Никита БРАГИН. ГЛАС КО ГОСПОДУ. Размышления над рассказом Натальи Мелёхиной «По заявкам сельчан»

 

Никита БРАГИН

ГЛАС КО ГОСПОДУ

Размышления над рассказом Натальи Мелёхиной «По заявкам сельчан»

 

Изъ глубины воззвахъ къ Тебѣ, Господи:
Господи, услыши гласъ мой.
Да будут уши Твои внемлющѣ
гласу моления моего.
Псалом 129

 

Книгу рассказов Натальи Мелёхиной «Дорогие вещи» (2016) я открыл с надеждой прочесть что-то новое и свежее среди потоков застарелого постмодернизма, перемежаемого надоевшими любовными, криминальными или мистическими сюжетами сугубо развлекательного свойства. И был вознагражден – первый же рассказ оказался и свеж, и интересен. Прочтя второй, я отложил книгу ненадолго и задумался. Потом, вернувшись к книге, прочел рассказ «По заявкам сельчан» вслух, последовав старой традиции семейного чтения, к сожалению, почти забытой ныне. И после этого прочтения, взволновавшего душу, задумался еще сильнее. Сейчас я хочу предложить вам итог своих раздумий.

Из всех драматических жанров самым сложным представляется трагикомедия. Мольер всю жизнь мечтал создать великую трагикомедию, но так и не смог, слишком труден был путь к его мечте. Как соединить непротиворечиво и гармонически столь разные чувства, как горе и веселье, смех и крик боли? Они противостоят друг другу, и их совмещение кажется неискушенному взору неестественным. Но задумаемся и представим такую картину. Идет по улице человек, и вдруг, нелепо взмахнув руками, шлепается ничком в лужу, разбрасывая вокруг себя грязные брызги. Кому-то это зрелище может показаться смешным. А если этот человек незадолго до происшествия узнал горестную, поразившую его весть? Вот он идет наедине со своим горем, с трудом несет его, и в какой-то момент падает под гнетом креста своего, ибо сердце его, подобно сердцу короля Лира, не вынесло тяжести и остановилось…

Этот простой жизненный пример показывает, во-первых, естественность трагикомического, что так часто и так просто случается в жизни, во-вторых, сложность передачи этого естественного. Последнее становится понятным, если помнить, что цель искусства – не выдумка, не фантазия, а сама жизнь во всей ее сложности, и не только изображение этой жизни, но и преображение, но и сотворение ее. Однако в наше время литература, как зарубежная, так и наша, переполнена либо развлекательным сочинительством, либо умозрительными конструкциями с претензией на философствование. А жизнь в ее полноте, многогранности, контрастности вкусить со страниц книги удается не часто. Но тем счастливее эти редкие миги.

Спусковой механизм сюжета рассказа Натальи Мелёхиной сам по себе комичен и даже анекдотичен, хотя и срабатывает в таком окружении, где смех кажется неуместным. Вот, смотрите – огромное пространство северной, зимней, холодной, лесной России. Где-то светят звёзды, где-то волки воют, где-то поезд гремит по рельсам в заснеженном просторе без границ. А среди этого бесприютного безлюдья разбросаны деревни, те самые, что в свое время передовая академическая наука отнесла в разряд неперспективных, обрекая на постепенное вымирание. К настоящему времени множество таких деревень уже полностью исчезло. Некоторые сохранились, но жизнь в них чувствуется только летом – приезжают горожане, купившие дома и участки, привозят своих детей. А зимой эти дома закрыты, разве что в одной избе есть свет – там проводит зиму сторож. В общем, юдоль земная, юдоль печали.

Но, как вы все, несомненно, знаете, в нашей стране немало истинных слуг народа, непрестанно радеющих о повышении благосостояния и вообще заботящихся о прогрессе и процветании. В чью-то светлую голову пришла благородная и мудрая мысль – помочь сельчанам, наладить для них современную, надежную и бесперебойную связь, чтобы труженики села больше не были изолированы от остального прогрессивного человечества. И поставили в деревнях ярко-красные телефонные будки – заходи, земляк, вставляй, куда следует, специальную карточку, и звони, хоть в Дубай, хоть в Брисбен, хоть самому президенту какой угодно страны. Двадцать первый век на дворе. И неважно, что карточек этих особенных ни у кого в деревне нет, и что пользоваться ими никто не умеет, и что иная будка стоит там, где и бревен от старых срубов уже не видать. Деньги освоены, отчеты приняты, и с плеч долой, и теперь можно даже бесплатными сделать звонки, ибо бюджетные средства на содержание этих телефонов идут исправно. И красуется одинокая новенькая телефонная будка среди девственных сугробов Вологодчины как воплощение абсурда нашего бытия…

Но, как чеховское ружье должно выстрелить, так и из этой будки должны позвонить. Только кто же будет звонить, и кому? В рассказе всего двое действующих лиц. Это Вадим, сторож, местный житель средних лет, прошедший первую чеченскую компанию, пострадавший от контузии и живущий бобылем в полузаброшенной деревне. И старичок Женя Иванов, деревенский дурачок из соседней деревни, уже полностью исчезнувшей. Случай сводит их вместе – сбежал Женя из психлечебницы, и по пути в свою деревню, которая в его представлении все еще продолжает существовать со всеми ее жителями, приткнулся к Вадиму, который его и приютил на ночь.

Зима кругом, темно, холодно, но в старой избе топится печь, и даже баня истоплена, и двое заброшенных судьбой в эту юдоль земную разговорились, конечно. Заходит речь и о приметной будке посреди деревни – что это, спрашивает Женя. Телефон. А куда позвонить можно? Тут Вадим и отшучивается – это, де, прямо к Господу Богу. Почти как в анекдоте про телефон израильского премьера – и совсем недорого, местная линия, понимаешь. Ерничает Вадим, а не знает, что привел в движение…

Разговор с Богом. А ведь это формула поэзии. В наше время такое определение стало общепринятым, просто даже расхожим, клишированным – сколько известных людей повторило его, трудно припомнить. Но сквозь естественную в этой ситуации улыбку чувствуешь холод высокого Бытия, страх Божий… И понимаешь, что свершится это чудо, разговор с Господом, и что говорить будет этот самый деревенский дурачок Женя Иванов, только он, именно он. Ведь так определено на веки веков нашей, русской культурой, мы именно таких дурачков называли Божьими людьми, ведущими свое духовное родство от Алексия, человека Божия, и только такой, как Женя, мог во время оно сказать грозному властителю, что нельзя, нельзя молиться за царя Ирода – Богородица не велит. И потому кто как не он, призван говорить со Спасителем?

И еще одно – он, этот умственно неполноценный, согласно психиатрическому диагнозу, он и только он, словно новорожденный младенец, безгрешен в этом страшном мире. Где-то гремит война, где-то отзвук давнего боя врывается в полусон, полубред покалеченного солдата, где-то пьют, то ли с горя, то ли от бессмысленности окружающего, где-то плачет больной ребенок, где-то хрипит умирающий старик… А он, дурачок Женя, оправдывая русскую пословицу о том, что не стоит село без праведника, чистым тенором поёт песни Вадиму в благодарность за приют и угощение…

Он и раньше пел, можно сказать, всю жизнь пел своим прекрасным голосом, дарил людям радость, и в этом было его служение Богу и миру. Наверное, это идеал человека искусства, идеал практически неосуществимый в наше время, и оттого особенно прекрасный. Пой для людей, неси им счастье – и они обязательно станут лучше – пусть немного и ненадолго, но станут.

Когда в финале рассказа Вадим находит Божьего человека Женю в красной телефонной будке, одиноко стоящей на месте давно погибшей деревни, наступает потрясение, совершается катарсис. Ибо Женя не только разговаривает с Богом, но и просит Его передать концерт для сельчан, и поёт в телефонную трубку песню за песней – те, что всю жизнь пел он. Понимает ли он, что его песни улетают в запредельность, в Царство Небесное? Наверное, понимает. И вот, вершится невероятная мольба, этот потрясающий de profundis, и не под сводами величественного храма, а в смешной маленькой будке, но значение происходящего таково, что возвышает комическую сценку до откровения.

Но еще важнее то, что рядом совершается еще одно чудо. Вадим, этот очерствевший, покалеченный судьбой, потерявший семью человек становится другим. Мы понимаем, что он никогда не выдаст Женю, не отдаст его в «дурку», что он приютит его у себя навсегда. Мы чувствуем, как у Вадима пробуждается душа, и вместе с ним возносимся ввысь вслед за гласом, взывающим из бездны к Богу. И пробуждение души Вадима, великое таинство преображения человека – знак всем нам, что глас сей услышан.