Анатолий ПОБАЧЕНКО. ГОРОД. Венок сонетов

 

Анатолий ПОБАЧЕНКО

ГОРОД

Венок сонетов

 

1.

Мой город – не забыть мне никогда

твоих дорог, артерии пространства,

огней невыразимое убранство,

фонтанов плеск и тихие места.

 

Проспектом Красным мерятся года.

На север движется моё упрямство –

достичь душе, наверно, постоянства,

туда, на полюс, тянет города.

 

Так клонит к поэтической гульбе.

Попробую свой мир открыть в себе,

ловлю его, но в сети не даётся.

Со мной друзья: Вилор и Спиридон,

и есть Гобсек, ужасный скопидом.

Он в сердце бьётся, плачет и смеётся.

 

2.

Он в сердце бьётся, плачет и смеётся –

насмешник Мом, что мало совершал,

к распилу опоздал, не возмужал, –

что прелесть детства вновь не возвернётся.

 

Пиявкою, бывает, мысль вопьётся

в сознание, и говорит Рошаль:

«Найти бы скальпель для лгуна, да жаль,

в миллениуме он не продаётся».

 

Зато презритель на небе седьмом

богиню Клио просит об одном:

оставить на стене на память отзыв.

Под облаком – не я ли обветшал?

Неведомо. И вертится душа

и, может быть, куда-то молча рвётся.

 

3.

И, может быть, куда-то молча рвётся,

свивая горести людей в узлы,

родная Обь, ей помогают плыть

мосты резные, сказки Карло Гоцци.

 

И «не разводятся мосты…» сорвётся

мелодия в вечерней пустоте,

поверят люди милой простоте.

Тебя – едва ли лирика коснётся.

 

Но, город мой, я матери поверю

и этим бесконечность часто мерю:

нельзя чужому родину отдать!

Расти, мечтать – простые, вроде, вещи,

но миллионник отдыха не ищет,

другие обгоняя города.

 

4.

Другие обгоняя города,

растёт столица, лучшее вбирая

от Мангазеи до степей Курая.

Волну планеты чувствует радар.

 

Я тот же город, редкий божий дар:

внутри кипит, презренье отвергая,

копьё маньчжура и стрела от Аи…

Что мне Вирджиния или Катар?

 

Мой град разрушен, зол. И под прицелом

в подвалах люди гибнут. (Ждут Гастелло!)

Глаза – пустыня, кровь – одна вода.

Опять нас покрывает пепел жгучий.

Мир мечется по звёздным кручам –

и весь в смятении. И так всегда.

 

5.

И весь в смятении. И так всегда

с тех пор, как пало семя неземное

на доброе, а значит, на святое,

несущее живому благодать.

 

Где город золотой и ясная звезда?

Сады, волы и яблоко крутое?

Спалили наше сердце молодое

небесные прозрачные врата.

 

Роднее нет икотника в яру…

«Поэзия – в траве!»* Ежу сорву,

от воробьиной кашки тело мнётся…

Как будто табуны младых коней,

над головою – океан огней,

преображаясь, лавою несётся.

-------------------------------------------
         * Выражение Б.Пастернака

 

6.

Преображаясь, лавою несётся

возмездия ударная волна…

Но разве этим мысль моя полна?

Боюсь: как бомба, мир взорвётся.

 

Возможно, нитка жизни оборвётся –

то разума великая вина.

Будь проклята – в который раз! – война,

комедианту – быть в петле придётся,

 

не разжиреет у своих менял.

Любовь к стране идёт через меня.

Покрышкин жив! И слава остаётся.

Пускай поёт и высится душа!

И надо мной великолепный шар,

светясь, лучами огненными льётся.

 

7.

Светясь, лучами огненными льётся

в тумане полусонной Барабы

мир радостный, рождённый по любви.

Играй, дитя! И слушай голос Отса!

 

В раю далёком, как от боли, бьётся

невинная душа, и рок судьбы

не внемлет, что ей надо для борьбы.

Аллеей ангелов тот путь зовётся.

 

Где память? Или мало горя было?

О, времена! Историю забыли?

И родина, дивись, уже не та?

Моих желаний мало в общей сумме.

А знаете, сегодня неразумно,

недостижимо – сдерживать лета.

 

8.

Недостижимо – сдерживать лета.

Будь молодым, мой гордый город,

пусть мирным остаётся неба полог,

не опошляйся скверной никогда.

 

Оби раскат, царя России стать,

храм Невского, а воздух – сладкий солод.

И так живу, тобою вечно молод,

служу родне, велению Креста.

 

Не гаснут для зверей Аида горны.

Сын Ночи всех готов на вилы вздёрнуть,

одна досада – мало стало нянь,

которые качали бы колыску…

А это в пляске кто? Посмотрим близко:

ведь не безумец ты, кентавр огня.

 

9.

Ведь не безумец ты, кентавр огня,

кривляка Мом, что снизошёл со свода,

глаза бы, комик, спрятал для отвода,

в них свищет пустота… Таков фигляр.

 

В коррупции весь мир шутя виня,

игрок вошёл в историю на годы,

хотел сменить традиции народа,

но в чёрных факелах – обрёл финал.

 

А мог – «потолковать об Ювенале»*,

сатиру заготовить на Канарах,

издёвкою окончить… Кабы знать!

Мечтал служитель ведьм, в угаре пьяном,

Коньков как стадо, в воды океана

бушующего – род людской загнать?

----------------------------------------------------
         *«Евгений Онегин», гл. I, строфа VI

 

10.

Бушующего – род людской загнать –

найдёте вы? В остывшем слое грязи

потомок выявит – поможет гаджет –

льстецов, лжецов и воровскую знать.

 

Колодцы городские не узнать –

в бетон одеты. МТС – на крышах.

Они под небом жаром диким дышат,

и бог войны не может их понять.

 

Обрушится звездой полынной тьма.

Коль не хватает, кажется, ума,

не рви, мужик, напрасно пуповину!

Поверь, родной, в суровые слова:

дурная не затянет голова

в коварную смертельную лавину.

 

11.

В коварную смертельную лавину

снести нас хочет ливень. Грязи – воз!

Плетётся ложью для удавки трос,

и видится безумия картина.

 

Проявится лицо через холстину –

и не забудет нас, спасёт Христос

сквозь время жуткое сплошных угроз,

бряцания оружием звериным.

 

Щедры в Сибири августа покосы…

В Донбассе женщины лелеют розы,

но слышно сквозь шального ветра бег:

«Нам не хватает света!», «Больше света!»*

Как не остановить теченье Леты,

сей смерч не усмирить бальзамом век.

-------------------
         *Слова Гете

 

12.

Сей смерч не усмирить бальзамом век:

сирены вой – и вздрогнет мирный город,

и тут как тут придёт костлявый голод,

топор войны наточит дровосек.

 

Что скажете на это, Гуттенберг?

Как набирает силу слово «порох»!

Железо повергает в зло и морок

мой рай земной. И кто бы опроверг!

 

В кровавой тьме ночи и колдовства

рождаются проклятия слова.

Какой же здесь – заслуженный ночлег?

Но будь уверен в том, что не потонет

звезда – твоя, моя – на небосклоне,

судьбой заплатит, знаю, человек.

 

13.

Судьбой заплатит, знаю, человек

за рёв ракет, несущих смерть и горе,

за слёзы матерей – а это море –

за высохшие русла наших рек.

 

Всё помнит город: тысячи калек,

надрывный плач детей на косогорье,

обугленные остовы да колья…

И солнце чёрное. Так свет померк.

 

Не удержать – стремление к добру,

прихода светлых красок поутру

и божьего дыхания травины.

И если кто-то вымолвит «прости»,

останется живым – судьбу нести

за выжженную в сердце луговину.

 

14.

За выжженную в сердце луговину,

за взорванную русофобом печь,

за русскую оболганную речь –

готовый сердце я, как Данко, вынуть.

 

Возьмите, люди, только бы отныне

закрылись жерла пушек, и картечь

сварилась в ком, и опустился меч,

и рты детей не забивались глиной.

 

Творящий доброе предстанет богом.

И на земле, и на просторе строгом

нам выпало – Россию! – не предать.

Какие бы ни открывались двери,

я одному с молитвою поверю:

мой город – не забыть мне никогда.

 

15.

Мой город – не забыть мне никогда,

он в сердце бьётся, плачет и смеётся,

и, может быть, куда-то молча рвётся,

другие обгоняя города.

 

И весь в смятении. И так всегда,

преображаясь, лавою несётся,

светясь, лучами огненными льётся…

Недостижимо – сдерживать лета.

 

Ведь не безумец ты, кентавр огня

бушующего – род людской загнать

в коварную смертельную лавину.

Сей смерч не усмирить бальзамом век.

Судьбой заплатит, знаю, человек

за выжженную в сердце луговину.

20.07.22