Александр ЛЕОНИДОВ. ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ (НА СМЕРТЬ ФАШИСТА). Рассказ

 

Александр ЛЕОНИДОВ

ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ (НА СМЕРТЬ ФАШИСТА)

Рассказ

 

Офицера украинской армии Степана Лапшия на бахмутовском направлении, которое русня упорно называет «артёмовским», подстрелил вражеский снайпер. Русня думала про Лапшия, что он умер, но Степан, истекая кровью, бессильный пошевелиться, – всё же ещё многое видел вокруг себя сквозь набрякшие, полузакрытые веки. Несмотря на острую боль, Лапшия поразил цинизм русского военкора, который – ещё и бой не успел стихнуть – притащил снайпера, чтобы сфотографировать его возле жертвы. Русской пропаганде нужны картинки! Снайпер стеснялся, да и лицо у него намордником закрыто, и зачем эта показуха – не очень понятно, но журналисты – они же такие! Им чем больше кровищи – тем сенсационней репортаж, да ещё и крупным планом хочется…

– Какой это у вас по счёту, Иван Егорович? – спросил бойкий военкор, делающий карьеру на бойне: многие из них с фронтов в большие начальники в своих СМИ выходили.

– Восемьдесят шестой, – смущённо сознался снайпер.

Видно было даже умиравшему Лапшию, что стрелок не очень гордится своей чёрной фронтовой работой, не видит тут повода для восторгов, и – если бы ни маска на лице – вообще отказался бы позировать. Но – попросили… Командование, видно, настойчиво просило… Мол, стране нужны кадры, бла-бла-бла…

И вдруг – острой иглой внезапного воспоминания, которое бывает у людей перед самым концом, когда вся жизнь проносится перед мысленным взором, – Лапший вспомнил, поднял из донного ила глубинной памяти яркую сценку детского воспоминания…

Да, наверное, два слова – «восемьдесят шестой» – сдетонировали память! Это было в 1986-м году. Степанов дед, Иван Петрович Лапший, на 9 мая, как водится, позванивая медалями, явился по приглашению дирекции школы рассказывать всему классу, как он в Великую Отечественную снайпером воевал.

– Ну, чего там рассказывать… – тушевался дед. – Работа тяжёлая… Стыдится за неё не приходится, фашистов убивал… А рассказывать… Чего там расскажешь? Прицелился да стреляй… Вши донимали, пальцы на холоде коченели… Ну, это у любого, кто в земле да на открытом воздухе… Чего уж тут? Дело известное…

Но учителя, которые вились вокруг старенького героя, никак не соглашались с таким прозаическим изложением. Один из них – паркетный офицер, ни дня не служивший в действующей армии, преподаватель НВП после военной кафедры в вузе, притащил старинную фотографию.

– Вы знаете, ребята, – щебетал военрук обычной харьковской школы, – что в те огненные годы на фронте работали корреспонденты! И вот однажды в ту часть, в которой служил Иван Петрович Лапший, приехал знаменитый журналист Кривицкий! Стране нужны были кадры – и Кривицкий попросил Ивана Петровича о портрете на фоне его подвига…

– Ну, какого уж там подвига? – снова сбил градус пафоса старенький Лапший. – Работы… Да я и не хотел сперва… Но командир сказал – надо! У тебя, говорит, Ваня, восемьдесят шестой на счету, иди и сфотографируйся для «Красной Звезды»… Вся страна про тебя узнает!

– А вы…

– Ну, хоть я сперва и был против, но меня за… – дед Иван почесал за ухом смущённо, – ну, в общем, потом решил пойти позировать…

– И вот теперь, ребята, – соловьём заливался военрук в 1986-м году, – вы можете видеть этот запечатлённый слепок подвига, сохранённый для нас рукой талантливого военкора! Победитель, пристреливший, как собаку, 86-го фашиста, пришедшего убивать и насиловать русских людей, простой русский воин из Харькова, Иван Лапший, стоит над поверженным врагом! Он на этом снимке ещё совсем молодой, но на его счету уже столько фашистов… Все мы должны равняться на дедушку вашего одноклассника Стёпы!

– Дед, – спросил дома вечером маленький Стёпа, – а каково это было – людей убивать?

– Не людей, а фашистов, – строго поправил ветеран Лапший.

– Ну, стыдно это?

– Само-то себе не стыдно… Фотографироваться потом – да, стыдно, чать, не буржуй на сафари, на убитую гиену ногу ставить… Ну и тут ничего не попишешь, внучок, надо было… Время тогда такое было… Хотя, на мой взгляд – показуха всё это… Восемьдесят пять я их положил безо всяких фотокарточек, а восемьдесят шестой вместе со мной в хрестоматию попал… Этим журналюгам только дайся в лапы – уж они тебя на весь мир ославят, и было б чем…

Всё это прошло, как водится у детей «перестройки», мимодумно, мимо уха, в чаяниях американской жевачки и джинсов «Левайс», было прочно забыто, погребено в памяти, как незначительное и пустое…

Но теперь, умирая, Степан Лапший вспомнил до мельчайших чёрточек качественную (умел Кривицкий щёлкать «Лейкой»!) чёрно-белую фотографию…

– Господи… – пытался говорить, но только пускал кровавые пузыри с губ Степан Лапший. – Да это то же самое место! Вон и церквушка вдали с колоколенкой, и обгоревшее разлапистое деревце… Это ж всё на фотографии было… И снайпер, которого по команде начальства поставили фотографироваться над поверженным фашистским зверем… Как такое может быть?! У меня галлюцинации?! Не понимаю, не понимаю… Там – и здесь… Мой родной дед, фронтовик, – и этот молодой русский снайпер, с лицом, закрытым маской… Господи, а ведь моего деда тоже называли «русским снайпером», как же я мог забыть?!

…Маленький харьковчанин с криком, в истерике, в холодном поту проснулся в своей спаленке, в недавно полученной семьёй квартире, где Лапшии ещё не успели толком обжиться. На вопли ребёнка прибежала его мать, Оксана.

– Степочка, что случилось? Что с тобой?!

На стене при свете включенного ночника озарился календарь: 1986 год.

– Мама, мама… – плакал советский школьник Стёпа. – Мне приснилось, что я фашист, и что дедушка меня застрелил… Умирать так больно, мама… Я не хочу… Почему? Почему?!

– Я говорила, – окрысилась Оксана Лапший, – не доведут эти «уроки мужества» до добра! Нечего деду ходить, медалями звенеть, вон до чего малыша довёл! Стёпочка такой впечатлительный… Успокойся, успокойся, Стёпонька, война давно закончилась, фашистов больше нет, и никогда не будет… Мы, русские, победили раз и навсегда, и ваше поколение будет жить в мире со всем миром…

Мальчик Стёпа успокоился и заснул, поглаживаемый по русой голове ласковыми руками матери.

Когда мама выключила ночник – во тьме канул и настенный календарь за 1986 год…

И тьма поглотила всё…

Офицер украинской армии Степан Лапший умер…

27 сентября 2022 года