Валерий СКРИПКО. ЕЩЁ РАЗ О ТОЛЕРАНТНОСТИ. Раздумья над книгой Сергея Круглова «Записки почерком Times New Roman»

 

Валерий СКРИПКО

ЕЩЁ РАЗ О ТОЛЕРАНТНОСТИ

Раздумья над книгой Сергея Круглова «Записки почерком Times New Roman»

 

Недавно прочёл новую книгу священника и писателя Сергея Круглова, где много глубоких раздумий о христианской жизни. Автор книги известен в интернете как блогер. И в новой работе анализирует свой опыт общения с многочисленной интернет-аудиторией. Поэтому книга имеет подзаголовок «Избранные записки из интернет-дневника».

Откровения автора как блогера не менее интересны и поучительны. В беспокойном пространстве интернета хозяйничает пёстрая либерально-демократическая вольница и участие в диспутах православного священника требует отдельного разговора. Уж слишком не сочетается «рыночный» эгоцентризм мышления многих авторов писем и реплик с духовными основами православия. В нынешнее смутное время представители новых поколений и живут поодиночке и рассуждают, взобравшись каждый на свою личную «колокольню». В либеральной литературе всерьёз предлагают российскому обществу отказаться от такого понятия как общество.

Пока можно только констатировать, что блогер Круглов сумел соединить в один, как модно сейчас говорить, необычный «дискурс» православные принципиальные вопросы и привычную в либеральной литературе «толерантность», что для автора-священника означает «взаимотерпимость в море житейском» (цитата из книги).

И далее автор поясняет, что имеет ввиду: «кто бы ни был человек, но если он искренне вопрошает тебя о твоей вере, о чём-то важном, как можно его отринуть! Господь, как мы знаем, не боялся общаться с мытарями и грешниками».

Тогда благослови Господь блогера Круглова на добрые дела, чтобы обретя «необходимые гаджеты-броню правды, шлём спасения, щит веры и меч духовный» – он смело кликал мышью своего ноутбука.

И хорошо нам, читателям, погружённым в мир духовной книги отца Сергия, словно во время литургии у алтаря мы всей душой отдыхаем от вековечной грызни меж собою. Читаем, сопереживаем, вникаем в самые глубины православных понятий «смириться» и «каяться», «любить всем сердцем своим». Словно под сводами храма, за чтением книги священника Круглова забываем на время суровую действительность, где часто мы чужие друг другу. Каким только идейным «мусором» не забито наше обыденное сознание. И гордыня хозяйничает в нём, смирению противится, любить никого не даёт! А так хочется сбросить с себя этот гнёт себялюбия, а может и уехать, помолиться святым мощам русских праведников в благодатных намоленных местах!

Автор книги допускает, что «есть таки русская святость. И это прекрасно. И рядом с ней есть святость грузинская, еврейская, европейская и так далее».

Я бы добавил: главное условие социального мира в России заключается в том, чтобы современные почитатели других святостей всегда помнили, что несмотря ни на что наша русская святость – полноправный духовный феномен среди других…

Во время чтения книги Сергея Круглова «Записки почерком Times New Roman» я снова пересмотрел десятки своих конспектов, выписок из трудов известных учёных и писателей-либералов, где они рассуждают о православии. Везде одна и та же «унылая песня». Какая святость? Только «догмы православной церкви». Всем критикам православия часто просто недоступно смысловое содержание наших духовных порывов. Там, где наши действия продиктованы велением сердца, они пытаются объяснить их «соображением ума» и выходит ложь, а часто и оскорбление русской святости. Всё это транслируется в сознание новых поколений российского общества с помощью СМИ и произведений литературы и искусства.

В России, образно говоря, в стране победившего космополитизма, про русскость вообще лучше не говорить. Один конфуз выходит. Вот и в комментируемой книге автор пишет: «русскость – неуловимая черта; во всём мире её чуют, но не видят, и полагают чем-то вроде таинственной смеси цыганства и еврейства».

Какой-то странный «коктейль Молотова» получается! Ну а если серьёзно, в мире русскость не просто «чуют», а её боятся. Но не той воображаемой смеси, о которой говорит автор и которая не соответствует действительности, а боятся как явного антипода рациональному безбожному миру. (Помню, как в одной из передач исказилось в кислой гримасе лицо телеведущего, когда наш известный писатель-сатирик с энтузиазмом заговорил о своей национальной гордости в тональности известного выражения: «Я русский – какой восторг».)

Писатель Круглов далее замечает, что люди в церкви не должны быть одинаковыми, как солдатики – дети одной оловянной ложки. Но вот тут хочется уточнить и робко спросить: до какой степени они должны быть разными? Мне представляется, что толпу людей в церкви только тогда можно назвать церковным собранием, когда все его участники принципиально солидарны в чём-то главном, духовном! Хотя бы в правильном понимании соборности как духовного единения общества и отдельного человека на основе единых понятий, что такое совесть и сострадание.

Очень убедительно написано в коллективном сборнике статей, посвящённых национальным проблемам бывшего Советского Союза: «Русскость» – сознательно выбранная система ценностей и угол зрения». Но вся беда в том, что «углы зрения» российского космополита и российского патриота, а тем более еще и православного, образно говоря, часто «перпендикулярны» друг другу, потому что они исповедуют разные духовные ценности. Но есть у нас что-то общее, святое – например, надежды на вечную жизнь в любви и заботе сил Небесных!

Верится, что на этой общей основе многих помирит наш Спаситель! Как тепло и задушевно сказано в книге Сергея Круглова: «Как бы мы ни грызлись, патриоты-космополиты, консерваторы-либералы, но Церковь заключает в свои объятия всех!».

А потом прихожане возвращаются в мирскую жизнь, где всё перекроено на «рыночный» лад, всё радует гордыню космополита: учебные программы школ, училищ и вузов, культурные мероприятия, формы досуга. Всё социальное, что было служением, стало сферой услуг. Везде царит идеология потребительства. Как у Аркадия Райкина в миниатюре «Родительское собрание» вопрошал один родитель: «Как избежать влияние улицы, когда кругом одни улицы?».

Поэтому нашей церкви придётся в тех или иных формах, продиктованных реалиями сегодняшнего дня, возвращаться к воспитательной работе «в миру».