Владимир КОРНИЛОВ. ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ – ГЛАВНОЕ СОБЫТИЕ XX ВЕКА. К 105-летию Великого Октября

 

Владимир КОРНИЛОВ

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ – ГЛАВНОЕ СОБЫТИЕ XX ВЕКА

К 105-летию Великого Октября

 

 Суждения мифологического характера о причинах свершения Октябрьской революции, её места и роли в модернизации Российского государства продолжают иметь место до сих пор, поскольку они активно поддерживаются либеральными, национал-монархистскими средствами массовой информации и официальными властями. Массовому общественному сознанию внушают мысль, партия большевиков во главе с Лениным, совершив социалистическую революцию, завела страну в исторический тупик, и она выпала из развития мировой цивилизации. Противники Октябрьской революции считают её проявлением жидо-масонского заговора, как деяние сатаны. Мифы, порожденные либерально-демократической исторической и политологической литературой, были направлены на дискредитацию Октября 1917 г. и его детища – СССР, представляя этапы становления советской власти «черной дырой» в тысячелетней истории российского государства.

 На самом деле социалистическая революция в России и переход к советскому проекту модернизации российского общества – результат многовекового исторического развития российского общества. Выражаясь современным языком, советский проект переустройства общества соответствовал тогда установившемуся в общественном сознании людей тренду – движению к социализму в начале ХХ века. В качестве аргументации сознательно обратимся к документам и суждениям, воспроизводимым не сторонниками идеологии марксизма-ленинизма. Данные итогов выборов во Всероссийское Учредительное Собрание, состоявшихся 25 ноября 1917 года, свидетельствуют о том, что партии социалистического толка (большевики, эсеры, меньшевики, сторонники партии Кропоткина) получили 67% голосов. За большевиков проголосовало 9/10 рабочего класса и более половины 7-милионной российской армии. Хотя партия эсеров получила 40% голосов, однако нельзя забывать, что на момент выборов она раскололась на две партии: правых и левых эсеров, представители последних вошли в Первое советское Правительство. После Октябрьской революции в братоубийственной гражданской войне победила партия большевиков во главе с Лениным и Сталиным, которая была на тот момент наиболее идейно-сплоченной политической организацией молодых и энергичных её членов (средний возраст 32-33 года), прошедших суровую школу политической борьбы с царским режимом. Хотя большевики осуществляли политические и экономические преобразования в стране довольно радикально, тем не менее, они шли в русле интересов трудового народа. В этом причина, почему народ пошел за ними, несмотря подчас на немалые издержки революционных преобразований.

 Естественное, природное социалистическое начало явственно проявляло себя в русской общине, в осифлянском монастырском хозяйстве, в разных артельного типа работах. Практика развития крестьянской кооперации в конце XIX – начале XX века показала, что «социалистическая» тенденция в царской России не была чисто интеллектуальной наработкой классиков марксизма-ленинизма и революционных демократов в лице Герцена, Чернышевского, Кропоткина и др. Тот период был эпохой массового роста кооперативов, артелей и кустарных производств. Одновременно с этим появились кооперативных союзы, лидеры которых предложили свой термин для описания будущего экономического строя России – «кооператизм». Он рассматривался как альтернативный капитализму самостоятельный путь низовой народной самоорганизации, охватывающий постепенно все сферы хозяйственной жизни. Этот путь народникам-социалистам представлялся единственно правильным, дающим шанс народной артели сохраниться и обрести зрелые формы. К осени 1917 года общее количество кооперативов в России достигло 63-64 тысяч с численностью не менее 14 миллионов человек. Россия по размаху кооперативного движения вышла на первое место в мире.

 В начале ХХ века, по мнению одного из ведущих идеологов русского монархизма, Ивана Солоневича, Российская империя шла к государственному социализму. В книге «Народная монархия» он писал: «Императорская Россия была страной, в которой по тем временам «обобществленный сектор народного хозяйства» был больше, чем где бы то ни было в мире. Государственный Банк контролировал все банки России и имел исключительное право эмиссии кредитных билетов. Большинство железных дорог принадлежало казне, а оставшиеся частные дороги стояли накануне «выкупа в казну»; государство владело огромными земельными пространствами, владело заводами и рудниками. Земская медицина была поставлена так, как она и сейчас не поставлена нигде во всем мире. Земства начинали строить свою фармацевтическую промышленность – с помощью государственного кредита. Русское кооперативное движение было самым мощным в мире».

 В качестве иллюстрации в пользу социалистических настроений даже в высшем обществе можно привести государственно-социалистическую программу, с которой выступил великий князь Кирилл Владимирович, оформив её как проект тронной речи (1916). В программе Кирилла Владимировича планировалось введение государственной монополии всей банковско-страховой деятельности с принудительным понижением процентов по внутренним займам и вкладам, а также монополии внешней торговли. Он настаивал на установлении жесточайшего контроля за производством и распределением продуктов первой необходимости (спичек и хлеба) и предлагал приравнять спекуляцию и искусственный дефицит к мародёрству. Он поставил вопрос о полной национализации железных дорог, добычи нефти и угля, выращивания хлопка, вырубки леса, производства сахара. Для обеспечения монополии государства на хлебную торговлю предлагал создать казенную сеть элеваторов, складов и зернохранилищ и т.д. Можно дискутировать о том, с какой целью великий князь заигрывал с «левой» темой. Во всяком случае, это было осознанным выражением понимания им политико-экономической ситуации в стране и проявлением амбиций на власть в случае отстранения Николая II от трона, а не чем-то экстравагантным. В этом свете становится понятным его поступок, когда в марте 1917 года после отречения царя он выйдет на публику с красным бантом.

Наиболее дальновидные русские консерваторы, осознавая всю «неправду капитализма», высказывали порой парадоксальные, но не лишённые здравого смысла мысли. Так, Константин Леонтьев, видный русский писатель и мыслитель консервативного толка, допускал вариант, что православный царь возьмет социалистическое движение в свои руки, и с благословения Церкви учредит социалистическую форму жизни на место буржуазно-либеральной. Учитывая популярность социалистических идей в рабочей среде, со стороны правящего режима действительно была осуществлена попытка взять рабочее движение под свой контроль. Эта идея принадлежала начальнику Московского охранного отделения полковнику Сергею Зубатову. Он был одним из немногих, кто понял, что борьба с идеями социализма одними запретами и репрессивными методами не даст положительных результатов. Он пришел к выводу: сама царская власть должна встать на сторону рабочего класса в его борьбе за свои экономические нужды. Замысел Зубатова заключался в том, чтобы внушить рабочим мысль о несовпадении интересов государственной власти с узкокорыстными интересами предпринимателей и что улучшить свое материальное положение рабочие могут только в союзе с самодержавной властью. Сергей Зубатов объяснял рабочим, в чем состоит различие между ними и революционным движением под руководством радикальных политических партий, исповедующих марксистские революционные идеи: в первом случае целью борьбы является копейка, во втором – реализация идеологических теорий той или иной партии.

Для продвижения зубатовской идеи был принят закон «Об учреждении старост в фабричных предприятиях» (июнь 1903 г.), по которому рабочие могли избирать из своей среды «старосту», который следил бы за исполнением предпринимателем условий найма и труда. Зубатовский «кодекс» не запрещал рабочим участвовать в экономических забастовках. В прокатившейся в 1902-1903 гг. широкой стачечной волне по всей стране активное участие приняли члены зубатовских организаций. Во всех трудовых спорах «зубатовские организации» вставали на сторону рабочих, а не капиталистов. Они вели легальную борьбу за повышение заработной платы, сокращение рабочего дня, от своего имени или по поручению самих рабочих вели переговоры с работодателями. Действия «зубатовских организаций» вызвали решительный протест со стороны фабрикантов, которые выступили против, как они заявляли, «рискованных экспериментов». Под их давлением Зубатов был отправлен в отставку. В свою очередь зубатовская программа подвергалась интенсивной критике со стороны левых сил за связь её разработчика с полицейским ведомством. С этого момента инициативу в рабочем движении перехватывают политики большевистского толка.

 После Октябрьской революции инструментом идеологического воздействия на людей и формирования смысла всех политических событий в сознании общества стала идеология марксизма-ленинизма, используемая как на теоретическом уровне, так и в повседневной жизни. В ходе Февральской буржуазной революции 1917 года страна скатилась в состояние хаоса, вызванного крушением прежних идейных устоев. Народу требовался новый идеологически надежный стержень. Им оказался марксизм с его набором четко сформулированных и утверждаемых политико-экономических положений: классы, производительные силы, производственные отношения, базис, формация, надстройка, план, общественная собственность.

На ментальном уровне население страны воспринимало вместо Царя руководителей Партии коммунистов как олицетворение государственной власти. Не случайно во всех учреждениях государственной власти в первые советские годы появились портреты Ленина, Троцкого, затем Сталина после смерти Владимира Ильича и т.д. Подобное восприятие руководителей страны отсутствует в странах западной демократии. Заявлять на этом основании, что мы с точки зрения их демократии политически менее развиты и являемся политически отсталым народом, ни в коем случае нельзя. У российского народа такое отношение к высшим руководителям страны сложилось исторически на протяжении многих столетий и это стало его ментальной чертой.

Характеризуя аграрные преобразования, большевики выдвинули их не в конфронтации с традиционной Россией, а наоборот, опираясь на ее исторические и народные ценности. Столыпин насильственно разрушал общину, делая ставку на единоличника, крестьянина-кулака, а Ленин и Сталин, опираясь на общинное сознание крестьян, сделали ставку на образование колхозов, которые стали важнейшей основой создания крупнотоварного сельского хозяйства. Великий русский мыслитель Николай Бердяев отмечал: «Столыпинские реформы представляли собой не что иное, как попытку осуществления цивилизационной трансформации. Модель аграрных отношений Прибалтийского края автоматически переносилась на российскую почву, для которой она была не приемлема как по ментальным, так и по природно-климатическим характеристикам. Парадигма большевистской коллективизации… имела миссию цивилизационного отторжения столыпинских модернистских инноваций». Между прочим, попытки вернуться на столыпинский путь развития сельского хозяйства с опорой на фермера в годы Постперестройки обернулись полной деградацией экономики и социальной жизни на селе. Жизнь еще раз доказала порочность аграрных преобразований в России по-столыпински.

В отличие от культурной политики Петра I и последующих царей, которая носила узко-сословный характер и ориентировалась только на европейские ценности, большевистская культурная революция захватила все народы многонациональной России и опиралась на «овладение достижениями всего человечества» (Ленин) и овладение каждым народом, населявшим территорию СССР, своей национальной культурой. Николай Бердяев писал: «Западная культура в России XVIII века была поверхностным барским заимствованием и подражанием. Сначала преобладало у нас французское влияние, и была усвоена поверхностная просветительная философия. Западную культуру русские бары XVIII века усвоили себе в форме плохо переваренного вольтерианства… Пропасть же между верхним слоем и народом все возрастала». Русский ученый Сергей Чахотин, находясь в эмиграции после Гражданской войны до возвращения в СССР в 1958 году, отмечал: «Но представим себе даже, что по какому-то невероятному сцеплению обстоятельств, восстание удалось, большевики свергнуты…. Что ждет нас на следующий день после восстания? Чья власть? Кто сменит большевиков? Кто будет тот, кто сумеет при еще несомненно ухудшившихся экономических условиях, при вновь развалившейся армии вывести страну из нового хаоса? Керенский? Кадеты, энесы, эсеры? Начнем сказку про белого бычка сначала? Все эти обломки тех партий, которые и по сию пору, сидя давно за границей, не могут перестать грызться между собою на потеху всего мира?». Николай Бердяев, несмотря на всю свою антипатию к марксизму, оценил деяния большевизма как «великую очистительную силу в России… Только большевизм мог как-нибудь организовать и сдержать раскованную им демоническую стихию».

Павел Флоренский, выдающийся русский ученый и богослов (к сожалению, погибший в период репрессий в 30-е годы ХХ века), в работе «Предполагаемое государственное устройство в будущем» (1933 г.) отмечал: «Союз Советов установил свой известный престиж во внешней политике и, по меньшей мере, упрочил сознание необходимости серьезно считаться с ним в военном отношении. Этот престиж никак не следует терять будущему государству. Порядок, достигнутый советской властью, должен быть углубляем и укрепляем, но никак не растворен при переходе к новому строю. Участие в политике перестало быть заманчивым. Народу требуется отдых. Этот отдых может быть получен только в том случае, если выдающаяся личность возьмет на себя бремя и ответственность власти» (выделено курсивом мной – В.К.).

Великий князь Александр Михайлович (1866-1933 гг.), близкий родственник последнего русского императора, в «Книге воспоминаний» (1933 год) писал: «Советы убили трех моих родных братьев, но они спасли Россию от участи вассала союзников. (…) Если то, что вы любили в России, сводилось единственно к вашей семье, то вы никогда не сможете простить Советы. Но если вам суждено прожить свою жизнь, подобно мне, желая сохранения империи, будь то под нынешним знаменем или под красным флагом победившей революции, то зачем колебаться? Почему не найти в себе достаточно мужества и не признать достижения тех, кто сменил вас?».

 Историческая роль Ленина и его соратников, прежде всего, в лице Сталина состояла в том, что они вывели Россию из состояния Смутного периода, вызванного Февральской революцией, направив ее по пути социалистической модернизации с учетом национальных и исторических традиций. В противном случае страна встала бы на путь цивилизационного включения в Запад с последующей духовной и культурной капитуляцией, либо превращения в аграрно-сырьевой придаток Запада при внешнем сохранении культуры и наличии мнимой политической независимости. Большевистский курс, несмотря на первоначальное использование его творцов лозунга «Русская революция – пролог к мировой социалистической революции», объективно способствовал строительству «отдельно взятой» цивилизации без слияния и подчинения другим цивилизациям, в частности, на тот момент – западной. Именно эту национально-государственную, а не троцкистскую глобалистскую возможность большевизма, реализовал Сталин.

В беседе Герберта Уэллса в июне 1934 года со Сталиным выдающийся английский писатель-фантаст и общественный деятель сказал: «Моя поездка в Соединенные Штаты произвела на меня потрясающее впечатление. Рушится старый финансовый мир, перестраивается по-новому экономическая жизнь страны. Ленин в свое время сказал, что надо «учиться торговать», учиться этому у капиталистов. Ныне капиталисты должны учиться у вас постигнуть дух социализма. Мне кажется, что в Соединенных Штатах речь идет о глубокой реорганизации, о создании планового, то есть социалистического хозяйства». Использование советской идеи государственного планирования, ряда элементов социальной справедливости позволило Президенту США Рузвельту вывести Америку из глубочайшего кризиса в 30-х годах ХХ столетия и заложить основы для превращения её в державу №1. Советский Союз, создав мощный военно-промышленный потенциал, спас мир от коричневой чумы немецкого фашизма. Иначе онемечивание населения и физическое истребление непокорных народов произошло бы на всей территории Европы и далеко за её пределами. Великий Октябрь со своей программой культурной революции позволил Россию превратить в космическую державу и создать ракетно-ядерный потенциал, под зонтиком которого она пока неуязвима для коллективного Запада во главе с США.

 Лидер социал-демократической партии Германии Франц Мюнтеферинг в 2000-х годах отмечал: «Когда в 1990 году коммунизм и его плановая экономика оказались поставленными на колени, мы зря обрадовались и поверили, что теперь победила социальная рыночная экономика. На самом деле после этого во всем мире развился другой капитализм с его эксцессами и без социальной составляющей части. Коммунизм оказывал на капитализм дисциплинирующее воздействие. Нынешняя форма капитализма, которая не сознает своей ответственности перед человеком и обществом, должна быть отправлена на помойку». Президент РФ Владимир Владимирович Путин на заседании международного клуба «Валдай» (21.10.21) заявил: «Все говорят о том, что существующая модель капитализма, а это сегодня основа общественного устройства в подавляющем большинстве стран, исчерпала себя. В её рамках нет больше выхода из клубка все более запутанных противоречий».

г. Ярославль