласен.
Ты в трудный час и в день счастливый наш
Не возведёшь укоров и напраслин.
Такого друга сердцу и уму
Иметь лишь с благодарностью пристало.
Но я тебя ещё и потому
Так чествую, что нас роднит начало,
С глухой тайгой невидимая связь –
Далёких хвой тяжёлое шуршанье,
Взлёт поползня, осинки, что дымясь
Зелёною пыльцой, хранят молчанье.
Лишь лёгкий шум разбудит их красу –
Лёт ветерка – и вновь всё замирает.
В тебе, гранёном, леса песнь несу
Дремучую – то жизнь твоя вторая.
Не уставай творить и разрушать,
Случайные вычёркивая строки…
Ты так похож на стрелы камыша,
Как этот лист – на лезвие осоки.
* * *
Гладиолусов бархат дворцовый,
Царских лилий наряд золотой,
Диких маков румянец пунцовый
И цикория лён голубой,
Колокольчик дурмана бумажный
И пионов хмельных бахрома,
Васильковый костюмчик сермяжный
Сводят медленно женщин с ума.
На коврах домотканых ворсистых,
На платках – по красе и букет,
Сводят в солнечных буднях искристых,
И конца восхищению нет.
* * *
Хорошо, что частный сектор
Сохранился в городах:
Нас задушат эти сети
Раболепного труда.
Служишь моде и уюту
И у транспорта в когтях.
В суете, как в злую смуту,
Даже дома, как в гостях.
Коленкор иной в деревне –
Там соседи за версту,
Там покой почти что древний
И телёнок на мосту…
ТРОСТНИК
Ты высоко над травами царишь,
Метёлок поднимая пух и зёрна.
Графическим рисунком ты, камыш,
Стоишь на фоне всех времён покорно.
Вот утреннее марево зари
Встречаешь ты, в безветрии застывший.
Вот – в час пожара с треском ты горишь,
Апрельский и сухой, до неба взмывший
Тяжёлым дымом, мётлами огня;
Ты остаёшься гарью, чёрной костью.
Как лезвием, ты полоснёшь меня
Своей листвой – непрошеную гостью.
В твоём шуршанье – шум дворцовых зал,
Парчи и шёлка плеск и оживленье.
Ты в небе и воде звезду достал,
На змей твое похоже отраженье.
Ты – камышовок говорливых сад,
Немолкнущего пенья их свидетель.
Хирономид чуть видимый наряд
Малёк, приблизясь, на тебе заметил.
Ты – логово, постель для кабана,
Укрытие для хищного енота.
Ты – плотно перекрывшая стена
Обзор с реки и повод для работы.
О, как же человека ты спасал,
В строительстве надежное подспорье.
Ты тёплой крышей – мазанкою стал,
Сорняк полей, любитель акваторий.
Твоих метёлок пламя – серебро,
Ты строгостью и простотой пленяешь,
Зимой – охряный, в инее перо
Твоей листвы; ты бисер рос роняешь,
Как вся трава, как ива и рогоз,
Кудрявая прибрежная аморфа.
Ты в паутинках осенью стрекоз,
Листву и мотыльков качаешь мёртвых.
Ты прячешь гнезда белых лебедей.
Ты сам красив, как акварель японца.
«Камыш» – ты в просторечии людей,
Тростник – свеча, горящая на солнце!
* * *
Макушки клёнов розовеют,
Товарный с углем пробежал.
Туда, где флоксы и космеи,
Зовёт, как водится, вокзал.
Где абрикосовые бури,
И шлюпки мчатся во весь газ,
Где у ребят хватает дури
Бросать булыжники в баркас
С моста и прятаться поспешно.
Где славно беден и богат
Рыбачат,
речки холод нежный
И, как арбузный сок, закат.
* * *
Нимфейник – откуда названье такое?
Вкрапления солнца на летней воде,
Звезда-колокольчик с пропиской речною,
Гнездящихся крачек цветочный удел.
Легчайшие гнёзда на листьях плавучих
Качают яичные сны на волнах.
О, нежный нимфейник, счастливчик везучий:
Увидит всю сказку об этих птенцах.
Он пух лебединый судёнышком белым
Тепло принимает к себе на причал,
Плодов не дает и добра нам не делал,
Он лишь красотою к себе приковал.
Нимфейник – откуда названье такое?
Уж, верно, его стерегут по ночам
Цветочные нимфы без сна и покоя,
Чтоб он непременно запомнился нам.
А днём, как известно, прозрачная фея –
Крылатая спутница вод – стрекоза
На нём восседает, на солнышке греясь.
Нимфейник не рви... Очень жалко. Нельзя…
* * *
Купальница – огонь, лесная сказка,
Кудрявые головки на стеблях.
Родные сёстры юной Златовласки,
Земные солнца в сочных зеленях.
Природной беспорочности и света
Вся олицетворение она.
Июнь – её любовь, она воспета
Купавкой, луговой зарей, видна
Издалека в берёзовой светлице, –
Царь-лютик, а ещё кленовый цвет…
– Кубышка на воде – твоя ль сестрица?
Так в чём же вашей нежности секрет?
* * *
Подсолнечник цветет, в полях – восторг Ван Гога.
И ты не осуди меня, читатель, строго,
За то, что небеса и цветики – отрада
И свет моей душе, и мир, и ручка рядом,
И нет чтобы сводить доходы и расходы,
Листаю я тетрадь беспечно небосвода.
Вдали Бугуруслан, холмы в шелковой дымке.
«Козловка за окном», – дивлюсь я по старинке.
А скорый мчит быстрей, как будто от погони.
И дерева кругом проносятся как кони.
* * *
А летом, когда разнотравье
Похоже на царский ковёр,
Бушуют на грядах муравы –
Ярутка, сурепка, костёр,
Горошек, анютины глазки,
Торжественно-белый вьюнок
И любящий прятаться в злаки
Звездой полевой – василёк.
Сорняк не сдается без боя.
Но как человек ликовал,
Когда он с такою любовью
Живые названья давал.
* * *
Чебаркуль. Весь цикорий в росе,
И озёрная гладь, как цикорий.
Кисегач – нет таких по красе.
Край – хранитель озёрных историй.
Если ты здесь когда-то бывал,
Будут сниться, и сниться, и сниться
Облаков белоснежный обвал
И озёр ясноглазые лица.
* * *
Сиреней праздничный салют
И яблонь снежная лавина,
Как на руках, меня несут
К тебе, о жизнь моя, с повинной.
Какая светит тишина
В садах, где лопухи с крапивой!
Такая тяжкая вина –
Быть древом мрачным и гугнивым.
Здесь радость словно горизонт,
Где моря ширь неизмерима,
Когда лишь в мыслях был бы фронт,
Не ныло б сердце нестерпимо…