Михаил ЖУТИКОВ. ПАСТУХ. Избранное (1966-1982)

 

Михаил ЖУТИКОВ

ПАСТУХ 

Избранное (1966-1982)

 

ПАСТУХ

Сойду в усталые закаты,

Припомню сплюснутую даль,

Каналов ход замысловатый

И неба пыльную эмаль,

 

Припомню радость, восклицанья,

Блеск коновязи во дворе

И в доме, где узнал метанья,

Рисунок четкий на ковре!

 

В саду, за дружественным пловом,

В беседе бодрой и простой

Не покажу небрежным словом,

Что был испытан высотой,

 

Понятлив, сдержан, без печали,

Не выдам – что влечет туда,

Где я смотрю в иные дали,

Где я смотрю мои стада.

 

Я ваш! Но нет тому названья,

С чем был в горах накоротке,

И для заветного признанья

Нет слов на вашем языке.

Москва, 1967

 

* * *

На цинке крыш, на золоте часовни

Горит упрямый день,

Но под стрехами, смежив веки совьи,

Спокойна опытная тень.

……………………………………..

Живи, узнай: оцепененье сосен

Не чует боли лиственных пород,

Чья кровоточащая осень

Глядится в черный холод вод,

 

Чья восковая ясеней одежда

Не чает оголенность извинить,

Чья роковая сдавлена надежда,

Живи, узнай: хотя б повременить…

 

ВОСТОЧНАЯ МЕЛОДИЯ

Душа моя, одна ты есть, нигде мне новой не обресть,

Какая есть – ты все, что есть на свете этом у меня.

Так отзовись же – для чего не явишь лика своего,

Копишь ли благо для кого, таишь ли тьму от света дня?

 

Душа моя, ты – лицедей, красуясь мукою своей,

Ты жить способна ли прямей, сутулясь, словно напоказ?

Нет ни страданий, ни любви, сетями слов их не лови,

Но дело жизни – на крови, и проживешь ты только раз.

 

Взгляни, ты видишь – мир живой укрыл ушедшее стеной,

И важной новою толпой катят гордыня и успех.

А сколько кануло таких, живее нынешних живых,

И где теперь мечты о них, не узнаваемых в тенех?

 

Ты выходи на свет, душа, какая есть нехороша,

Туманом времени дыша наперекор излому дня.

Какая есть – одна ты есть, нигде мне новой не обресть,

Душа моя, ты все, что есть на свете этом у меня!

 

ВОРОБЬИ

Располневшая женщина

С поредевшей прической,

С распаренным, усталым лицом,

С кромкой сиреневого кружева

Из-под желтого сарафана

Слушает соседку,

Стоя посреди улицы

Под запыленными тополями.

Два увядших лица,

Две увядших шеи,

И праздно рука

Повисла с пустой тарелкой.

 

А какое небо и солнце,

Сколько сухой травы с мурашами,

И сколько вокруг воробьев!

Майкоп, 1966

 

* * *

Прохладное утро болезни,

Всё праздник нелепей в груди,

Всё скованней, всё бесполезней

Любовь, что не видит пути.

 

Застыло раскрытым подвохом,

Опомнилось лето от грез,

Ударило желтым горохом

В зеленые души берез.

 

Постигни деревьев молчанье:

Покойно ли вёсны отдать

Обманутому обещанью,

Из ропота их не узнать.

 

Сплошная грядет обезличка!

Но стойкая учит судьба,

Что плакать – дурная привычка,

Что жалоба – та ж похвальба.

 

Прохладное утро болезни,

Всё праздник нелепей в груди,

Всё радостней, всё бесполезней

Любовь, что не видит пути.

 

* * *

Ты мир пройдешь без суеты.

В пустыне улицы остылой

Мучительницы вот черты

Радеют о тебе всей силой,

Всем напряженьем немоты:

 

«Ты ждать устал. Ты ослабел.

Душой в огне, дал вечной смуте

Ты слиться с чувством. Ты посмел

Вернуть надеяться минуте

Свой нескончаемый удел!

 

Очнись. Ты одинок давно.        

Вокруг тебя не зря так пусто.

Духовной черни лишь дано

Одной так верно ярью чувства

Задернуть в истину окно».

………………………………….

Поэзия! Предвестник, знак –

Между привычкой и догадкой,

Ты через бездну новый шаг,

Томись, дерзай – за мыслью шаткой

Уж оккупанта бьется флаг!

 

В ВОЛНАХ

…Брось же метанья в руинах разваленной веры,

Брось – и останься неслышим с прибоем как есть:

В шипе и шуме и в шепоте, шорохе пены,

В реве и гуле и грохоте мутных валов,

В ропоте, стоне, в зачатье и в вечном боренье,

В мусоре, гордом, что он возглавляет волну.

Силу его ощути и пойми наконец, что, быть может,

Страсти твоей и не нужно другим понимать.

 

* * *

Пить чай в профсоюзе и верить вождям,

По праздникам петь и глазеть

И знать (о, конечно же, лучшего ждя),

За что (если что) помереть.

 

Тем часом полжизни бесследно губя,

Другую, как чашу, принять,

Не ведая, что на роду у тебя,

И взгляда Его, о, не знать!

 

РОМАНТИКИ-70

                                                           Ю.Г.

Мы бросим бунт, упрячем в массе

Своих достоинств мелкий фас,

Мы ерундой на постном масле

Обогатимся в добрый час,

 

И вдруг поймем, что время вышло,

Не взялся дерзости росток –

Не брызнет огнь, не грохнет выстрел,

Не разлетится черепок.

 

Еще улыбчивее пятясь

И невпопад еще добрей,

Полюбим мир за то, что пакость,

Еще упрямей и жадней,

 

Еще лучистее вперяя

В лицо врага сиянье глаз

И тем ловчее изменяя

Последним не предавшим нас –

 

Чем злополучнее петляли

Впотьмах, уверенно-легки,

И непокорней восставали

На жизни гадкие смешки!

 

ПОЕЗДКА

Как пусто! Как дома чернее ночи,

А в нишах как наивно-жуток свет,

Но стук живой мотора что-то прочит,

Скорее прочь от глупых мест и бед!

 

Туда, где – о, конечно! – живы, живы

Наживы не преданные огню,

Где правота со спесью не ретивы,

Там, задохнувшись, знамя уроню.

 

В сияньи потаенном нет обмана,

И, еле слышный, верен дальний звук.

Лети, мотор, в пустую даль тумана,

О, как темно! Как знамя рвет из рук!

Москва, 1970

 

* * *

1.

Ты не ответишь им, бесплотен,

Зачем он так темно прожил,

Зачем в бурьянные лохмоти

Ты муку гения вложил,

 

Чтоб стало поиском круженье,

Чтобы дорогой стала тьма,

Душой – само недоуменье

И неуверенность сама,

 

Чтобы грустя в закат убогий

Был виноватым без конца –

Среди личин фразеологий

Себе не выбравший лица.

 

2.

Терпя чесотку искупленья,

Как кровно ты себя берег

От подвига и преступленья,

Педант, крестьянин и пророк!

 

Томим давленьем рядового,

Святым неверьем в своего

И пуще выбора любого

Сокрытым вовсе от него –

 

Ты чуял суть душой невежды,

Напрасной верностью дыша,

Но гнуло в грязь ярмо надежды,

И обессилела душа.

 

3.

Так что ж за новая докука

Теперь, в отмеренной тиши –

Что лжет фальшивая наука

И нет опоры для души?

 

О чем жалеть? Что так бросаешь

Труды не начаты свои?

Души родной не оставляешь,

Что понимала сны твои?

 

Обманут слава и безвестность –

Лишь муть взнесется ото дна,

Душа родная не бессменна,

И все покроет глубина.

 

4.

Смирись, бурьян. От пеней темных,

Досад высоких удержись.

Не сокликать калик наемных

Оплакать сгубленную жизнь,

 

Не звать глухой и непокорной

Застылой грязи колею,

Не ожидать от гидры черной

Обратно молодость твою.

 

Того, что не бывает дважды,

Ты, как и все, не уберег:

Твой подвиг в том, что ты возжаждал,

А преступленье в том, что мог.

 

* * *

…Смена ветра, и катер качнется,

Далеко до какой-то беды,

Просто вдруг на минуту коснется

Ненадежность земли и воды.

 

Вдруг покажется тайно важнее

Непокорный, склоненный камыш

И не зря торопливей, страннее

Бега туч исчезающий стриж,

 

Точно прячут улики иного –

Были сговор, собранье, и там

Порешили: об этом ни слова…

И вот только пошли по волнам.

 

…Так ли, ждя по водٴам Назорея,

Начиналось от смуты и снов? –

Ветер дул, напрягая деревья,

В основанья каких-то основ,

 

Надувая великую воду,

Насылая великую тишь,

Что труху, отвевая в природу

Мельтешение сорванных крыш.

 

Набухали и близились воды,

Наливало проулки, плеща,

И уже под халдейские своды

Не вместиться, спасенья ища.

 

Вдруг из цирка, в забытые двери,

Беспардонно покинув дома,

Разбежались ученые звери,

От ученья не видя ума…

 

* * *

                                                       Ю.Смолину

Месяц взошел. Над землей словно дым,

Звезды, как брызги с пера.

Что из того, что ты был молодым,

Может быть, только вчера?

 

Было – что ночью такой не заснуть,

Нежил весенний угар.

Что из того, что ты хочешь вернуть

Треньканье этих гитар?

 

На оживление мирной гурьбе,

В розовом лоске ветвей –

Что из того, что сдается тебе –

Ночи те пахли нежней?

 

Пахли мечтами, чьим был нестерпим

Чарам удел поостыть –

Что их того, что совсем не таким

Было назначено жить?

 

В мире, что чары извел и изжил,

Сам что истаял, изжит –

Что из того, что ты рвался из жил

И пропадал, и убит?

 

Месяц взошел. Над землей словно дым,

Звезды, как брызги с пера.

Все ж не убитым ты был, молодым,

Может быть, только вчера.

 

СТАРЫЙ ШАКАЛ

Урод, вонючка, поношенье стаи –

За ней плетешься злобным чужаком,

И шутит смело низость молодая,

Тебя сманив прожженым котелком.

 

В нем запах сала, горечи кострища,

Прогорклой пищи в угле и песке –

И сунув пасть, защемленную в днище,

В железной маске ты – и в колпаке.

 

Ты молча возишь морду в этой каске

В песке и, лапой отдирая край,

В своей крови – ты в самолучшей ласке,

И по душе тебе собачий лай.

 

Не поминать – тот гон и гам, и воздух

На перекатах, что теперь тихи,

И небеса, обрызганные в звездах,

И тот горчащий запах требухи.

 

В траве алей от сыплющего крапа

И на сердце – сосущая змея,

Пустой живот, трясущиеся лапы

И кровь на рыле – выслуга твоя.

 

…Отстала лишь молоденькая злючка,

Не по родству ль? – сочувствуя всегда,

Ее не ждал в ощеренной трясучке

И укусил от страха и стыда.

 

ПРИМЕЧАНИЯ К МАРСИАНСКОЙ ЖИЗНИ

1.

Наука разберет всего причины,

Но главное в силки неуловимо –

То Целое, что все перед глазами.

Постичь его лишь целою душой.

 

2.

Все неземные замки из земного,

Нарыты и стекло, и глина. Вся культура –

Отламыванье палок у природы,

Чтобы достать изысканный банан.

 

3.

Народ не стая, но ведомый ложью

Покоен, как пути не разбирает.

Чуть меж болот тропа ему забрезжит,

Как бог судьбы пошлет ему слепца.

 

4.

Не сказочен Герой и не обычен:

Он видит Невозможное – и способ

Его настигнуть, не теряя стиля.

Не зная способ, он геройски ждет.

 

5.

Всегда один – один – и эхо множит:

Один и я – и я – и я не понят,

Не оценен – и ты – и ты не понят?

И ты мечтал? – хотел? – и ты хотел?

 

6.

Вот слышим важный толк: такой-то умер.

И что же? Или мы сумеем хуже?

Все умирают. Дело, видно, проще,

Чем знатоков суждение о нем.

       ХХ век, 1966-1982гг.